Читаем без скачивания Одержимость - Фридрих Незнанский

И в этот момент по сотовому позвонила Брусникина.

— Радуйтесь, — каким-то дрожащим голосом заявила она, — Болотников спрыгнул сам, и тому есть доказательства. Моя версия лопнула с треском. Готовы обнародовать свою?

— Конечно, готов! — рявкнул Гордеев. — Стройте Воскобойникова, трубите общий сбор. Уже мчусь делиться истиной.

Мелькнула мысль, что справедливость если торжествует, так по всем фронтам одновременно. Сегодня определенно его день. Бенефис.

Женя купила не один блок «Мальборо», а два. Один — за прошлый раз, другой — авансом за будущее признание. Воскобойников отнесся к ее версии с определенным и неожиданным скептицизмом. Женя не обиделась, но задумалась: шеф обычно менее сдержан в оценках. Если бы версия, на его взгляд, действительно была гениальной, он бы не поскупился на комплименты. И Колпаков — именно тот человек, который может рассеять сомнения шефа. Тот, кто способен расставить все точки над «и». Пусть его показания и не могут быть приняты в суде, до суда еще надо дожить. Но если уборщик, даже в неофициальном разговоре, признается, что видел, как Мовсесян убил Мельника, это даст самое главное сейчас — уверенность в своей правоте. И тогда можно со спокойной душой искать новые доказательства и свидетельства против Мовсесяна.

…Колпаков с еще одним парнем, чуть постарше его и поздоровее, убирал во дворе снег. Большими деревянными скребками они сгребали сугробы с асфальта, забрасывали в кузов грузовика и не обращали ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Снег еще не слежался, и потому добрая половина его разлеталась вокруг, падала прямо на головы уборщикам, большой белой тучей висела в воздухе вокруг них. Женя не решилась подойти вплотную, позвала издалека:

— Алексей!

Колпаков вздрогнул, очень медленно повернулся, но, увидев Женю, тут же расплылся в счастливой улыбке.

— Можно вас на минутку.

Он вопросительно или даже скорее просительно посмотрел на напарника, тот снисходительно махнул рукой:

— Дуй, я пока перекурю.

Колпаков, на ходу похлопывая себя по рукам и плечам, оббивая снег, заторопился, в три прыжка подскочил к Жене.

— Я могу быть вам чем-то полезен? — выдал, видимо, заученную фразу и остался доволен собой.

— Я принесла вам сигареты, — Женя вынула из пакета блок «Мальборо», — как и обещала. И хотела еще немного с вами поговорить.

Он сунул сигареты за пазуху и повторил нараспев, смакуя каждый звук:

— Я хочу с вами говорить…

— Но вам нужно работать?

— Холодно. — Он снова вытащил блок, распотрошил, достал одну пачку, опять сунул под комбинезон. — Я сейчас.

Галопом вернулся к своему напарнику, сунул ему пачку и долго что-то на ухо объяснял. Напарник сально ухмылялся, меряя Женю прищуренными глазами, но в конце концов согласно кивнул и взялся за лопату.

— Мы пойдем в кладовку, — пояснил Колпаков, вернувшись. — Там тепло. Вы не будете замерзать.

Женя вслед за уборщиком вошла через служебный вход. Кладовая, о которой он говорил, располагалась рядом с кухней ресторана, за стеной шумел вентилятор, гремели посудой, громко переговаривались повара, а в кладовой пахло подгоревшим маслом и специями. Колпаков освободил для Жени единственный стул, на котором до того лежала стопка чистых синих халатов, а сам пристроился среди тележек, в которые горничные собирают из номеров грязное белье:

— Хотите, принесу вам чай? Мне дают на кухне, хотите?

— Нет, спасибо. Я отвлеку вас буквально на несколько минут.

— Мне можно теперь долго с вами разговаривать. Серега сказал, что я могу не торопиться.

— Алеша, я очень вас прошу ничего не бояться и сказать мне честно, в тот день, о котором мы с вами уже говорили, когда незнакомый вам человек выбросился из окна, точно, кроме него, больше никого в номере не было?

Колпаков смотрел на нее совершенно влюбленными глазами и, казалось, просто упивался звуком ее голоса, абсолютно не понимая, о чем идет речь.

— Алексей! — Жене ужасно захотелось поводить у него перед носом указательным пальцем, чтобы сфокусировался. — Вы меня слушаете?

— Ага. — Он дважды кивнул, глазные яблоки в противоход голове закатились под верхние веки и выкатились, закатились и выкатились, но зрачки не сдвинулись ни на миллиметр, продолжая сверлить Женину переносицу.

— Вы ведь меня не боитесь?

— Не-а.

— А вообще кого-нибудь боитесь?

Этот вопрос привел его в некоторое замешательство, зрачки сдвинулись с мертвой точки.

— Когда темнота, боюсь.

— Но сейчас светло, бояться вам нечего. вы можете мне сказать, кто еще был в том номере, из которого выбросился человек?

— Вы красивая. Я хочу вам помогать. — Он снова заулыбался, теперь немного виновато. — Скажите, что я должен сказать? Я скажу.

— Нет, Алеша, так будет неправильно.

— А как будет правильно?

— Этот человек, другой человек, который не погиб, который потом вышел из номера и которого вы не могли не видеть, он вам угрожал? Обещал сделать вам что-то плохое?

— Не обещал.

— Он с вами говорил?

— Не говорил.

— Вы можете описать, как он выглядел?

— Не могу.

— Почему?

С каждым новым вопросом он отвечал все тише и тише и все ниже и ниже опускал голову, как будто его уличили в чем-то совершенно вопиющем, и теперь он вынужден признаваться. Он, кажется, готов был расплакаться:

— Я не видел другого человека.

— Колпаков! Ты почему здесь?! — на пороге кладовой выросла менеджер Башкова. — Ты почему не работаешь? А, это снова вы? — Только теперь она заметила Женю.

— Мы, собственно, уже закончили. — Женя поднялась и сунула уборщику пакет со вторым блоком «Мальборо» — не выбрасывать же. — Спасибо, Алеша, идите работать.

Колпаков беспомощно косился то на начальницу, то на Женю.

— Можно еще одно слово? — буквально взмолился он.

Башкова демонстративно отвернулась, но из кладовой не вышла. Уборщик наклонился к самому уху Жени и прошептал, щекоча щеку горячим дыханием:

— Я знаю. Этот человек спрятался под кроватью. И я его не увидел.

— Да, конечно. Спасибо, Алеша.

Он бочком, прижимая к груди пакет, протиснулся мимо Башковой, а та, дождавшись, пока он отойдет достаточно далеко, чтобы не услышать, с укоризной покачала головой:

— Я понимаю, что работа у вас такая, но неужели, по-вашему, сумасшедший лучше расскажет о сумасшедших, чем нормальные люди?

— С чего вы взяли, что погибшие были сумасшедшие? — фыркнула Женя. Ее опыт провалился с треском, а теперь еще выслушивать нравоучения менеджера-психолога? Увольте, ради бога.

— О том, что первый летун был псих, уже всякий знает, — фыркнула в ответ Башкова. — Дело закрыто, и никакие подписки о неразглашении больше не действуют, так что и я в курсе, и все, кому это интересно. А насчет второго?..

— Стоп, погодите, пожалуйста. О чем это таком все знают?

— Как это — о чем?

— О чем же?

Башкова покосилась на Женю с опаской, возможно, и в ней подозревая некоторую тронутость умом.

— Ну, о том, что он заранее готовился, и все такое…

— Кто? Болотников?

— Ну да. Тот, который первым выпрыгнул.

— Как готовился?

— Да вы что?! — взорвалась начальница Колпакова. — Смеетесь надо мной?!

— И в мыслях не было!

— Значит, о том, что ваш Болотников заранее запланировал, когда ему умирать, и ходил к Мещерякову выяснять его график, вы не знаете?

— Да кто такой этот ваш Мещеряков?! — потрясенно спросила Женя.

— Водитель того грузовика, который под окнами 645-го стоит каждое утро где-то с без пятнадцати семь до семи.

— И Болотников лично разговаривал с ним о его графике?

— Ну да. Мещерякову, когда милиция его допросила, сказали вначале помалкивать, держать язык за зубами. Но когда дело закрыли и всем объявили, что самоубийство было, никто ведь ему больше ничего не запрещал, он и рассказал вначале сменщику, тот — девчонкам-горничным, ну а теперь все уже знают…

— Так. Я могу поговорить с этим Мещеряковым?

— Да говорите на здоровье, он, наверное, в гараже сидит, байки травит, ждет конца смены.

— А гараж где?

— Пойдемте, я вас отведу. Только подождите тут, пойду пальто накину.

Через двор они прошли к высоким запертым железным воротам. Башкова забарабанила кулаком во врезанную в ворота железную дверку. Ждать пришлось довольно долго и еще раз стучать, но в конце концов какой-то мужичок в промасленной робе им открыл.

— Мещеряков здесь?

— Виталя! — кликнул мужичок в глубь гаража, но Башкова, отстранив его с дороги, повела Женю внутрь и поманила пальцем сидевшего на корточках у стены с газеткой в руках довольно пожилого товарища. Тот поднялся с видимой неохотой, ему Башкова непосредственным начальником не была, но все же подошел.