Читаем без скачивания Странные приключения Ионы Шекета. Книга 2 - Песах Амнуэль

ВПЕРЕД, В ПРОШЛОЕ!

Нет счастья в жизни — это я вам точно говорю. Судите сами. Я пролетел на дарсанском звездолете сквозь черную дыру, вылетел в другую Вселенную, обнаружил там своего двойника… Впрочем, это я уже рассказывал, не буду повторяться. Так вот, я захотел вернуться в свой мир, а между тем белая дыра, из которой я вылетел, исправно продолжала выбрасывать все новых и новых Ионов Шекетов — со скоростью одного экземпляра в полторы минуты. Проблема заключалась в том, что я понятия не имел, когда закончится этот процесс — он мог продолжаться еще столетия, и даже после моей смерти в этот мир продолжали бы вбрасываться мои копии, находящиеся в моем нынешнем возрасте. Мы с моим вторым я устроили на стационарной орбите вокруг белой дыры нечто вроде приемника-распределителя, и каждого нового Шекета встречали подробной инструкцией о правилах поведения в чужом мире. А вокруг рыскали на прогулочных звездолетах земляне из этого мира, единственной целью которых было подложить кому-нибудь из нас свинью… то есть бомбу или иное взрывное устройство, чтобы уменьшить наше поголовье и тем самым спасти свою Вселенную от нашествия столь героических личностей, как я. Через неделю по бортовому времени нас, Ионов Шекетов, было на орбите уже около шести тысяч — и дарсанских кораблей, на которых каждый из нас прибывал, кстати, было ровно столько же. Если сам с собой я всегда мог найти общий язык, то с дарсанскими звездолетами приходилось держать ухо востро. Один из них, помню, даже вошел в контакт с ракетным катером, курсировавшим на расстоянии однодневного перелета, и решил бороться против Ионов Шекетов всеми доступными дарсанскому арсеналу средствами. Хорошо, мое я-1625 вовремя распознало предательство, и звездолет был направлен в сторону ближайшей черной дыры, где и сгинул без следа. Все это время я занимался тем, что искал в телескопы черную дыру с подходящей массой — такую, чтобы, пройдя сквозь нее, вылезти на свет божий именно в моем родном мире, а не где-нибудь во Вселенной, не содержащей не только Израиля, но даже планеты с названием Земля. — Послушай, — сказал мне как-то я-второй, — ты так хочешь вернуться именно в свой мир, будто тебя там не ждет твоя жена Далия, которая устроит тебе головомойку по поводу столь долгого отсутствия… — Она и тебя ждет, — огрызнулся я, поняв, что мне так и не удастся скрыть от других я собственные мысли. — Если хочешь знать, я рассчитываю совсем на другое… — Знаю я, на что ты рассчитываешь, — заявил я-второй. — Ты хочешь обнаружить такую Вселенную, где все точно так, как в нашей собственной, кроме одного обстоятельства: там нет Далии, нет звездолета, в котором она тебя ждет, и встречи вашей в Древней Греции не было тоже. Верно? — Ну, верно, — согласился я. — Разве тебе не хочется того же? — Хочется, — согласился я-второй, а я-третий и я-четвертый, присутствовашие при этом разговоре, присоединились к общему мнению. — И все-таки, — добавил я-пятый, который почему-то уже на третий день после своего появления из белой дыры противоречил мне по любому поводу, и все-таки, большая наша часть предпочла бы вернуться к Далии в свой мир, чем неизвестно куда с неизвестными последствиями. — Отлично! — сказал я. — Вот и возвращайся! Наша звездная флотилия действительно приблизилась в это время к какой-то черной дыре, масса которой была вполне пригодна для эксперимента по возвращению. Я-пятый лично оценил все параметры и заявил: — Вы как хотите, господа, а я возвращаюсь. Кто со мной? На экране бортового терминала замигали зеленые огоньки: с я-пятым пожелали пойти еще три тысячи девятьсот семнадцать Ионов Шекетов. Хорошенькая компания мужей свалится на голову одной-единственной Далии, если переход пройдет благополучно! Я, конечно, предпочел промолчать об этом обстоятельстве — пусть сами разбираются, взрослые люди все-таки… — Воздух стал чище, — прокомментировал я-второй, когда часть нашей флотилии отделилась от общего строя и вошла в энергетическую зону черной дыры. Корабли один за другим бросались в поле Шварцшильда и исчезали навеки для этого мира, чтобы появиться в другом, и я не мог сказать — в каком именно. Впрочем, и без ушедших нас все же оставалось еще очень много, и не нужно забывать, что каждые полторы минуты белая дыра рождала очередного меня, настроенного решительно и готового на подвиги. — С этим нужно кончать, — сказал я-второй, с которым лично я сдружился больше, чем с остальными своими двойниками. — Есть предложение: взорвать белую дыру, тогда новые Шекеты перестанут появляться, а с уже появившимися мы как-нибудь разберемся. — Именно это я и хотел предложить! — воскликнул я-второй, а остальные две тысячи триста тридцать четыре Шекета тут же согласились: они, мол, думали точно так же и собирались предложить то же самое. Вопрос был один: как уничтожить белую дыру, если масса ее составляла на тот момент около пяти масс Солнца! Это ж сколько бомб нужно было использовать! Местных землян я даже спрашивать не стал: ясно, что такого количества ядерного оружия у них просто не было. Они-то, местные земляне, в отличие от нас, Ионов Шекетов, вовсе впали в панику: начали строить огромные звездолеты, чтобы удрать от нас куда-нибудь на другую планету, когда число возникших в этом мире Шекетов превысит все разумные пределы. Я вызвал на связь президента местных Соединенных Штатов Израиля и спросил без обиняков: — Мы, Шекеты, вам тут нужны или как? — Или как, — мрачно ответил президент, немного похожий своей прямотой на известного президента старого доброго Израиля конца ХХ века. — Ясно, — сказал я. — Есть идея. — Излагайте, — кивнул президент. Похоже, что его уже успели довести до ручки разными идеями о том, как избавиться от настырных Шекетов, и он уже не верил не только в хорошие идеи, но вообще в силу человеческого гения. — Разрушить белую дыру не удастся, — констатировал я. — Такого количества ядерных зарядов у вас не имеется, верно? — Верно, — согласился президент, хотя я и расслышал в его голосе некоторое сомнение: наверняка, Соединенные Штаты Израиля припрятали в бункерах некоторое избыточное число ядерных бомб и теперь не могли в этом признаться даже для того, чтобы избавиться от угрозы нашествия Шекетов. — Так вот, — продолжал я, пропустив сомнения президента мимо ушей, давайте сделаем иначе. Сколько в распоряжении Израиля машин времени? — А что? — по-еврейски, вопросом на вопрос, ответил президент. — А то, — огрызнулся я, — что проще было бы, наверно, отправить эту белую дыру в далекое прошлое, пусть мои копии появляются в том времени, когда евреев еще и в помине не было. Пусть они там организуют первую еврейскую колонию. Пусть станут отцами-основателями первой еврейской цивилизации… — Без женщин? — резонно возразил президент. — Или вы хотите, чтобы мы отправили в подмогу вам, господин Шекет, наших собственных женщин по числу вас, Шекетов? — Да, - помрачнел я, — о женщинах я как-то не подумал. Это было естественно, после общения с моей дорогой женой Далией о других женщинах как-то не думалось… — Послушайте, — оживился я, — сделаем иначе. Вот, что я предлагаю. Эту белую дыру вместе с рождающимися в ней Ионами Шекетами, все-таки отправим в прошлое. А я возвращаюсь в свой мир — я ведь все время хочу вернуться, и останавливает меня только то, что вернуться мне придется в объятия моей дорогой Далии… Так вот, я возвращаюсь и говорю супруге, что тысячи и тысячи ее мужей ожидают ее ласкового слова в вашем мире. Она немедленно отправляется к вам сквозь черную дыру, появляется, конечно, не в вашем времени, а все в том же прошлом, причем не одна, как вы понимаете, а в количестве, строго равном количеству Ионов Шекетов… Вот будет замечательная жизнь для всех! Возникнет новая еврейская цивилизация! А я, как вы понимаете, буду жить в своем мире и даже смогу, если захочу, еще раз жениться — на этот раз на женщине, о которой буду знать чуть больше, чем о Далии в тот момент, когда делал ей непродуманное предложение выйти за меня замуж… — План хорош, — с сомнением в голосе согласился президент. — Нужно посоветоваться. — Советуйтесь, — кивнул я, — а тем временем белая дыра рождает все новых Шекетов, и избавиться от них становится все труднее… Этот аргумент его убедил. Вы когда-нибудь видели стационарную машину времени, выведенную на космическую траекторию? Наверняка не видели — ведь обычно эти монстры стоят себе неподвижно там, где их смонтировали. По сути, это огромный завод, включающий в себя собственную энергетическую подстанцию. Только в плохих романах машину времени плохие авторы вроде Уэллса описывают в виде небольшого креслица с продавленным сидением. Попробовали бы эти авторы запустить такую машину на время, большее одной микросекунды!.. Короче говоря, проснувшись на следующее после разговора с президентом утро, я увидел в иллюминатор своего дарсанского корабля приближающуюся флотилию, которая вела на буксире целый город, и все это была одна-единственная машина времени, но зато такая мощная, что способна была перебросить белую дыру солнечной массы в прошлое на время примерно в пятьсот тысяч лет. Одиннадцать тысяч Ионов Шекетов на одиннадцати тысячах дарсанских кораблях приветствовали приближение флотилии мощными световыми сигналами, а дарсанские звездолеты сказали по этому поводу в единый голос: — Ух, евреи, да вам бы в левый тоннель и — кранты! Что означало: «Старт в одиннадцать ноль-ноль, и ни секунды позже!» Так и сделали. Белая дыра, зиявшая в небе подобно светлому коридору в потусторонний мир, медленно погасла и появилась в далеком прошлом, продолжая изрыгать там Ионов Шекетов в прежнем темпе — по одной штуке в полторы минуты. Я очень надеялся, что и Далия не замедлила присоединиться к своему мужу точнее, ко всем сразу. Кроме, конечно, меня и одиннадцати тысяч моих двойников, оставшихся неприкаянными в этом — не нашем — мире. Пусть себе организуют там, в прошлом, новую еврейскую цивилизацию. Кстати, я не спросил президента, кем были его родители. И их бабушки и дедушки. Ведь, если говорить честно, я не сказал президенту всей правды: наверняка он тоже мой потомок, как и все жители этой Земли. Если подумать, иначе и быть не могло. Интересно, согласился бы президент отправить в прошлое всех моих двойников, если бы ему в голову вовремя пришла мысль о том, что сам он, таким образом, становится потомком одного из Ионов Шекетов и одной из Далий?