Читаем без скачивания У кладезя бездны. Часть 1. - Александр Афанасьев

— Слышишь, мнгани…[102] — Акумба снял винтовку с плеча.

Паломник давно это слышал — редкий, неритмичный перестук автоматных и винтовочных выстрелов. Он хотел обойти это место от греха подальше — но в то же время хотел вмешаться: им нужны были деньги, транспорт. Все это можно раздобыть в месте, где идет бой: когда воюют двое, в выигрыше часто оказывается кто-то третий.

Паломник осмотрелся, ища место для наблюдения. Снял с предохранителя свой автомат…

— Иди за мной. И тихо…

Место для наблюдения они нашли на самой вершине холма. Когда то здесь была вода, и воды было столько, что даже холм порос частым, колючим кустарником, а на самой его вершине, кто-то, возможно местные поселенцы посадили дерево. Теперь — воды не было, дерево засохло, на его буром, крепком теле не было больше ни единого лепестка, и оно стояло, безжизненно протягивая к небу голые ветви в бесполезной мольбе о дожде…

— Жди здесь. Не высовывайся. Подашь мне винтовку. Смотри, не урони.

Тюрьма высушила его — но он был почти таким же сильным и проворным, как раньше, долгие годы физического труда в отсутствие излишеств сделали тело Паломника как будто выточенным из камня. В два маха, легко подтянувшись на ветке, он забросил ноги наверх, зацепился, изогнулся — и через несколько секунд был уже на подходящей позиции. Толстый ствол, в котором, наверное, в самой его сердцевине еще теплилась жизнь, защищал его от пуль, наверное, даже крупнокалиберного пулемета, отходящие от ствола ветви давали опору рукам и стволу. Распластавшись по ветке как леопард — он спустил вниз веревку и Акумба подал ему наверх винтовку. Аккуратно сняв колпачки с прицела, он удобно уложил винтовку в развилку ветвей и глянул в прицел…

Селение было большое — и явно, построенное поселенцами. По крайней мере — его часть, та что ближе к дороге — дома там были из камня, не поленились с гор привезти. Количество домов было под сотню, из них — не меньше двадцати горели, даже догорали — и дым от них черными столбами поднимался в светлеющее с каждой минутой небо. Прицел был шестикратным, пятидесятых годов выпуска — он выдвинул бленду, чтобы не слепило, и не отсвечивало…

Сначала он увидел одну машину, потом еще несколько — у мечети, из которой что-то выносили. На двух машинах были пулеметы, на одной — даже крупнокалиберный, она стояла у самого въезда в селение, перегораживая выезд и около пулемета… аж спаренного, вон как — был пулеметчик. Черный…

Паломник перевел прицел дальше.

Трое, на всех какое-то подобие военной формы, а на одном — даже подобие погон — какие-то яркие эполеты. У всех автоматы. Поставив к стенке несколько мужчин… да каких там мужчин… подростков, они заставляют их прыгать и танцевать какой-то танец. В качестве стимула — стреляя им под ноги.

Автоматчики были черные.

Паломник перевел прицел еще дальше, по пути заметив лежащие на дороге трупы.

Еще один… «воин» — на этот раз в бурой камуфляжной куртке, но без штанов. Кого-то трахает, прямо на дороге, на земле…

И этот — черный, судя по цвету ритмично двигающейся задницы…

Паломник перевел прицел еще дальше.

Еще двое, один с автоматом, другой поливает из двадцатилитровой канистры стащенных в кучу людей, видимо раненых. Понятное дело, что не водой.

И эти — черные.

Паломник прицелился, чтобы видеть площадь.

Двое, у одного на ремне через плечо — ротный пулемет с мешком для ленты. Караулят согнанных в углу площади женщин и детей. Еще двое — выхватывают из людского месива то женщину, то ребенка, связывают и швыряют в кузов тентованного Фиата шестьсот восьмидесятой модели, колониального. Судя по цвету — желто-бурый, пятнистый — машина армейского, бывшего контингента колониальных войск в Сомали.

Еще один — следит за порядком, в руке у него хлыст шамбок и он лениво щелкает им — вытягивая то одного, то другого. Четвертый, тоже без штанов — кого-то трахает, прижав к стене мечети.

Прямо посреди площади — несколько трупов, валяющихся так, как будто их на бегу настиг пулеметный огонь. Наверное, так оно и было…

Понятное дело — мужчин убили, женщин и детей — собираются вывезти и продать в рабство. И все работорговцы — черные…

Великолепно просто…

Паломник увидел и два места, где все еще оказывалось сопротивление — это были поселенческие дома, крепкие, специально построенные в расчете на возможную осаду. Их обстреливали — но лениво, только чтобы удерживать обороняющихся в домах и не дать вырваться. Паломник видел в прицел спины, обтянутые бурыми камуфляжными куртками, загривки… все черные…

Наскоро прихватив винтовку веревкой к ветке — чтобы не свалилась — Паломник соскочил вниз.

— Этническая чистка в полный рост — сообщил он Акумбе человек сорок, две машины с пулеметами. На одной — крупнокалиберная спарка, минометов не видно. Обойдем?

Акумба отрицательно покачал головой.

— Это мой народ.

— Это не твой народ… — сказал Паломник — ты амхари.

— Это мой народ. Я африканец. Ты — можешь идти, белый.

— Тебя убьют. Там сорок человек.

— Тогда я погибну как мужчина и воин…

Акумба встал с места — он спокойно сидел до этого, поджав под себя ноги — собираясь идти к селу.

— Акумба…

Акумба обернулся. Паломник бросил ему пистолет-пулемет, на нем был глушитель.

— Заходи слева. Я уберу пулеметчика на спарке. Будь осторожен. Не лезь на рожон, дай работать мне.

— Зачем тебе это, белый?

Паломник провел рукой по лицу.

— Видишь, какого цвета стала моя кожа? Теперь я тоже… африканец.

Акумба хлопнул в ладоши — так африканцы выражали уважение мужеству другого человека — и пошел вниз, пригибаясь, чтобы его не было видно за пересохшим кустарником.

Паломник залез на дерево, приложился к винтовке. Мысленно прорепетировал, что он будет делать, кого уберет и как.

Выбрал крайний дом, прицелился по элементу его украшения — вдавленным в глину разноцветным бусинам, которые образовывали круг — как раз мишень. Винтовка кашлянула, глушитель поглотил звук. Несмотря на то, что винтовка пролежала восемь лет в земле — работала она превосходно. Умеют немцы делать оружие…

Ага, правее…

Он добавил два патрона в магазин, подкорректировал прицел и выстрелил еще раз. Вот… так, на сей раз точно в центр. И это — с пятисот метров…

Время платить по счетам…

Он прицелился в пулеметчика у спарки, стоящего к нему спиной. Спустил курок — на обтянутой пятнистой тканью спине пулеметчика появилась дырка, сама ткань стала стремительно набухать темным. Он передернул затвор — на это у него ушла секунда, не больше. Снова прицелился — но пулеметчика уже не было видно, дырчатые кожухи стволов спаренного пулемета безжизненно смотрели в небо…

Есть.

Вторым — он застрелил того, кто трахал женщину на земле. Он был один и на него не особо обращали внимания — такие цели нужно выбивать в первую очередь. Пуля попала ему в бок, он дернулся в последний раз и застыл.

Have a good fuck.

Затем он убил двоих, которые стояли у разожженного костра и смотрели, как горят люди, которых они облили бензином и подожгли. Первый — упал как колода вперед, в костер, второй только успел тупо оглянуться. Пуля сразила и его…

Затем он перенес огонь на тех, кто осаждал последние два оплота защитников деревни. Там грохотали выстрелы, и все внимание осаждавших было приковано к узким окнам первых этажей все еще обороняющихся домов. Он начал выбивать их, спокойно и методично, рассчитывая на то, что вышедшие из своих домов защитники деревни — нападут на нападавших, создадут панику и завяжут бой — а в этом бою он спокойно доберет, кого сможет. И уж точно — в бою никому не будет дела до снайпера — одиночки на холме над деревней…

Потом — он услышал раскатистый грохот крупнокалиберного пулемета и мысленно выругался последними словами. Акумба — все-таки добрался до пулемета и решил принять бой — один против всех.

Самое плохое — что у него оставался только один патрон, а потом винтовку надо было перезаряжать. Этим патроном он прибил еще одного солдата — а потом лихорадочно принялся заталкивать в горловину патроны, один за одним. Старый Маузер был всем хорош — вот только магазин у него был несъемный, даром что на десять патронов, а не на пять как большинстве винтовок того времени. На обычной пехотной винтовке он снаряжался обоймой — а тут патроны приходилось заталкивать по одному.

Снарядив восемь патронов — он достал первый в ствол, закрыл затвор, прицелился. Боевиков оказалось еще больше, чем он думал, они выскакивали из домов — многие полуголые, даже голые, но с оружием. Крупнокалиберный, достающий на два километра пулемет делал их число меньше и меньше…

Он увидел, как выруливает ФИАТ с пулеметом — и красиво, с одного выстрела снял стрелка. Водитель даже не понял, что произошло — он вырулил прямиком под огонь, но стрелка не было, стрелок был мертв — а через пару секунд погиб и он в пробитой пулями кабине…