Читаем без скачивания Форма жизни - Андрей Ливадный

Одну успел получить Кайл, остальные достались Беат…

Как всё глупо… Как неправильно…

Это была его последняя мысль.

Часть 3

Кармический узел

Глава 7

Свет…

Яркая вспышка света, шипение сжатого воздуха, острый медикаментозный запах…

Он всё ещё тянулся, чтобы закрыть Беат, поймать своей грудью предназначенную ей стрелу, но иная реальность уже неумолимо вторгалась в сознание, пресекая этот порыв. Вместо перекошенного рта рыжеволосой девушки перед глазами вдруг прорезался иной образ, с трудом признанный разумом, но уже не Кайла, а Андрея Диброва…

Он увидел откинутый колпак гибернационной камеры и лицо Джоаны Лори…

— Беат! — Это был последний вскрик ускользающего образа Кайла, но губы Диброва вытолкнули лишь хрип.

Его тело выгнулось, сотрясаясь в короткой конвульсии.

Ухватившись за борта камеры, он неожиданно сел, оборвав датчики.

— Спокойно. — Лори попыталась мягко оттолкнуть его назад, в объятия диагностического ложа, но мышцы Диброва окаменели, сведённые судорогой.

— Что происходит? — хрипло спросил он.

Лори отступила на шаг.

— Я бы хотела это знать не меньше твоего, — ответила она. — Приборы жизнеобеспечения подняли тревогу. У тебя произошёл спонтанный выброс адреналина, перебивший действие всех препаратов!

Андрей ощущал, как по его обнажённому телу струится ледяной пот. С груди и плеч свисали тонкие жилки оборванных проводов, идущих от датчиков системы жизнеобеспечения. Терминал, расположенный в ногах, тревожно сигналил, указывая на обрыв связи с подопечным.

На Диброва внезапно накатила уже знакомая по прошлому пробуждению волна глухого отчаяния.

Не владея собой, он поднял на Лори мутный взгляд.

— Зачем ты разбудила меня? — яростно, едва ли контролируя свои действия, сквозь сжатые зубы выдавил он. — Ты понимаешь, что она погибла? — Дибров рванулся, обрывая остатки проводов.

Лори побледнела, отступая ещё на шаг.

— Валентин, мне срочно нужна твоя помощь! — захлёбываясь, заговорила она в крохотный, закреплённый у рта микрофон коммуникатора. — Командир невменяем, у него явное отклонение…

— Заткнись! — Андрей уже выбрался из камеры. Он стоял посреди прохода, обводя мутным взглядом гибернационный отсек. Неизвестно, бросился бы он на Лори или нет, но в этот миг взгляд Диброва скользнул по соседней ячейке сверхглубокого сна, и его кожа, и так бледная как мел, вдруг посерела.

Под прозрачным колпаком соседней с ним камеры лежала… Беат!

Андрея вдруг затрясло крупной конвульсивной дрожью.

Он не видел надписи на терминале, свидетельствующей о том, что под колпаком лежит Мари Лаймер, уроженка Земли.

На губах Диброва выступила пена. Сознание Кайла, так грубо оборванное, выброшенное, как казалось, вон из его головы, неожиданно вернулось… и две личности в этот роковой миг смешались в дьявольский коктейль, заключённый в измученную, дрожащую от переизбытка адреналина телесную оболочку.

— Беат! — Кайл бросился к ней, закрывая от рокового выстрела, но тело Андрея Диброва ударилось о сверхпрочный пластик и отлетело назад, в проход, словно резиновое…

— Лори, в сторону! — Этот крик, раздавшийся со стороны входа в отсек, принадлежал Валентину Суханову.

Негромкий хлопок, острый, жалящий укол впившегося под кожу микроинъектора — и мир вокруг Андрея крутанулся внезапной каруселью беспамятства.

В этот раз его сон был чёрным и глубоким, как пасмурная ночь.

Очнувшись от провального забытья, вызванного действием транквилизатора, Дибров долго не мог понять, где он и что с ним происходит. Предметы перед глазами двоились, не желая принимать резкость очертаний, руки и ноги казались налитыми свинцом, вокруг что-то гудело, вибрировало, в тон этим судорогам тонко позвякивал невидимый металлический предмет, воздух пах резко и неприятно…

Запах нагретого металла… Запах Сервов и раскалённой пустыни Нового Селена…

«Янус»… Я на борту «Януса»… Переборки дрожат… режим глубокого торможения… перегрузки…

Он приложил невероятное волевое усилие, чтобы сфокусировать свой взгляд на белом пятне, и долго, пристально смотрел на него, пока не понял, что это такое…

Над головой нависал низкий стерильно белый потолок медицинского отсека. Ощущение реальности вдруг навалилось на Андрея, сообщая его измученному сознанию истинное положение вещей: он лежал на узкой койке, пристёгнутый к ней ремнями за запястья и лодыжки. Ещё два ремня перехлёстывали грудь и бёдра. В изголовье нудно попискивал терминал системы автоматического поддержания жизни да ещё резал по нервам металлическим звоном какой-то плохо закреплённый медицинский инструмент, воспринимающий вибрации корпуса космического корабля.

Свинцовая тяжесть, которую он испытывал при пробуждении, была вызвана периодически возникающей перегрузкой, и осознание этого помогло Диброву безошибочно угадать — «Янус» маневрировал в околопланетном пространстве Марса, выходя на орбиту запуска челночных кораблей.

Дверь отсека внезапно зашипела, открываясь.

— Очнулся? — спросила Джоана, входя в отсек.

Андрей не имел привычки отвечать на риторические вопросы. Он даже не скосил глаз, чтобы взглянуть на неё. Внезапное острое воспоминание о событиях в гибернационном отсеке обрушилось на него, оглушив Диброва чувством непоправимости.

Что со мной происходило?! Что я наделал?

Он повернул голову, посмотрев на Джоану с немым, мучительным вопросом во взгляде. Она истолковала это по-своему.

— Нам следует обсудить возникшую ситуацию, верно? — произнесла Лори, пододвигая к его койке снабжённое магнитной подставкой кресло, и по выражению её лица Дибров безошибочно угадал — она нервничала.

— Я, наверное, должен извиниться перед тобой, — сухими губами произнёс он, чувствуя себя достаточно глупо и дискомфортно — пристёгнутый ремнями, дрожащий, дезориентированный…

— Я пришла не за извинениями, — отозвалась она, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — По решению ЕСА ты снят с должности командира «Януса» до выяснения причин случившегося. Мною уже получено соответствующее распоряжение с Земли. — Она старалась говорить ровно, но нервозность всё равно проскальзывала в её голосе.

Дибров слушал её, глядя на заострившиеся черты сухощавой смуглой женщины, и понимание происходящего проникало в его разум вместе с чувством неприязни, граничащим с гадливостью.