Читаем без скачивания Бог-Император Дюны - Фрэнк Герберт

— Ты мне очень дорог, Дункан, — признался Лето.

— Да, но я… я все же не племенной жеребец.

— Я уважу твои желания. Мы обсудим это в другой раз.

Айдахо оглянулся. Говорящие Рыбы стояли позади, внимательно прислушиваясь.

— Когда вы приезжаете в Онн, здесь всегда бывают вспышки насилия? — спросил Айдахо.

— Этот процесс проявляется циклично. Теперь инакомыслящие почти полностью подавлены. Какое-то время будет тихо.

Айдахо вгляделся в непроницаемое лицо Лето.

— Что произошло с моим предшественником?

— Разве Говорящие Рыбы не рассказывали тебе об этом?

— Они говорили, что он умер, защищая своего Бога.

— Но ты слышал рассказы и другого рода.

— Так что же случилось в действительности?

Он умер, потому что оказался слишком близко от меня. Я вовремя не удалил его в безопасное место.

— В такое место, как Гойгоа?

— Я бы предпочел, чтобы он доживал там свои дни в мире и благополучии, но ты же хорошо знаешь, что Дунканы не ищут спокойной и безопасной гавани.

Айдахо с трудом проглотил слюну, ощутив в горле непривычный комок.

— И все же я хотел бы знать подробности его гибели. У него осталась семья…

— В свое время ты узнаешь подробности и не беспокойся о его семье. Они находятся под моей опекой. Я надежно охраняю их издалека. Ты же знаешь, каким насилием мне угрожают. Это одна из моих функций. К великому несчастью, от этого чаще других страдают те, кого я люблю и кем больше всех восхищаюсь.

Айдахо был явно не удовлетворен услышанным.

— Успокойся, Дункан, — сказал Лето. — Твой предшественник действительно погиб, потому что оказался очень близко от меня.

Эскорт Говорящих Рыб зашевелился. Айдахо оглянулся на туннель.

— Да, пора, — проговорил Лето. — Не стоит заставлять женщин ждать. Иди впереди меня, Дункан, я расскажу тебе все о Сна иноке.

Послушно, ибо другого подходящего выхода не было, Дункан сделал поворот кругом и возглавил процессию. Он услышал, как тележка со скрежетом двинулась вперед, потом раздался легкий топот ног эскорта.

Скрежет внезапно прекратился. Айдахо обернулся и тотчас понял причину.

— Вы перенесли тележку на подвесной режим, — сказал он, снова обратив свое внимание вперед.

— Я убрал колеса, — сказал Лето, — потому что женщины подойдут слишком близко к тележке, а я не хочу отдавить им ноги.

— Так что такое Сиайнок? Что это на самом деле? — спросил Айдахо.

— Я же говорил тебе — это Великое Единение.

— Я действительно чувствую запах Пряности?

— У тебя очень тонкое обоняние. Да, в вафли добавлено немного Пряности.

Айдахо только покачал головой.

Пытаясь все же понять суть праздника, Айдахо при первой же возможности по прибытии в Они прямо спросил Лето, в чем смысл Сиайнока.

— Мы делим вафли, только и всего. Даже я принимаю участие.

— Это похоже на ритуал оранжевых католиков?

— О нет! Это не моя плоть. Это единение, припадание к одному источнику. Они вспоминают, что они только лишь женщины, так же, как ты — только лишь мужчина. Но я — целое.

Айдахо не слишком понравилась тональность высказанного.

— Только лишь мужчина?

— Ты знаешь, кого они высмеивают на празднике?

— Кого?

— Мужчин, которые оскорбили их. Прислушайся, о чем они тихо переговариваются между собой.

Айдахо воспринял это как предупреждение: Не оскорбляй Говорящих Рыб. Этим ты навлечешь на себя смертельную опасность!

Сейчас, идя впереди Лето по туннелю, он чувствовал, что, расслышав все слова Лето, все же не понял их смысла. Обернувшись вполоборота, он спросил:

— Я все же не понял идеи Единения.

— Во время этого ритуала мы действуем вместе, заодно. Ты все это увидишь и почувствуешь сам. Мои Говорящие Рыбы — хранители особого знания, непрерывающейся линии, которую они сохраняют. Ты примешь участие в ритуале, и они полюбят тебя за это. Внимательно слушай их. Они открыты идеям родства и близости. Их понятия для обожания каждого человека не имеют пределов.

Еще слова, подумал Айдахо. Еще больше таинственности.

Туннель начал понемногу расширяться, потолок стал выше. Светильников стало больше, здесь они испускали глубокий оранжевый свет. В трехстах метрах впереди стал Различим зал под высоким сводчатым потолком. Там светил красный свет, в котором из стороны в сторону раскачивались лоснящиеся от пота возбужденные лица. Одежда под лицами сливалась в сплошную стену, скрывая тела.

Приблизившись к ожидавшим женщинам, Айдахо увидел в толпе проход и трап с высоким бортом. Огромный потолок открывал над женщинами бездонное пространство, уходящее ввысь. Огромное пространство освещалось ярким красным светом.

— Иди к трапу, встань на борт и повернись лицом к женщинам, — приказал Лето.

Исполняя приказ, Айдахо вскинул вверх правую руку. Он вышел в открытое пространство, и огромность его измерений привела его в священный трепет. Встав на борт, он наметанным взглядом попытался определить размеры зала — они оказались впечатляющими: сторона его составляла не меньше тысячи ста метров, углы были закруглены, что еще больше усиливало впечатление огромности. Зал был набит женщинами, и Айдахо напомнил себе, что здесь были лишь избранные представители полков Говорящих Рыб с каждой планеты. Они стояли, так тесно прижавшись друг к другу, что Айдахо понял: никто из них не сможет даже упасть. Оставалось только одно свободное место — коридор шириной около пятидесяти метров возле полоза, на котором стоял Айдахо и наблюдал за происходящим. На него смотрели лица, лица, лица — бесконечное скопище лиц.

Лето остановил свою тележку непосредственно позади Айдахо и поднял свою серебристо-красную руку.

Тотчас же огромный зал заполнился неистовым криком: «Сиайнок! Сиайнок!»

Айдахо был оглушен. Этот звук должен быть слышен по всему городу, подумал Дункан, если, конечно, туннель не слишком глубоко.

— Невесты мои, — сказал Лето, — я приветствую вас на празднике Сиайнок.

Айдахо взглянул на Лето, всмотрелся в его темные глаза, сияющее лицо, а ведь совсем недавно он сказал: «Это проклятая святость!» А сейчас он наслаждался этой святостью.

Интересно, видел ли когда-нибудь Монео эти сборища? — подумалось Айдахо. Это была странная мысль, но Дункан понимал, почему она вдруг пришла ему в голову. Должен был найтись хотя бы еще один смертный, с кем можно было бы обсудить это Празднество. Рыбы из эскорта сказали, что Монео отбыл по делам государственной важности. Услышав это, Айдахо почувствовал, что до него дошел еще один элемент способа, которым Лето правил государством. Линии власти простирались непосредственно от Лето ко всему населению, но линии эти почти никогда не пересекались. Это требовало многих вещей, включая доверенных слуг, которые не раздумывая примут ответственность за исполнение любого приказа, не обсуждая его.

— Немногие видели, как Бог-Император сам причиняет кому бы то ни было вред, — говорила ему Сиона. — Так поступали все Атрейдесы, которых ты знал?

Айдахо смотрел на массу Говорящих Рыб, пока эти мысли витали в его голове. Какая приниженность в глазах! Какое благоговение! Как Лето добился этого? И зачем?

— Возлюбленные мои, — произнес Лето, и его голос, усиленный тонким иксианским приспособлением, достиг самых отдаленных уголков огромного зала.

Разгоряченные лица женщин заставили Айдахо вспомнить немое предостережение Лето не навлекать на себя смертельно опасный гнев Говорящих Рыб.

В таком месте очень легко поверить этому предупреждению. Одно слово Лето, и женщины разорвут на куски любого обидчика. В этом не было никаких сомнений. Они сделают все, что он пожелает. Айдахо понял, почему Лето так ценил свою женскую армию. Никакая опасность не остановит это воинство. Они служат самому Богу!

Императорская тележка слегка скрипнула — это Император приподнял свои передние сегменты, подняв голову.

— Вы — хранители веры! — сказал он.

В ответ раздался единодушный крик многих тысяч женщин.

— Мы повинуемся тебе, Господи!

— Во мне вы будете жить вечно! — продолжал возглашать Лето.

— Мы вечны! — раздался новый крик.

— Я люблю нас, как никого другого!

— Любовь! — исступленно кричали в ответ женщины

Айдахо содрогнулся.

— Я даю вам своего возлюбленного Дункана! — сказал Лето.

— Любви! — продолжали кричать Говорящие Рыбы.

Айдахо почувствовал, что все его тело сотрясает крупная дрожь. Он понимал, что сейчас может упасть под гнетом этой преданности и этого раболепства. Его раздирали противоречивые желания — хотелось бежать и хотелось остаться, чтобы до конца принять это. В этом зале воплотилась власть. Власть!