Читаем без скачивания На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

В 1900 г. был продлен срок действия секретной австро-румынской военной конвенции, текст которой в октябре 1901 г. был получен русским военным агентом в Вене. Соглашение было нацелено против России, Болгарии и Сербии. Два последних балканских государства начали явно выходить из-под влияния Дунайской монархии. Военный министр генерал-адъютант А. Н. Куропаткин, получив эту информацию, счел необходимым добиться подписания договора с Сербией и особенно с Болгарией. Союз с последней обеспечивал, по его мнению, пассивность Румынии в случае осложнений с Германией и Австро-Венгрией. Военный министр был готов пойти на аналогичные гарантии Сербии и Болгарии, но был категорически против обещаний территориальных приращений за счет соседей. Отношения между Софией и Бухарестом уже в это время были далеко не добрососедскими. Между двумя странами прежде всего стояла Добруджа, которую хотели контролировать полностью и румыны, и болгары. Весьма негативно относились друг к другу и их монархи. «Было бы очень странно, — вспоминал британский политический агент в Болгарии, — если бы люди со столь разными характерами как король Карл и принц Фердинанд остались бы друзьями; на деле, каждый из монархов недолюбливал другого, и каждый не доверял политике соседа»{965}.

Союз с Болгарией обеспечивал, по мнению Куропаткина, пассивность Румынии в случае осложнений с Германией и Австро-Венгрией. Военный министр был готов пойти на аналогичные гарантии Сербии и Болгарии, но был категорически против обещаний территориальных приращений за счет соседей. Под руководством министра иностранных дел графа В. Н. Ламздорфа был составлен проект конвенции с Болгарией. Однако между Военным министром и Министром иностранных дел возникли весьма характерные противоречия. Ламздорф настаивал на том, чтобы военное соглашение вступало в силу только в случае нападения на одну из договаривавшихся сторон. Кроме того, МИД предлагал ввести обязательство «употребить все средства, чтобы ничем не вызвать конфликта с Турцией и другими Балканскими державами». Военный министр собственноручно вычеркнул эти положения, объяснив это надписью на полях: «с целью не связывать руки России в Босфорском вопросе»{966}. Это не были расчеты, обращенные в необозримое будущее.

Весной 1902 г. в Адмиралтействе была проведена стратегическая игра с участием штабов Одесского Военного округа, Черноморского флота, оперативных органов Главного Штаба и Морского Главного Штаба. Действиями оборонявшихся руководил Великий Князь Александр Михайлович, наступающих — Военный министр, присутствовали генерал-фельдмаршал Великий Князь Михаил Николаевич, командующий войсками Киевского Военного округа ген. — ад. Драгомиров, управляющий Морским министерством. В качестве представителя Главного штаба принял участие в игре ген-м. М. В. Алексеев{967}. Отрабатывалась возможная атака на Босфор. Военный министр вмешивался в распоряжения подчиненных, вплоть до начальников саперов, и поражал всех своими оригинальными решениями возникавших проблем. «Алексей Николаевич Куропаткин, — вспоминал один из участников игры, — окончательно убедил меня в полной безнадежности подняться выше храброго начальника штурмовой колонны и не раз забавлял своими бухарскими рассуждениями. Когда дело дошло до устройства на местах высадки баз, для всех видов снабжения высадившихся на игре войск, то он авторитетно высказал, что это дело совсем просто; пароход, везущий все снабжение, на полном ходу врежется в берег, а все повозки будут прямо подъезжать к пароходу и развозить по всем войскам все, что им потребуется»{968}.

В результате игры стороны пришли к выводу о необходимости пересмотра первоначальных планов атаки Босфора, так как подготовка десанта требовала усиления. В том же году последовало указание императора о строительстве на Черном море эскадренных броненосцев, готовых не только для плавания в этом море, но и для далеких переходов. Число их должно было дорасти до 12 с соответствующим количеством крейсеров и минных судов. По этой программе в 1903 году были заложены два эскадренных броненосца — «Иоанн Златоуст» и «Евстафий» и 3 миноносца{969}. Соответственно этим планам продолжился и рост бюджета Морского министерства:

1895 г. — 54 923 509 руб.

1896 г. — 57 966 000 руб.

1897 г. — 59 902 175 руб.

1898 г. — 67 050 000 руб.

1899 г. — 83 065 000 руб.

1900 г. — 86 628 015 руб.

1901 г. — 93 597 666 руб.

1902 г. — 98 318 984 руб.{970}

В начале 1902 года был разработан проект русско-болгарского военного соглашения. Россия и Болгария оказывали друг другу военную помощь в случае совместного нападения Румынии и Австро-Венгрии, и дипломатическую — в случае изолированного конфликта с одной из этих стран. Предусматривалась поддержка Сербии в случае, если она подвергнется агрессии. Главнокомандующим армией на Балканах назначался князь болгарский Фердинанд, но планы действий разрабатывал русский Главный штаб. Болгария предоставляла России право использовать свои порты, болгарский флот и транспортные средства переходили в подчинение русских моряков. В мае 1902 г. в Россию во главе членов комитета по сооружению в Софии памятника Царю-Освободителю прибыл князь болгарский Фердинанд Кобург. Сопровождавший его председатель Народного Собрания Д. Цанков передал Николаю II ходатайство о присутствии императора на открытии памятника. Казалось, русско-болгарские противоречия уходят в прошлое. 31 мая 1902 г. договор был подписан русским и болгарским военными министрами в Петергофе, а в июле того же года прошел обмен ратификационными письмами. 3-я глава этого соглашения гарантировала неприкосновенность болгарской территории{971}.

Как это ни странно, но в Софии на этот документ смотрели не просто как на вершину сближения, последовавшего после восстановления дипломатических отношений, но и как на гарантию обретения сан-стефанских границ, а возможно, и выход за их пределы, прежде всего — в Добрудже с помощью Петербурга{972}, который и не подозревал о столь интересном прочтении условий соглашения. Руководство болгарской армии приступило к разработке планов действий на случай войны с Турцией и в начале 1904 года Фердинанд утвердил его первый вариант, предусматривающий наступательные действия во Фракии. Этот документ станет основой будущего военного планирования Болгарии вплоть до 1912 г. В 1908–1911 гг. он был основательно доработан, тогда же в цель военных действий болгар впервые был включен и Константинополь{973}.

В августе 1902 года под Курском силами четырех военных округов — Московского, Виленского, Киевского и Одесского — были проведены маневры. Они носили анти-австрийский характер, задачей этих учений было отражение армии, которая вторгается в Россию с юго-запада{974}. На демонстрацию военной мощи Империи был приглашен шах Персии Музаффар-эд-Дин, восхвалявший «тесную и верную дружбу, которая должна соединить Россию и Персию»{975}. Сам вид двух монархов, объезжавших по окончанию маневров участвовавшие в них войска, и вместе принимавших парад шести корпусов, придавал учениям и определенное антианглийское звучание{976}. Россия и Великобритания активно противостояли друг другу в Иране. Для отношений между двумя империями в данном регионе, по словам русского дипломата, были характерны «глубокое недоверие и слегка замаскированная враждебность», причем особенно активно враждовали консульства в Мешхеде и Тебризе{977}. Осенью 1897 года Николай II, гостивший у родственников в Дармштадте, в разговоре с британским дипломатом довольно ясно высказал свою точку зрения на эту страну. Император не верил в возможность существования слабых и зависимых буферных государств, а коррумпированное и слабое правительство Персии делало перспективы ее превращения в сильный и самостоятельный барьер между Российской и Британской империями слишком призрачными. Поэтому, хотя России и не нужны новые территории, по личному мнению Николая лучшим решением проблемы стало бы исчезновение персидской преграды между границами владений Лондона и Петербурга на Среднем Востоке{978}.

В начале 1899 г. по приказу Военного министра был проведен подсчет всех сил, которыми Россия обладала в Азии и по близости с ней. В Кавказском Военном округе таковых насчитали 320 тыс., в Казанском — 220 тыс. чел., в Сибирском — 40 тыс., в Туркестане и Закаспийской области — 75 тыс., по Амуру и в Порт-Артуре — 80 тыс., а всего — 735 тыс. чел. Т. о., собственно на среднеазиатском направлении по подсчетам министерства можно было сосредоточить не более 120 тыс. чел., что было вполне достаточно для обороны края. В случае военных действий предполагалось мобилизовать три корпуса, находившихся в Туркестане и один, расквартированный на Кавказе{979}. Впрочем, сделать это в отсутствии связи между закаспийскими железными дорогами и европейской железнодорожной сетью России признавалось технически невозможным. На афганской границе можно было сосредоточить около 30–40 тыс. чел. за 3 недели и около 75–80 тыс. чел. за 40 дней{980}. В мае 1899 г. Закаспийская и Самарканд-Андижанская (с веткой на Ташкент) железные дороги были соединены, и часть проблем была решена. В марте 1901 г. были завершены работы на участке Мерв-Кушка. Таким образом, положение тыла русских войск в Средней Азии значительно улучшилось. Тем не менее приступить к решению важнейшей на данном направлении проблемы — строительству железной дороги Ташкент-Оренбург — удалось не ранее марта 1901 г., а полноценная ее эксплуатация началась лишь в начале 1906 г.