Читаем без скачивания Охотники за ФАУ - Георгий Тушкан

— А вы знали, что меня назначат на ВПУ?

— Рекомендовал. В план своей работы по изучению и использованию опыта войны включите тему «ВПУ во время наступления с форсированием широкой водной преграды». Программу разработки этой темы покажете мне. Не сомневаюсь, что ваша охота за «эфкой» окончится успешно… А пока возьмите в политотделе подшивки нашей армейской газеты за год и проанализируйте, как они подают опыт войны, военно-инструктивный материал. Выполните к вечеру. Необходимо для доклада члену Военного совета.

Баженов углубился в подшивку ежедневной армейской газеты. Поразительно, как много могут сказать даже заголовки!

«Боец! Прочти этот документ. Отомсти за смерть и кровь своих братьев и сестер!»

«Воинская задача армейской парторганизации». «Помни о химической опасности!» «Из бронебойки по самолетам врага» «Бессмертный подвиг комсомольца Красина». «Коммунист нашей роты». «Бой за водный рубеж». «В батальон прибыло пополнение». «Как переправляться вплавь». «Парторг батальона». В каждой газете — список награжденных. Юрий Баженов перечитывал статьи и заметки, обобщавшие опыт, учившие воевать. Их было маловато.

Подошел полковник Ивашенцев. Баженов вскочил, Ивашенцев снова усадил его и спросил:

_ О моем задании помните?

— Простите… о каком?

_ О докладе для офицеров штаба о взаимоотношении офицеров и населения в районах, только что освобожденных от оккупации.

— Совершенно забыл, виноват, товарищ полковник!

— Напрасно. Много осталось читать?

— Кончаю писать обзор.

— Тогда пойдемте со мной. Я собрал материал для вашего доклада, включая инструкции военным комендантам городов, — полковник улыбался.

— Товарищ полковник, а может бьггь, вы сами сделаете этот доклад?

— Товарищ старший лейтенант, научитесь лучше улавливать оттенки в разговоре военных. Если старший по чину говорит вам «прошу», считайте это вежливой формой приказания. В данном случае моя просьба — это приказание члена Военного совета генерала Соболева. — Полковник все так же доброжелательно улыбался.

Сысоев засел за таблицу «Соотношение сил». Впервые в ней фигурировала воздушно-десантная бригада, которую должны были забросить в тыл противника.

Баженова вызвал генерал Дубинский. Разговор о форсировании был длинный. Генерал интересовался не только этапами подготовительного периода, эшелонированием, но и всеми комендантскими службами на переправе, и оборудованием десантного пункта, и множеством других деталей.

Когда генерал замолчал и Баженов ожидал приказания ехать с ним, тот сказал:

— Инспектировать подготовку и боевые действия войск будем я, мой заместитель полковник Орленков, подполковник Казюрин и майор Филиповский. На вас я возлагаю следующие обязанности: организацию взаимодействия работы ВПУ с представителями других отделов, обеспечение ВПУ телефонной и радиосвязью.

Далее, организацию охраны, транспорта, помещений, питания, первой медпомощи. Подчиняться будете лично мне.

Когда-то Баженову приходилось, среди прочего, заниматься и хозяйственными вопросами, но это было давно… С чего же начать? Он решил обратиться за советом к Сысоеву. Тот охотно и со знанием дела набросал для него примерную схему ВПУ и штатный состав. Здесь был не только свой узел связи, но и противовоздушная оборона, и саперы.

Когда основные вопросы были решены, и Баженову стало ясно, с чего начинать и к чему стремиться, Сысоев вдруг посоветовал:

— Если хочешь, чтобы сержант Луганская попала на узел связи, то подполковнику связи Жаворонкову надо сказать совершенно обратное — только не направляйте, мол, Луганскую!

— Да мне даже спокойнее, если ее не будет. А вот Богуна и Куракова я хотел бы взять. Ведь автоматчиков дадут из роты охраны? Я думаю взять взвод.

Генерал принял представленный проект, и после его утверждения командующим приказал Баженову, чтобы через шесть часов все были в полной боевой готовности.

Конечно, комендант не захотел отпустить Богуна и Куракова, и Баженову снова пришлось идти к генералу.

Уточняя с подполковником Жаворонковым необходимые средства связи, Баженов попросил дать боевых телеграфисток — ведь придется быть в боевых условиях, — но только не таких, как эта Луганская. Сказал и сам удивился. «Там Марина будет подальше от Степцова», — мысленно оправдывал он себя.

Через шесть часов он знакомился с выделенными в его распоряжение связистами: Мариной Луганской и молоденьким младшим лейтенантом связи, свидетелем их первого разговора.

Марина Луганская скептически выслушала его наигранный возглас удивления и только сказала:

— Напрасные хлопоты, товарищ старший лейтенант.

В разрывах облаков показывается «Рама» и снова уходит за облака. Давно летает. Бойцы в окопах ругаются. «Рама», этот воздушный разведчик и наводчик, настораживает даже бывалых. В прошлые дни она только пролетала, а сейчас носится взад — вперед, утюжит небо над Днепром.

По дороге к Бережанам, пролегающей через лес против Ровеньковскнх высот, движутся танки. Другой лесной дорогой туда же движутся артиллерийские дивизионы.

По дороге к Криницам, южнее Тарасовки, тоже передвигаются артиллерийские дивизионы. Тем же трактом на машинах с прицепами движутся большие паромы.

Все это видит «Рама». Обо всем этом «Рама» радирует своему командованию.

Ночь. Звезды.

Над Днепром противник повесил множество ярких «фонарей».

Цепочки красных огоньков мчатся к «фонарю» — мимо? Тогда струя трассирующих пуль постепенно приближается к нему, и «фонарь» разлетается вдребезги. Огненные хлопья, осыпаясь, гаснут на лету.

Те же танки и та же артиллерия снова в движении. Только теперь они удаляются в тыл, чтобы завтра днем возобновить движение к Днепру. Пусть противник снова видит их, пересчитывает, суммирует? Затем и бензин и солярку тратят…

В эту ночь в районе железнодорожного моста чаше подразделение вело разведку боем. Задача операции состояла

в том, чтобы разведать систему укреплений на западном берегу, прощупать дороги, ведущие к «Ключевому», захватить «языка».

В бою участвовала артиллерия всех калибров. Нашим бойцам удалось зацепиться за берег, но гитлеровцы ценою больших потерь снова сбросили их.

В это же самое время гитлеровцы в свою очередь предприняли ночную атаку на сахарный завод, так как три дневные агаки успеха не имели.

По радиосигналу и красным ракетам-указателям наша артиллерия открыла огонь. Атака противника, как сообщил лейтенант Ольховский, была отбита.

В ту же ночь артиллерия противника на Ровеньковскнх высотах вела исключительно интенсивный огонь по сосредоточенным в левобережном лесу советским танкам и артиллерийским позициям; надо признать, что наши орудия первыми начали огонь. Сотни, тысячи немецких снарядов обрушились на лес! Скрежетали дубы. Трещали и рушились сосны, над лесом взлетали оторванные ветки. Противник мог быть доволен: он уничтожил, должно быть, немало танков и сокрушил много орудий…