Читаем без скачивания У кладезя бездны. Часть 1. - Александр Афанасьев

Внедорожник бодро прыгал на неровностях, поднимая пыль, Акумба сидел за рулем и что-то орал во весь голос, заключенный 3121 был за пулеметом. Это была свобода.

Немецкое поселение встретило их огнем редкими, почти невидимыми в середине солнечного дня вспышками и свистом пуль. Немцев не так просто было взять — каждое поселение создавало свой отряд Ландштурма, каждый взрослый мужчина знал свое место в строю и имел оружие. Даже несколько стен разбежавшихся заключенных — вряд ли возьмут это поселение штурмом.

Заключенный 3121 ударил по вспышкам из пулемета, отсекая очередь за очередью и подавляя огневые точки — он учился вести огонь с движущегося катера, а это куда труднее. Акимбо повернул машину вправо…

— Правь к ангару! — заорал заключенный 3121, отстреливаясь…

Ангар был большим и старым, примерно такие укрывали самые первые самолеты во время Мировой войны. Он был каркасным — но сверху каркас покрывался не алюминием — а брезентом, пропитанным какой-то дрянью от гниения. Покрытие было старым, во многих местах истрепалось…

Дав последнюю очередь, капитан выскочил из кресла пулеметчика, буквально вломился в ангар. Его взгляду предстала Цессна-208 немолодая — но видно, что в рабочем состоянии и ухоженная. Видимо — списанная санитарная, таких подержанными сюда продается полно. Многие семьи предпочитают иметь самолет — аэродромов много, а на дорогах неспокойно.

Он подбежал к створка ангара, распахнул их. Акумба прятался за машиной…

— Удерживай их! Там винтовка есть!

Вместо ответа — одиночными заколотил Маузер.

Так… рядом с пилотским креслом на сиденье лежит ламинированный планшет, там порядок действий при запуске — но он ему не нужен, он все помнит так, как будто вчера выпустился из школы, тем более, что все гражданские малых самолеты похожи один на другой. Уровень топлива… полный бак, просто великолепно, видимо на всякий случай. Включить авионику… вон там выключатель, ожили приборы… красных лампочек нет. Закрылки вниз — вверх, работают, смесь на «богатую»…

Пуля пробила ангар, звякнула куда-то по самолету. Это плохо. Еще одна…

Ключ на первую позицию, стартер! Двигатель схватился почти сразу. Видно плохо, самолет одномоторный, винт перед глазами — но ничего, вырулим. Главное — свобода! Свобода!!!

Самолет покатился вперед, медленно и неуверенно…

— Садись!

Акумба бросился к самолету — молодец, винтовку не бросил.

Заключенный 3121 вырулил на импровизированную взлетку, представляющую собой просто очищенный участок земли, двинул рычаг, управляющий оборотами вперед. По уму — надо было бы подождать, пока мотор не наберет обороты — но это значило застыть в начале взлетной полосы и быть изрешеченным пулями. Нет, ну нахрен…

Магнето. Обороты тысяча пятьсот… Тысяча семьсот… Самолет разгоняется, подпрыгивая на неровностях, свистят пули. Штурвал на себя… нет, рано, не хватает подъемной силы. Самолет уже ощутимо трясет, впереди может быть что угодно, в том числе и валун, о который их просто размажет. Взлет неустойчивый, мотает то в одну сторону, то в другую — но земля твердая как камень, это не аэропорт… Обороты на максимум, штурвал на себя…

Взлетели…

Примерно через полчаса — известие о массовом побеге заключенных из трудового лагеря достигло города Мекеле, где не было ни одного немца во власти — только местные управленцы. Поэтому — до Аддис-Абебы информация дошла только через два часа, а до авианосца «Померания» — через два с половиной.

Большинство заключенных не разбежались — тупо сидели и ждали, пока прибудут германцы. Им то зачем — трудовой лагерь на каторгу менять? Да и кормят тут… а то что работать заставляют — так человек на то и создан, чтобы работать. Негры — они не такие плохие работники, если белые контролируют, чтобы они работали, а не сидели, сложа руки.

Самолет ДРЛО с Померании — перекрыл угнанной Цессне ход в сторону Европы. Начался комплекс поисковых и противопобеговых мероприятий, данные о самолете и бежавших были переданы в Люфтваффе. Люфтваффе держали над страной немало разведывательных аппаратов, пилотируемых и беспилотных, и рано или поздно — они должны были найти самолет. Но два потерянных в самом начале часа сыграли роковую роль — откуда начинать поиски — никто не имел ни малейшего представления.

Вечер 22 апреля 2005 года

Абиссиния, три километра от Аддис-Абебы

Два человека, одетые в рваные лохмотья — шли по малолюдной дороге, которая вела в сторону Аддис-Абебы со стороны гор. Оба были примерно одинакового роста, одинакового телосложения, только кожа одного из них была бронзовой, а другого — антрацитно-черной. Тем не менее — они чем-то даже были похожи, возможно, чертами лица, возможно походкой. И тем, что впервые за долгое время — они были свободны…

— Как тебя звать, белый? — спросил Акумбу, который нес на плече автоматическую винтовку, завернутую в мешок — мы никогда не знали твоего имени. Не знали, как ты попал в лагерь, в котором должны быть лишь черные.

— Я не помню свое имя. Можешь придумать любое.

На самом деле Паломник, он же заключенный 3121 — притворялся, он прекрасно все помнил. Он родился в Могадишо сорок два года назад… тогда этот город был перекрестком миров, крупнейшим портом региона. Его отец был капитаном дальнего плавания, моряком, мать была сицилийкой из переселенцев. Войны тогда не было, никто даже не думал о войне. Их семья была достаточно богатой, чтобы держать прислугу, их домоправитель был из амхари и он часто брал маленького хозяина на рынок. Он уже — проявлял интерес к чужим языкам, к чужой культуре, учился торговаться на рыбном рынке. Они играли пацанскими ватагами в зеленых дворах Могадишо, и кто-то из них был белым, а кто-то черным — но никому и в голову это не приходило, каждый из них был просто человеком. То, что сейчас говорят про угнетение и колонизацию — говорят про сороковые пятидесятые годы… последнее поколение уже не знало такого. Кому же надо было — стравить белых и черных в братоубийственной бойне?

Хотя теперь он знал — кому.

Неспешно попирая ногами красноватую глину амхарийских предгорий, они вышли к поселению, довольно большому — здесь жили в основном малоимущие, кто работал в Аддис-Абебе на черных работах. Паломник улыбнулся — оно почти не изменилось с тех пор, как он последний раз был здесь. В Африке вообще все меняется очень медленно… за исключением тех случаев, когда все меняется стремительно и с кровью…

— Остановимся на ночлег?

— Да, думаю, стоит… — сказал Паломник — а завтра продолжим свой путь.

Он прекрасно помнил, где заложил свой тайник. Сто шагов от большого валуна в ту сторону, откуда восходит солнце. Он взял с самолета, который они посадили и замаскировали малую саперную лопатку, выскользнул в ночь. На западе — взлетали и садились самолеты с международного аэропорта, шум их турбин доносился сюда слабыми отголосками, напоминая о том, что есть и другая жизнь, быстрая и современная — кроме неспешной этой. Африка была тем местом, где девятнадцатый век — встречается с двадцать первым.

Он отсчитал сто шагов по неровной поверхности холма, вонзил лопату в землю. Копалось тяжело, земля была слежавшейся — местные племена, выходцы из скотоводов не держали больших посадок, разве что маленький огород у дома. Через несколько минут лопата глухо стукнула о камень. Есть. Он специально положил камень, чтобы у любопытствующих не возникало желание копать дальше.

— У-ир дугн[101] — бросил Паломник в темноту, разогнувшись.

Послышались шаги.

— Как ты узнал, что я здесь, мнгани?

— Никак. Ты думаешь, что ты ходишь как леопард, но на самом деле ты ходишь, как слон. Иди и помоги мне. Камень тяжелый.

Все было на месте. Снайперская винтовка, короткоствольный пистолет-пулемет, пистолет — один из трофейных. Патроны, пузатый, увесистый снаряд, переделанный под фугас. Паломник заложил этот схрон восемь лет назад — и он дождался его…

Прекрасно видя в темноте — он свернул колпачок со ствола Маузера, начал наворачивать глушитель. После того, как оружие несколько лет пролежало в земле — его надо было опробовать хотя бы несколькими выстрелами.

— Ты интересный человек, белый. Ты очень интересный человек…

Раннее утро 26 апреля 2005 года

Территория Сомали

Перестук выстрелов они услышали задолго до того, как вышли к деревне, задолго до того, как они поняли, что перед ними деревня. Местность была холмистая, на востоке оранжевым заревом уже вставал рассвет — и им надо было выбрать, где они залягут на сегодняшний день и, желательно — где они пополнят запасы воды. Но они прошли границу, очень хорошо охраняемую границу — и теперь все должно было быть намного проще.

— Слышишь, мнгани…[102] — Акумба снял винтовку с плеча.