Читаем без скачивания Победитель - Андрей Волос

— Ш-ш-ш-ш!

Катерина только осуждающе покачала головой.

Стул крякнул, когда Трофим сел.

— Как ты?

Она пожала плечами, взяла со стола и сунула в корзинку шитье.

— Хорошо… Гринюшка не капризничал… мы в библиотеку с ним ездили…

— В штаб? — Трофим взглянул исподлобья, свел брови. — Дома тебе не сидится…

— Книжки нужно было отвезти.

— Книжки эти твои… мало забот у тебя?

— Трошенька, что ты? Дела я все переделала, и… Что ж мне все дома сидеть?.. Гринюшка матроску надел, панаму!.. — Катерина рассмеялась. — Прямо барин! И поехали… Смотри, что мне Примаков подарил!

Трофим угрюмо скосил глаза на тонкую книжицу, но не пошевелился, не протянул руку, чтобы рассмотреть поближе.

— Видишь, Есенин! — упавшим голосом сказала Катерина. — И потом, Гриша… я с тобой хотела посоветоваться… Он меня зовет библиотекой заведовать. Как ты думаешь?

Трофим смотрел на нее, не моргая. Она не вынесла молчания, залепетала:

— Вместо Жахонгира… дворник-то там, узбек. Он неграмотный… а надо книги привести в порядок. Вот он и зовет меня…

— Хвостом крутить! — неожиданно зло закончил Трофим.

Потому что уже чувствовал жжение в груди, под самой глоткой.

— Так, что ли?!

Катерина замерла, прижав к груди книжицу.

— Троша, ты…

— Ла-а-адно! Знаю я вашу породу! Так и тянет тебя, так и тянет!..

Катерина говорила что-то, но Трофим не слышал, что именно, а видел только движение ее губ, вскинутые удивлением и обидой брови, наморщенный лоб, и сам говорил, распаляясь все пуще, и своих слов тоже не слышал, а потому не мог осознать, насколько они жестоки и бессмысленны. В груди жгло, жжение это уже спалило в комнате весь воздух, он задыхался. Да вдобавок хлестнула вдруг, невесть откуда взявшись, хмельная, веселая, лихая фраза Безрука, брошенная им, когда заговорили спьяну о каких-то довольно скользких и ненужных вещах, которые, конечно же, лучше было бы умолчать: — «О-о-о, братцы! Примак тот еще жох — ни одной юбки мимо не пропустит!..»

Все вместе, сложившись, окончательно погасило рассудок, выключило сознание, оставив от прежнего командира Трофима Князева только самую малость — злую, беспощадную силу, которой он так славился в полку…

Через секунду он пришел в себя, с тупым удивлением обнаружив шашку в собственной руке, разрубленный пополам стол, Катерину, прижавшуюся к буфету с плачущим Гришкой на руках, и ее взгляд — чужой взгляд, каким никогда прежде она на него не смотрела: испуганный, жалкий, но в то же время и упрямый, осатанелый от отчаяния — или от злобы? от ненависти?

Тут что-то стукнуло, хлопнуло, кто-то схватил его сзади… Комаров!

— Ты что?! Трофим!!!

Трофим протрезвел — аж зубы заломило.

— Оставь, — сдавленно сказал он, поводя плечами. — Пусти, не трону!..

И как был — с шашкой в одной руке, с ножнами в другой — вывалился за порог.

Бронников отложил рукопись и еще некоторое время посидел, устало растирая лицо ладонями. Со вздохом поднялся, положил стопку исписанной бумаги под крышку радиолы. На скамье у качелей неспешно толковали о чем-то два человека в похожих синих спецовках. Между ними лежал потертый черный чемоданчик, какими пользуются сантехники. На чемодане стояли два стакана и какой-то сверток — с закусью, должно быть. Бронников взглянул на часы. Ему показалось странным, что они сидят так долго — часа три, не меньше… Он мельком подумал об этом, а потом начал одеваться и отвлекся. И не заметил, что, когда минут через десять вышел из подъезда, один из сантехников неспешно последовал за ним…

Позиция

Кабинет начальника представительства КГБ в Кабуле генерал-лейтенанта Мосякова был обставлен совершенно не так казенно и скучно, как прочие помещения Советского посольства. Едва слышно гудел кондиционер, высокие окна закрывали плотные шторы, мягкая мебель — диван и нескольких кресел — располагала к спокойному и рассудительному времяпрепровождению.

Однако сам Мосяков — моложавый плотный мужчина с красными прожилками на носу и щеках — то и дело морщился и вообще выглядел недовольным.

КАБУЛ, 11 СЕНТЯБРЯ 1979 г

Это объяснялось тем, что нынче рано утром из Кабула в Москву отбыла комиссия Управления в составе двух генералов и одного полковника. С каждым из них Мосяков в разные годы пересекался по службе, и у каждого об этом остались не самые плохие воспоминания.

Поэтому вчерашнюю встречу начали кебабом и «Столичной» московского разлива в одном уютном заведении, что держал брат министра погранохраны Ватанджара. Чужих тут не принимали, а на этот вечер Салих и вовсе закрыл ресторанчик для прочих посетителей, обеспечив высоким гостям уют и совершенную конфиденциальность. Продолжили здесь, в кабинете, коньяком и кофе, и снова коньяком, а когда коньяк кончился, опять «Столичной». Все эти радости отдавались теперь изжогой, раздражительностью и головной болью.

Иван Иванович стоял с другой стороны стола. Шестым чувством он ловил волны недовольства, исходившие от начальника, поэтому был особенно подтянут и точен в формулировках — что называется, на нерве. Перед резидентом лежала развернутая карта. Он косил в нее красноватым глазом, а Иван Иванович, когда требовалось, показывал маршрут остро заточенным карандашом.

— Самолет вылетает из Ташкента в десять тридцать утра. Ориентировочное время прибытия в аэропорт города Кабула — двенадцать часов ровно. На десять тридцать утра объект назначил встречу с руководством танковой бригады, дислоцированной близ кишлака Махдуди. — Иван Иванович показал упомянутый им кишлак. — Единственная дорога, по которой можно проехать из поселка Махдуди к аэропорту, пролегает через… — Иван Иванович наклонился и повел острием карандаша в миллиметре от бумаги, повторяя линию трассы, — …через кишлак Махдуди… кишлак Абичараг… далее к району Каланаджар… далее в аэропорт. Примерное время отбытия объекта с территории танковой бригады — одиннадцать часов утра.

— Понятно, — сказал резидент. — Погоди.

Он встал, подошел к холодильнику и достал бутылку воды «Перье».

— Будешь?

— Спасибо, — твердо ответил Иван Иванович. — Воздержусь.

Сопя, резидент вынул из серванта стеклянный винный бокал, наполнил его пузырящейся водой, жадно выпил и снова налил доверху. Бутылку сунул в холодильник, а бокал поставил рядом с собой на стол.

— Ну? — спросил он, возвращаясь к делу.

— В районе кишлака Абичараг, — сказал Иван Иванович, легонько мотая острием карандаша вокруг кружочка на карте, отражавшего собой существование упомянутого поселения, — проходит дорога местного значения.

— Где? — присунулся резидент.

— На карте не обозначена, — вздохнул Иван Иванович.

— Ну вот, — буркнул Мосяков. — Здрассьте вам. Какая дорога?

— Обычная дорога… проселочная такая, — сбился Иван Иванович с взятого поначалу математически четкого тона и даже невольно сделал левой ладонью волнистое движение, показывавшее качество этой долбанной дороги. — Плохая дорога, не знаю, кто по ней и ездит. Булыган на булыгане… Она вот тут идет, вдоль основной, почти параллельно. А в этом вот примерно месте, — снова помотал карандашом, — их разделяет водораздел. Седловинка такая. Метров семьдесят превышение над основной трассой. А над этой, второстепенной… — Он пренебрежительно махнул рукой: — И того меньше. Метров пятьдесят…

— Ага, — сказал резидент. — Сам был?

— А как же, Сергей Степанович! — Иван Иванович расплылся в несколько неестественной улыбке. — Как можно! Конечно! Два раза ездил, всю подвеску поуродовал… поднимался каждый раз, смотрел… Под видом сбора боярки.

— Чего? — удивился Мосяков.

— Боярка тут у них, — пояснил Иван Иванович. — Съедобный сорт боярышника. Сладкая. Я когда в Киргизии после училища…

— Ясно, — оборвал резидент. — Схема отхода?

— Схема отхода простая. Проселочная дорога начинается вот здесь, от другого шоссе. С трассы, по которой движется объект, на нее можно попасть либо в объезд, либо пешком, перевалив указанный водораздел. То есть даже в самом горячем случае, пока они будут бегать по горам, мы уже уедем. Гнаться за нами некому — на проселочной дороге никакая машина их не ждет…

— Ну что же, красиво, — одобрил Мосяков. — Остался только один вопрос: а если он не поедет?

Иван Иванович подумал.

— Тогда не знаю, — ответил он. — Других вариантов у меня нет.

Мосяков вздохнул и открыл было рот, чтобы рассказать ему, что к чему в этой растреклятой жизни, — однако сдержался. Ну и впрямь, если судить по справедливости, Иванов ни в чем не виноват. Наоборот! — вон, оказывается, уже таскался зачем-то по седловинкам, искал подходящую позицию, хоть еще и указания такого не поступало! Стало быть, проявил чутье и похвальную инициативность!.. Однако клокотавшее в нем раздражение все равно должно было найти какой-то выход. То есть, они что там все?! — подумал Мосяков и едва не заскрипел зубами. — Они думают, вчера послали указивку, а сегодня тут уже все сладится?! У них мозги-то есть?! Хотя бы в объеме столовой ложки на всю команду?! «К приезду Генерального секретаря Народно-демократической партии Афганистана Нур Мухаммеда Тараки обеспечить!..» Обеспечить им!! Никто не спорит, нужно это сделать… и давно уже нужно было сделать!.. Так ведь никто не чесался!.. А убрать второе лицо в государстве — это не курицу зарезать, черт вас всех побери!..