Читаем без скачивания Брянский капкан - Александр Харников

Таким образом 35-й танковый полк – последний мобильный резерв, на который мною возлагалось столько надежд, – оказавшийся под натиском русских танков и ударами их штурмовой авиации, был рассеян и уничтожен как организованная воинская часть. А ведь он даже не смог – или не успел? – подкрепить этот полк своей артиллерией, в то время как, судя по докладам, у Мясника пушки двигались непосредственно за боевыми порядками танков и панцергренадеров. И какие пушки – не с обычным для русских калибром семь с половиной сантиметров, а другие, казалось бы совершенно невозможного калибра: десять, двенадцать и даже пятнадцать сантиметров. Если еще добавить к этому непрерывно висящую над головой русскую авиацию, с первых же часов завоевавшую в полосе прорыва господство в воздухе и продемонстрировавшую образцовое взаимодействие с наступающими войсками, то становилось ясно, что для немецких солдат отступление превратилось в настоящий кошмар.

В Орел русские танки ворвались еще засветло, сразу же перехватив пути отхода 53-му и большей части 35-го армейских корпусов. Так уж тут устроена местность, что почти все дороги идут через Орел. После потери этого важнейшего на этом участке фронта узла коммуникаций управление войсками было окончательно потеряно, и ни о каком планомерном отступлении из наметившегося котла не могло быть и речи. Всем частям и соединениям армии, с которыми еще сохранилась связь, был отдан приказ по возможности выходить из окружения в направлении узкой, пока еще не перерезанной большевиками тридцатикилометровой горловины намечающегося котла между Мценском и Орлом. Надо было спешить, ведь кроме прорвавшего наш фронт соединения Мясника и штурмующей в настоящий момент Мценск отвлекающей группировки, в распоряжении противника оставалось еще как минимум две свежие армии.

Опустившаяся на поле боя ночная тьма не принесла нашим отступающим войскам никакого облегчения. Убравшихся на свои аэродромы «Железных Густавов» в воздухе сменили зудящие на малой высоте словно комары ночные русские бипланы Нaltsnдhmaschine («швейные машинки»), которые продолжили истребление солдат вермахта. По сообщениям тех, кто успел прорваться, это был настоящий ад. Мелкие осколочные бомбы, обстрелы из пулеметов и самое страшное – ампулы с мерзким, липким, как клей, зажигательным студнем, в огне которого плавится металл, а человеческое тело сразу прогорает до костей.

Мясник не просто прорвал наш фронт, он завернул его к югу, как дамский чулок, и теперь большевистской пехоте осталось только маршировать на запад через этот чистый прорыв. А мне, как командующему армией, совершенно нечем заткнуть эту дыру, ширина которой за минувшие сутки увеличилась с пятидесяти до ста километров. Если так будет продолжаться и дальше, то уже завтра утром Мясник перехватит своими танками оставшуюся пока в нашем распоряжении горловину мешка, чем превратит просто поражение в катастрофу.

19 мая 1942 года, 04:15. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина

– Доброй ночи, товарищ Василевский, – почти не спавший уже двое суток вождь устало отодвинул в сторону книгу и сделал рукой жест, приветствуя своего позднего гостя. – У вас что-то срочное?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Василевский. – Разрешите доложить обстановку на Брянском фронте?

– Докладывайте, – кивнул Верховный. – Надеюсь, что за минувшие сутки там не произошло ничего неприятного для нас?

– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил Василевский, – ничего неприятного не произошло. Генералу Бережному все-таки удалось упредить развертывание резервов противника, смять его заслоны и подвижные резервы и на плечах отступающего врага с ходу ворваться в Орел.

Василевский расстегнул портфель и извлек из него карту.

– Вот обстановка на ноль часов сегодняшнего дня, – сказал он. – В настоящий момент Орел полностью наш. При этом внезапность прорыва и умелые действия переодетых в немецкую форму спецподразделений обеспечили захват в неповрежденном виде расположенных в черте города автомобильных и железнодорожных мостов через реку Оку, делящую город пополам. В настоящий момент отдельные боестолкновения с пытающимися выйти из окружения немецкими пехотными частями отмечены только на северной окраине города, где перешла к обороне механизированная бригада подполковника Рагуленко. Танковая бригада подполковника Олейникова закончила сосредоточение на южной окраине Орла. Вторая танковая бригада полковника Деревянко, наступавшая от Хотинца, при поддержке кавкорпуса генерала Жадова вышла в район Знаменского. Навстречу ей, своим правым флангом, загибая фронт к юго-востоку, перешла в наступление 61-я армия генерала Попова. Еще четыре механизированных батальона, снятых Бережным с участков других механизированных бригад, расположены здесь, здесь, здесь и здесь, составляя внешнюю линию окружения отсекаемой нами вражеской группировки…

– Очень хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Сталин. – Продолжайте.

– Фактически одновременно с освобождением Орла, – сказал Василевский, – части 3-й армии, наносившие отвлекающий удар, воспользовались ослаблением сопротивления противника и окончательно овладели Мценском.

– Понятно, товарищ Василевский, – сказал Верховный, бесшумно прохаживаясь по кабинету. – Скажите, что вы с товарищем Бережным теперь предполагаете делать дальше?

– Товарищ Бережной, – ответил Василевский, – предлагает сегодня перед рассветом нанести силами танковой бригады Олейникова удар на Новосиль, где после обратного вскрытия фронта, как зимой под Изюмом, к операции по разгрому 2-й танковой армии противника будут подключены войска нашей 48-й армии…

– Согласен, – кивнул Верховный и спросил: – Товарищ Василевский, а что у нас на Рославльском направлении?

– Противник, товарищ Сталин, – ответил Василевский, водя по карте карандашом, словно указкой, – продолжает подтягивать и сосредотачивать резервы. По данным разведки, до начала его наступления осталось четыре-пять дней. Если Гиммлер начнет вводить свои части в бой с колес, по частям, по мере их прибытия, так это и лучше для нас. Вот тут, в районе Жуковки, в обороне стоит полнокровная мехбригада ОСНАЗ и вышедшая сегодня вечером в этот район 12-я гвардейская стрелковая дивизия. С правого фланга их позиции прикрывает заболоченный лесной массив и партизанский край, с левого – примерно то же самое. Если немцы ударят не кулаком, а растопыренными пальцами, то наши войска отобьются от них без посторонней помощи…

– А если без «если», товарищ Василевский? – немного раздраженно спросил Верховный.

– В таком случае, товарищ Сталин, – ответил Василевский, – у товарища Бережного под Орлом есть еще два-три дня – не больше, на то, чтобы закончить все дела и вернуть главные силы своего корпуса, в основном танки и средства артиллерийского усиления, к Брянску.

– Очень хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Верховный, – пусть так и будет. Передайте товарищу Бережному, что у него на завершение окружения 2-й танковой армии есть ровно двое суток. На этом у вас всё?

– Так точно, товарищ Сталин, всё, – ответил Василевский.

– Тогда до свидания, – сказал вождь, оглаживая усы, – и запомните – в нашей работе не должно быть никаких «если».

19 мая 1942 года, 05:05. 15 км от Орла, поселок Становой Колодезь. Временное место дислокации штаба 2-й танковой армии вермахта

Утро не всегда бывает добрым. Командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Рудольф Шмидт проснулся от того, что его тряс за плечо его собственный денщик.

– Герр генерал, герр генерал… – растерянно бормотал до смерти напуганный ефрейтор, – ради всего святого, пожалуйста, проснитесь.

– Майн гот, что случилось, Михель? – недовольно пробормотал генерал, не успев отойти от короткого сна. Сквозь мутные стекла маленького окошка русской izby, в которой генерал устроился на ночлег, сочился серый свет раннего утра.

– Русские, герр генерал, в смысле большевики, – ответил растерянный денщик, теребя в руках измятую пилотку, – они уже здесь, герр генерал…

И в самом деле, за спиной денщика, в полумраке генерал увидел силуэты людей, которых даже спросонья было трудно принять за солдат вермахта. Впрочем, еще меньше эти незваные гости походили на красноармейцев, на которых генерал Шмидт уже успел насмотреться за прошедший с начала войны год. Промелькнувшая в голове генерала ужасная догадка бросила его в холодный пот.

– Командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Рудольф Шмидт? – на довольно неплохом немецком языке спросил один из пришельцев, стоящий чуть впереди остальных.

– Да, черт возьми, – хрипло ответил генерал, поднимаясь с кровати и озираясь в поисках своего мундира. – Кто вы такие и что вам надо?

– Гвардии майор Николай Бесоев, – представился ранний визитер, – командир разведывательного батальона Механизированного корпуса особого назначения. С этого момента вы мой пленник, герр генерал, так что я попрошу вас следовать за мной. И без глупостей…