Читаем без скачивания Победитель - Андрей Волос

Так же вопросительно взглянул на Андропова. Андропов тоже кивнул.

— В этой связи Нур Мухаммед Тараки снова обратился с просьбой о вводе советских войск в Афганистан…

Брежнев воззрился на Устинова. Устинов кивнул, и Леонид Ильич продолжил:

— …для стабилизации обстановки и ограждения народной власти от посягательств мирового империализма и китайских гегемонистов. Положение в стране действительно сложное… Товарищ Андропов, доложите товарищам. Видите, как… вы сегодня у нас нарасхват.

Андропов куце улыбнулся и в другой раз неспешно пролистнул лежавшие перед ним бумаги.

— Как вы знаете, товарищи, ситуация в афганском руководстве сложилась весьма непростая. Несмотря на факты многочисленных противоречий и расхождений во взглядах, Тараки продолжает считать Хафизуллу Амина своим соратником и верным учеником и слепо ему доверяет. Между тем самые последние события показывают, что это не так. Амин настоял на поездке Тараки в Гавану на сессию глав неприсоединившихся государств. Мы пытались отговорить товарища Тараки от этой поездки. Он не послушался. В результате, воспользовавшись его отсутствием, за несколько последних дней Амин фактически отстранил от должностей самых верных и преданных Тараки людей.

— Вот сволочь! — с досадой проговорил Брежнев. — А ведь вместе делали революцию!..

И невольно продолжил про себя: «Да, делали! Ну и что?..» Конечно, Тараки симпатичный человек. Но не умеет быть правителем. У единоличного правителя должно быть много «вторых». Пусть грызут друг друга, сживают со свету, доносят, роют ямы, плетут интриги!.. пусть одна свора этой мелкой зубастой сволочи грызет другую!.. А Тараки держит при себе только одного «второго» — Хафизуллу Амина. Не понимает, что его давно уже нужно было отодвинуть. Потому что в такой ситуации «второй» любыми путями будет стремиться стать «первым». Такая ситуация может плохо кончиться… При последней встрече он пытался преподать Тараки эту простую мысль, но…

— Во время вчерашних переговоров мы обрисовали реальную картину происходящего. Это заставило товарища Тараки серьезно задуматься. Во время беседы было решено для обеспечения безопасности Генерального секретаря НДПА отправить в Кабул специальный батальон, укомплектованный военнослужащими среднеазиатских национальностей, переодетых в афганскую форму. Решение о формировании «мусульманского» батальона, как вы, товарищи, помните, было принято нами в начале мая этого года…

Андропов замолк, взял наполненный прежде стакан и, то и дело помаргивая, начал пить воду мелкими глотками.

Алексей Николаевич Косыгин едва заметно вздохнул, придвигая к себе чистый лист. Провел несколько линий. Ну да, в мае… Как странно поворачиваются события. Еще в марте, во время восстания в Герате, Тараки умолял то выслать ему танковую дивизию, то пилотов бомбардировщиков, то три батальона спецназа для охраны — и все это под тем же самым соусом: мол, переоденем, погоны дадим, комар носу не подточит! Просто «Мастер и Маргарита» какая-то, а не международная политика: высылайте пять мотоциклетов с пулеметами, и хоть ты что с ним делай!.. Тогда ему было твердо отказано. Потому что как ни соблазнительно это было — поддержать молодой коммунистический режим, добиться неслыханного ранее влияния на Афганистан и обеспечить тем самым Советскому Союзу массу геополитических преимуществ!.. — но еще в марте все понимали, что это безумие. Ввязываться в чужую войну чужой страны!.. в гражданскую войну!.. в которой одна сторона выступает под флагом социалистических завоеваний — а какие там могут быть социалистические завоевания, спрашивается? — а другая отстаивает право на традиционные ценности! Ну ведь чистой воды безумие, как ни взгляни!..

Перед глазами у него мгновенно прошелестела бесконечная вереница записок, чуть ли не через день поступавших из Кабула как по линии посольства, так и через аппарат КГБ и военных советников. Не зря говорят — капля камень точит… Вообще говоря, в требованиях прислать советские войска Амин был куда настойчивее Тараки. Он вообще гораздо настойчивее, этот Амин. «Тов. Амин поднял вопрос о введении наших войск в Кабул, что поможет высвободить одну из двух дивизий Кабульского гарнизона для борьбы с мятежниками…» «Тов. Амин поставил вопрос о замене расчетов зенитных батарей 77-го зенитного артполка, в благонадежности которых он не уверен, советскими расчетами…» «Тов. Амин поставил вопрос о том, что в районе Кабула сосредоточено большое количество войск, которые можно было бы использовать в других частях страны, если бы СССР согласился выделить полторы-две тысячи десантников…» «Тов. Амин вновь поднял вопрос о размещении трех советских армейских подразделений…» «Тов. Амин сказал, что тов. Тараки ожидает скорейшего прибытия советских батальонов…» И так без конца, без конца, без конца! То Амин, то Тараки! То Тараки, то Амин! Снова и снова им говорят «нет». А они делают вид, что не понимают. И опять: дайте ваши войска!.. дайте вертолеты с экипажами!.. танки с танкистами!.. десантников!.. пехоту!..

Сказка про белого бычка.

Андропов поставил стакан и промокнул губы платком. Обвел присутствующих бесцветным рыбьим взглядом.

— Да… Однако, товарищи, мы отказались от этой идеи. Решили обойтись силами размещенной в посольстве СССР в Кабуле спецгруппы КГБ. Я заверил товарища Тараки, что к моменту его прибытия в Кабул всякая опасность для него со стороны Амина будет устранена.

Понятно… Пока отказались. И то хорошо… Про «мусульманский» батальон стали толковать еще в мае. Все были уверены, что он не понадобится. Но все-таки начали формировать. Зачем? — на всякий случай… Потом отправили спецгруппу… Теперь вот и батальон едва не поехал… еще, глядишь, в другой раз все-таки поедет… Коготок увяз — всей птичке пропасть…

Косыгин вздохнул и положил ручку на лист.

Брежнев мрачно кивнул, подтверждая слова Андропова, и пожевал губами.

— Ну вот, товарищи. Товарищ Андропов верно обрисовал… Возвращаясь к вопросу о вводе войск… Какие будут мнения?

Все молчали.

— Товарищ Громыко.

— На мой взгляд, Леонид Ильич, в этом вопросе не произошло каких-либо изменений, — сказал Громыко после небольшой паузы. — Посылка войск вызовет весьма нежелательные международные последствия. Этот факт развяжет руки всем агрессорам. Уж если Советский Союз может делать такие шаги, то нам, дескать, сам бог велел…

— Да, товарищи, — вздохнул Брежнев. — Об этом забывать нельзя. Но, с другой стороны, помочь надо? Иначе оппозиция свалит народную власть. Вот они все время предлагают переодеть наших солдат в афганскую форму…

— Ну да, — кивнул Андропов. — Это сделано. «Мусульманский» батальон переодет в афганскую форму.

— Я понимаю, — вздохнул Громыко. — Да только это ведь все шито белыми нитками, Леонид Ильич. Через два часа это будет известно всему миру. И весь мир закричит, что Советский Союз начал интервенцию в Афганистан…

— Мало ли кто что начнет кричать, — хмуро возразил Устинов. — Всех не наслушаешься!..

— Так или иначе, — довольно жестко продолжил Громыко, — все, что мы делали в последние годы для разрядки, для остановки гонки вооружений, окажется напрасным. Мы будем отброшены назад. Вернемся в состояние холодной войны с западными странами…

— Кроме того, как не раз отмечалось товарищами, — Косыгин мельком взглянул на каждого из присутствующих сегодня членов Политбюро. — Руководство народного Афганистана само много делает для того, чтобы действия оппозиции получали все более широкую поддержку. Наши обращения к товарищу Тараки по этому поводу не имели успеха… Практика массовых репрессий наносит авторитету молодой народной власти серьезный урон. И мобилизует все большее число ее противников…

— Вот именно, — кивнул Громыко. — И против кого же, в итоге, мы будем там воевать? Против народа?

Брежнев вздохнул.

— Да, товарищи… К сожалению, это так… Народ имеет основания для недовольства. Террор не всегда может быть оправдан. Тем более недопустимы широкие репрессии в армии…

— В какой-то мере эту тактику можно понять, — заметил Андропов. — Афганская армия во многом продолжает оставаться прежней, какая существовала при короле… сохраняются прежние отношения, традиции… Кроме того, большинство офицеров идеологически принадлежит к правому крылу НДПА — Парчам… А большая часть руководства страны и сам Тараки принадлежит к левому крылу — Хальк.

— Да, товарищи… Еще эта путаница у них всегда — Хальк какой-то у них там, Парчам! И вот жалко, что у них пролетариата почти нет в стране!.. — Леонид Ильич призадумался ненадолго. — Ну, хорошо. И все-таки. Если вопрос о вводе войск считать преждевременным, то чем мы можем помочь товарищу Тараки?