Читаем без скачивания Секрет ассасинов - Марио Эскобар

— Святой Георгий, помоги мне!

Трое набросились на старика, нанося удары кинжалами, от которых он мог защищаться только голыми руками.

— Неверный старикашка, — сказал один из них. — Мы, ассасины, отправляем тебя, как безбожника, в ад. Пройдет немного времени, и весь твой род покинет земли ислама.

Старик упал в лужу крови. Туман уже заволакивал его глаза, а молодые люди все наносили ему, лежачему, удары своими кинжалами. Старик начал про себя читать молитву. Древний Бог армян, тот самый, которого он так часто презирал, сейчас стал его единственным утешением.

— Сегодня был только один, завтра умрут сотни! — воскликнул ассасин, вытирая свой палаш об одежду старика. Его сотоварищи улыбнулись его призыву и отправились на поиски новой жертвы.

59

Когда Мустафа Кемаль вошел в тронный зал, на лице султана лежала печать беспокойства. Большие глаза были закрыты, голова опущена. В то утро он не привел себя в порядок, и его внешний вид был жалок.

— Что происходит, султан? — спросил генерал.

— Вы этого не знаете? Сейчас об этом знает уже весь Стамбул.

Мустафе было известно о жестоких убийствах предыдущей ночи, но он всячески скрывал эту информацию от обеспокоенного монарха.

— Они убили моего секретаря по вопросам экономики Армена Мовсисяна в нескольких метрах от дворца. Наши враги повсюду, — произнес султан низким голосом.

— Это всего лишь презренный армянин. Чего стоит его жизнь? Мы давно просили вас уволить его.

— Его семья служила моей династии более двухсот лет. Зачем было его убивать?

— Затем, что он был христианином, а вам хорошо известно отношение народа к фаворитизму по отношению к христианам.

— Фаворитизм по отношению к неверным? Они могут критиковать мое правительство, но я всегда был беспощаден к армянам-бунтовщикам.

— А что, разве существуют лояльные? — спросил Мустафа с легкой усмешкой.

— Но это еще не все. Кто-то убил двух солдат охраны, и, что еще более серьезно, убит Ясар Буюканит, — сказал насмерть перепуганный султан.

— Наставник самого известного медресе[42] Стамбула?

— Да, через несколько часов в городе начнется всеобщая резня, возникнет хаос.

— Я этого не допущу! — воскликнул Мустафа. — Англичане готовят нападение на Стамбул. Гнев против христиан подождет. Я выведу всех солдат на улицы, и они защитят всех армян до последнего. Когда угроза нападения на Стамбул будет устранена и англичане отойдут, мы посмотрим, что можно будет сделать с этим проклятым отродьем.

Султан с удивлением смотрел на генерала. Он никогда раньше не видел Мустафу Кемаля таким. Обычно этот хладнокровный человек не выставлял напоказ свои чувства.

60

Поезд шел с точностью швейцарских часов до района, заселенного армянами. Никто из проводников, сопровождавших друзей, и думать не думал, что им удастся пересечь всю Турцию без каких-либо происшествий. Но все объяснялось наличием в поезде группы высших государственных чиновников, которым полагался соответствующий эскорт.

Геркулес мыслями все время где-то витал. Он почти ни с кем не разговаривал и целыми часами смотрел в окно на сменяющиеся пейзажи. Линкольн и Алиса пытались поднять ему настроение, но у них ничего не получалось. Постепенно с его отношением к действительности смирились. Никос и Роланд с воодушевлением беседовали на различные темы, а пятеро проводников, которые их сопровождали, внимательно разглядывали всех проходящих по их вагону.

Их путь от Эрзурума оказался более трудным и опасным. С Эриванью связи не было, но путешественникам удалось арендовать небольшой грузовик, в котором они попытались создать некоторые удобства, застелив днище несколькими матрацами. Основная дорога была перекрыта, поэтому приближаться к российской границе пришлось по проселочным дорогам.

Ужасное зрелище сопровождало их на всем оставшемся пути — тысячи перемещаемых на запад армян. Официальным объяснением этой акции было желание властей удалить их из района боевых действий, хотя курды и лица иных национальностей перемещению не подвергались. Колонны перемещенных лиц вызывали тревогу у наших путешественников: мужчины, женщины и дети шли по замерзшим полям практически без еды, одежды и воды. Когда кто-нибудь из стариков или детей падал от истощения, его там и оставляли лежать в ожидании того, что уготовано ему судьбой. Как правило, через некоторое время турки либо курды стаскивали с них обувь, отбирали пожитки и без всякого сожаления бросали умирать.

Наших друзей солдаты не останавливали ни разу, но вызывало беспокойство то, что их могут задержать быстро продвигающиеся русские, хотя те сосредотачивали свои войска севернее, в районе Карса и Ардагана. Разница, которую они заметили после пересечения российской границы, впечатлила их. Поля были обработаны и засеяны, крестьяне были лучше одеты, а их внешний вид свидетельствовал о том, что они пребывали в добром здравии. Удивляло состояние строений, в особенности церквей, резко отличавшихся от подобных строений на турецкой стороне: там церкви были сожжены и заброшены.

Грузовик прибыл в Эривань. Наши путешественники были совершенно измотаны, однако, вопреки их пессимистическим ожиданиям, во внешне вполне европейском городе нашлись все виды удобств. На окраине города, словно на заднем плане, виднелась большая гора Арарат, на которой, согласно христианским верованиям, во время всемирного потопа остановился Ноев ковчег.

Проводники привели их в одну из городских церквей, которая называлась кафедральным собором. Здесь было много икон, но внутреннее убранство храма не имело ничего общего с обремененными излишествами православными церквями в Греции и Египте. Свет проникал внутрь отовсюду, а холодные каменные стены и полы были покрыты порфирными занавесами и коврами.

— Сегодня отдохнем в городе, — сказал Артмут, старший проводник.

— А мы не смогли бы выйти уже этой ночью? — спросил Геркулес.

— Это бесполезно, — ответил Артмут. — Мы достигли бы Баку тоже ночью, и нам пришлось бы потерять целый день в ожидании отправления первого судна.

— Мы очень устали, и отдых нам не помешает, — попытался ободрить друга Линкольн.

— Хорошо, — согласился Геркулес.

— Мы будем гостями епископа Левона Кочаряна. Это самый авторитетный человек во всей Армении.

— Вы меня переоцениваете, — проговорил священник, приближавшийся к группе по длинной ковровой дорожке. На нем не было епископальных уборов. Его облачения больше походили на одежду англиканских священников: черный костюм, черная рубашка и белые брыжи.