Читаем без скачивания Бог-Император Дюны - Фрэнк Герберт

— Да, господин!

Когда женщины ответили, Лето положил вафлю в рот. Все матери возле трапа откусили от своих вафель по маленькому кусочку, оставив остальное детям. Другие Говорящие Рыбы, стоявшие позади одетых в белое матерей, опустив головы, ели свои вафли.

— Дункан, ешь свою вафлю, — приказал Лето.

Айдахо положил вафлю в рот. Его организм гхола не был приучен к Пряности, но клетки тела помнили ее вкус. Вафля отдавала горечью из-за небольшой примеси меланжи. Вкус пробудил в нем старые воспоминания — обеды в сиетче, банкеты во дворце Атрейдесов… тогда вся жизнь была пропитана Пряностью, ее аромат был знаком тех дней.

Айдахо проглотил свою вафлю и только в этот момент до него дошло, что в зале наступила неправдоподобная тишина, в которой громко щелкнул механизм тележки Лето. Айдахо обернулся и увидел, что Лето открыл ящик в основании тележки и извлек оттуда хрустальный футляр, испускавший голубоватое сияние. Император открыл Футляр и извлек оттуда старый отравленный нож. Айдахо тотчас узнал знакомый до боли клинок — в торце рукоятки был выгравирован ястреб Атрейдесов, сама рукоятка украшена алмазной инкрустацией.

Нож Муад'Диба!

Айдахо ощутил глубочайшее волнение при виде этого ножа. Он так внимательно смотрел на древнее оружие, словно ждал, что сейчас увидит его исконного обладателя.

Лето высоко поднял нож, показывая всем кривое, сверкающее молочно-белым сиянием лезвие.

— Вот талисман нашей жизни, — провозгласил Лето.

Женщины внимали, сохраняя полную тишину.

— Это нож Муад'Диба, — сказал Лето. — Зуб Шаи-Хулуда. Вернется ли Шаи-Хулуд?

Ответ был приглушен и от этого подействовал на Айдахо сильнее, чем предыдущий исступленный вопль. — Да. господин.

Айдахо вновь стал внимательно рассматривать полные раболепства лица Говорящих Рыб.

Кто есть Шаи-Хулуд? В ответ снова раздался приглушенный ропот:

Ты. господин. Айдахо мысленно кивнул самому себе. Нельзя было отрицать. что Лето черпал власть из бездонного источника, которым никто и никогда не пользовался в таких масштабах, Лето произносил слова, но они ничего не значили по сравнению с тем. что в действительности творилось в этом зале. Слова Лето возвращались к Айдахо, словно ждали момента для того, чтобы скрыть свой истинный смысл. Айдахо вспомнил их с Лето разговор в крипте — месте, которое гак нравилось Лето и казалось столь отталкивающим Айдахо, — в сырой темной крипте, полной пыли веков и запаха древнего упадка.

— Я формировал это общество, придавал ему вид в течение трех тысяч лет. выпуская из плена незрелости целый биологический вид, — сказал тогда Лето.

— Но это не объяснение по поводу женской армии, — запротестовал Айдахо.

— Изнасилование чуждо женской природе, Дункан. Ты говорил о половой разнице в поведении, вот один из примеров такой разницы.

— Перестаньте уходить от разговора!

— Я не ухожу. Изнасилование — это плата за завоевание. которую требуют мужчины. Самцы, совершая изнасилование, показывают, что они еще не выбрались из плена своих подростковых фантазий.

От этой тирады Айдахо почувствовал гнев, который ему было трудно скрыть.

— Мои гурии обуздывают мужчин, — сказал Лето. — Они одомашнивают их. женщины в силу необходимости занимались одомашниванием испокон веков.

Айдахо молча смотрел в окруженное складкой лицо Лето.

— Именно обуздать, укротить, — продолжал Лето. — Это значит — создать новый паттерн выживания. Раньше женщины учились этому у мужчин, а теперь мужчины учатся у женщин.

— Но вы говорили…

— Иногда мои гурии прибегают к насилию, но только затем, чтобы потом превратить его в глубокую взаимозависимость.

— Черт возьми! Вы…

— Связывание, зависимость, Дункан! Зависимость.

— Я не чувствую себя связанным с…

— Образование и обучение требуют времени. Ты — воплощение древней нормы, по которой можно мерить новую норму.

Эти слова Лето погасили в Айдахо все чувства — осталось только тяжелое ощущение утраты.

— Мои гурии учат зрелости, — продолжал между тем Лето. — Они знают, что должны управлять созреванием мужчин. Через этот процесс они добиваются собственного созревания. Со временем гурии становятся женами и матерями, и мы покидаем накатанный путь насилия и юношеских фиксаций.

— Чтобы поверить в это, мне надо увидеть это воочию.

— Ты увидишь это на празднике Великого Единения.

Стоя сейчас рядом с Лето на празднике Сиайнок, Айдахо не мог не признать, что стал свидетелем великой силы, которая действительно может изменить мир по слову Лето.

Лето вновь положил нож в футляр и вложил футляр в отделение тележки. Женщины следили за его действиями в молчании, притихли даже дети — все подчинились великой силе, которая витала под сводами зала.

Айдахо взглянул на детей. Лето говорил, что все они — мальчики и девочки — получат на этом празднике заряд невиданной силы, которая определит их дальнейшую судьбу. Мальчики станут подчиняться женщинам, став, по словам Лето, «легким переходом от подростковой незрелости К мужу и отцу».

Говорящие Рыбы и их потомки жили жизнью «одержимых неким волнением, которое недоступно большинству прочих людей».

Что будет с детьми Ирти? — подумал Айдахо. Стоял ли здесь мой предшественник, наблюдая, как его, одетая в белое, жена разделяет ритуал праздника Лето?

Что хочет предложить мне Лето, показывая это зрелище?

С такой армией ее командир может перевернуть вверх ногами всю Империю Лето. Сможет ли? Нет… пока жив Лето. Лото говорил, что женщины по натуре своей не агрессивны.

«Я не воспитываю в них это», — говорил Лето. Они знают циклический паттерн королевских праздников каждые десять лет, они знают ритуал смены гвардии, они слушают благословение новому поколению. Они молча оплакивают павших Сестер, смерть своих близких. Это становится привычным. Изменение превращается в нечто незыблемое, в свою противоположность — отсутствие всякого движении. Праздники Сиайнок движутся своим чередом, становясь частью предсказуемого, измеримого будущего.

Айдахо оторвал взгляд от одетых в белое женщин и их детей. Оглядев массу лиц, он подумал, что это только ядро огромной женской силы, которая господствует сейчас над всей Империей. Теперь он мог поверить в слова Лето: «Власть но ослабевает. Она становится сильнее каждые десять лет».

«И до каких пор это будет продолжаться?» — спросил себя Айдахо.

Он посмотрел, как Лето в благословении поднял руки.

— Теперь мы пойдем вместе с вами и между вами.

Женщины у полоза расступились, подавшись назад.

Было похоже, что расступилась сама земля в результате какого-то грандиозного естественного катаклизма.

— Дункан, ты пойдешь впереди меня, — приказал Лето.

У Айдахо от всего виденного пересохло во рту. Он оперся рукой о борт и спрыгнул вниз, войдя в трещину, в проход, образованный в живом месиве Говорящих Рыб. Он решительно направился вперед, понимая, что только так можно закончить эту пытку.

Он стремительно обернулся и увидел, что тележка Лето двинулась вперед на подвесках.

Он развернулся и двинулся вперед, ускоряя шаг.

Женщины немного сузили проход. Все это происходило в странной тишине — женщины не отрывали глаз от него и от червя, в которого постепенно превращался Бог-Император, червя, который следовал мимо них в хитроумной иксианской тележке.

Айдахо стоически шел вперед, женщины со всех сторон тянулись к ним, стараясь дотронуться до него и до Лето или просто коснуться тележки. В этом движении чувствовалась сдерживаемая страсть, и Айдахо против воли испытывал глубочайший страх.

***

Проблема лидерства возникает неизбежно. Вопрос заключается лишь в том, кто будет исполнять роль Бога!

Вслед за юной Говорящей Рыбой Хви Нори ступила на широкий уклон и но винтовой лестнице начала спускаться в подземелье Онна. Поздно вечером третьего дня Празднеств Лето вызвал ее к себе, прервав ход событий, которые и сами по себе требовали напряжения всех ее душевных сил.

Первый помощник посла, Отви Йак был не слишком приятным человеком — этот субъект с волосами песочного цвета, длинным лошадиным лицом и бегающими глазками, никогда не смотрел в глаза человеку, к которому обращался. Йак вручил ей памятную записку, касавшуюся, как он писал, «вспышек насилия в городе во время Празднеств».

Стоя рядом со столом, за которым сидела Хви, и гляди куда-то в сторону, он доложил, что Говорящие Рыбы убивают Танцующих Лицом по всему городу. Казалось, что происшедшие события совершенно его не волнуют.

— За что? — спросила Хви.

— Говорят, что тлейлаксианцы совершили покушение ни Бога-Императора, Хви охватил страх. Она откинулась на спинку стула и оглядела кабинет посла — круглую комнату с единственным полукруглым столом, на полированной поверхности которого располагалась панель управления хитрыми иксианскими приборами, спрятанными внутри стола. Под темными деревянными панелями, которыми были обшиты стены этого солидного кабинета, находилась аппаратура для защиты от прослушивания. Окон в помещении не было.