Читаем без скачивания Тени чёрного пламени - Алексей Колентьев

Сохраняя некоторое изумление на темном лице, немец представился:

– Обер-лейтенант Энке, командир конвоя миссии «Врачи без границ». Кто вы и ваша спутница, почему открыли огонь?

Покосившись на поднявшуюся с земли Ксению, держащую винтовку так, чтобы можно было стрелять навскидку, пришлось тоже назваться:

– Васильев, мы с родственницей беженцы, идем домой.

Глянув на мое снаряжение, а потом изучив винтовку Ксении повеселевшим лукавым взглядом, Энке продолжил:

– Для беженцев вы неплохо вооружены, господин Василеф. Впредь не стреляйте без предупреждения, наши коллеги немножко нервничают.

– Хорошо, нас просто об этом не предупредили, господин лейтенант.

– Где так научились говорить по-немецки?

– Дед много занимался со мной.

– Он немец?

– Нет. Он был на войне, допрашивал военнопленных.

Энке больше не улыбался, в моих словах он уловил какой-то скрытый подтекст, которого я опять-таки не вкладывал. Не говоря больше ни слова, он козырнул на прощание и, бросив вполголоса несколько фраз ожидавшим его сечевым, отправился к своим.

Ксения подошла и, не спуская глаз с удалявшейся фигуры, тихо спросила:

– Почему он так разозлился?

– Наши народы воевали в прошлом. Давно, почти семьдесят лет назад.

Сквозь прорези маски я увидел, как заблестели ее глаза. Девушка понимающе кивнула, и на этот раз возникло чувство, будто она действительно поняла больше, чем я сам.

Стремясь сменить тему, Ксения сообщила:

– Зверей пятеро, но ведут себя осторожно, больше никто под выстрел не подошел.

– Съесть труп вожака не пытались?

Девушка вскинула на меня полные удивления глаза и отрицательно покачала головой. Я снова глянул через оптику в сторону холмов. Труп псевдособа лежал на прежнем месте, земля вокруг него потемнела от вытекшей крови. Скверный знак. Обычно псевдособы пожирают труп вожака, а потом дерутся тут же на месте, пока не выберут нового. Но труп на месте, а его сородичи сидят в кустах. Спрятав монокуляр и сказав девушке оставаться у первой повозки, я подошел к стоявшему в одиночестве проводнику. Мовчан сосредоточенно осматривал окрестности, зажав в углу рта измочаленную сигарету.

Стараясь не мешать, я сказал то, о чем подумал с самого появления странной стаи:

– Пес неправильный, стая даже его труп не тронула. Впереди какой-то подвох. Нужно выслать вперед верховой дозор из трех человек.

Не отрываясь от своего занятия, проводник выплюнул окурок в сторону. Руки его мастерски нащупали заветный карман, и вскоре он снова дымил очередной сигаретой.

– Это моя дорога, не лезь. Псина странная, согласен. Только и нас не четверо, отобьемся в случае чего, обоз большой, а зверь, может, свое логово охраняет. Нужно двигать отсюда, и так задержались дольше положенного. Пойдем быстрее, на скорости проскочим.

Чего-то подобного я и ожидал. Проводник надеялся на численное превосходство и скорость. Вполне может случиться так, что он окажется прав, а я дую на воду. Честно говоря, в тот момент мне очень хотелось, чтобы все случилось именно так. Через пять минут обоз двинулся вперед, увеличив скорость настолько, что вся охрана пересела на верховых лошадей, которые до того момента были привязаны к фургонам и шли без седоков. Мне никто лошадки не предложил, да и кавалерист из меня совершенно никакой, поэтому пришлось лезть на облучок второго фургона к угрюмому вознице по прозвищу Коваль. Невысокий, крепко сбитый мужик правил лошадьми, не обращая на пассажира ровным счетом никакого внимания.

До глубоких сумерек мы шли на довольно приличной скорости, и все это время обоз преследовал перекликающийся звериный вой. Лошади нервничали, видимо, ни с чем подобным им раньше встречаться не приходилось. Охранники давали пару выстрелов по кустам, порой приступавшим к самой обочине дороги, тогда вой ненадолго утихал. Но стоило немного снизить скорость, как возникал пронзительный заунывный хор нескольких псов, заставлял возниц снова щелкать вожжами. Псевдособы шли на приличном расстоянии, держась то справа, то по левую сторону от колонны. Погода не отставала от прогноза. За все время, что мы были в пути, ни разу не поднялся ветер, даже дождь огрызался редкими зарядами мелкой водяной пыли, которую слабый ветерок бросал в лицо. Нехорошее предчувствие буквально душило, поэтому, проклиная упрямство местного начальства, я надел шлем и «ночник». Вскоре совсем стемнело, но луна так и не показалась. По общему каналу Энке предупредил, что конвой ожидает короткий привал. И действительно, через пятнадцать минут головной фургон стал сворачивать с дороги вправо, на еле видневшуюся в темноте грунтовую дорогу. Мимо проскакало трое всадников, одетых в армейские плащ-накидки. Лейтенант все же решил выслать дозор, это добрый знак. Я все время вглядывался в сгущающуюся тьму, а потом подключил «ночник». Лучше не стало, только все вокруг расцветилось в разные оттенки зеленого и черного. Однако отчетливо просматривались неяркие точки, нанесенные светящейся краской на плащи дозорных. Неплохо придумано: ориентир для возниц, и сами не потеряются в случае чего. Вдруг впереди у дороги мелькнула быстрая тень, бросившаяся наперерез передней повозке. Ее возница резко натянул вожжи, лошади резко и обиженно заржали. Однако наш кучер с управлением не справился. Грунтовка входила в поворот, а Коваль слишком поздно начал придерживать лошадей. Кони жалобно закричали, и крик этот, переходящий в задушенные хрипы, слился со звуками перестрелки, начавшейся впереди.

Прежде чем фургон стал заваливаться набок, удалось сделать две вещи: соскочить с облучка в кювет, подняв тучу брызг, и крикнуть Ксении по выделенному каналу:

– Прыгай и прячься!

Выдирая ноги из грязи, я тоже устремился в сторону от упавшей повозки, стараясь найти укрытие под кронами деревьев, росших вдоль дороги довольно плотно. Немного отдышавшись и переведя автомат на огонь очередями, я осмотрелся. Случилось то, чего, по идее, вполне можно было избежать, продолжи конвой движение ночью. Звери устроили нам засаду, атаковав сразу с трех сторон. От хвоста колонны слышалась беспорядочная стрельба, неразборчивые крики. Впереди тоже все оказалось не лучше. Небольшая стая псевдособов атаковала дозорных, отсекая их от конвоя. Еще пятеро собак-переростков уже лакомились парной кониной, завалив упряжку переднего фургона. Дозорных со своей позиции рассмотреть не удавалось, да и репликант не отзывался. Поэтому я двинулся вперед, к месту нападения на первый фургон. Сознание царапнул злобный мыслеимпульс, и следом прямо на меня выскочила рыжевато-белая самка. И тут же без задержки зверь прыгнул вперед, целя зубами в горло. Уйти с линии броска помешало некстати подвернувшееся дерево, и в следующий миг я уже стоял, прижатый к замшелому стволу тяжелой тушей, а в лицо пахнуло смрадом падали. В свете «ночника» глаза псевдособа казались почти белыми, что придавало происходящему некий налет нереальности. Перехватив автомат за основание приклада и ствол, я крутанул оружие вперед и вправо. Это стоило ощутимых усилий, собачья пасть клацала двумя рядами желтых клыков, с которых капали сгустки слюны, прямо перед носом. Досадливо визгнув, собака отскочила на расстояние вытянутой руки, и я едва успел перехватить автомат обеими руками за ствол, чтобы без замаха ударить самку в висок. Глухо треснула кость, псевдособ без единого звука рухнул в траву. Снова взяв оружие как положено, я дважды выстрелил самке в горбатую холку, где сосредоточены главные артерии и сердце. Туша дернулась в конвульсиях, сознание обожгло мыслеимпульсом страха и боли. Тишину зверя слушать нет времени, я быстро пошел дальше. У поваленного фургона я пристрелил еще двух самок, терзавших тело Коваля. Водила не успел соскочить с облучка, ему прищемило левую ногу. Его автомат остался прикрепленным к держателю на стене повозки, а кобура с пистолетом была именно на левом бедре. Собаки разорвали плотную ткань «кондора», словно гнилую тряпку. Такого раньше не случалось, полимер, из которого костюм делается, так просто не взять. Однако водила ехал без шлема и с расстегнутым воротом, хотя горло он некоторое время закрывал руками. Судя по следам крови, собаки начали его поедать живьем, водила умер лишь пару мгновений назад. Впереди послышались резкие хлопки выстрелов, я узнал характерный голос американского карабина. Мовчан или тот, кто взял его автомат, еще жил и отстреливался.

Первый фургон развернуло так, что он встал поперек дороги. Лошади пытались спастись от хищников, но упряжь намертво держала животных, да и оглобли были из легкого, но очень прочного сплава, они даже не погнулись. Трое здоровенных псов стояли тут же, отрывая от еще дергавшихся в конвульсии лошадиных туш порядочного размера куски. Один из псевдособов настолько увлекся пиршеством, что почти полностью залез в распоротое нутро несчастной коняги, пожирая дымящиеся потроха. Ветер дул в мою сторону, мне удалось подойти метров на десять, не потревожив стаю. Но в тот миг, когда я осторожно поднял автомат и выцелил самого крупного из этой троицы, произошло следующее. Справа от моей позиции, на высоком пригорке, до которого было около полусотни метров, появилась невысокая фигура, по виду определенно человек. На Ксению силуэт не походил, незнакомец носил традиционный в наших краях дождевик с остроконечным капюшоном, скрывавший фигуру. Никто из державных таких тоже не носил, это особенно врезалось в память, чужую снарягу я запоминаю очень хорошо. Через два удара сердца фигура незнакомца озарилась неярким голубовато-белым светом. Потом он развернулся, и стало ясно, что он держит в левой руке некий предмет, испускающий необычное сияние. Сразу, опережая другие мысли, пришла догадка: собаками кто-то управляет, и это точно не мозгоед, того я бы почуял уже давно. Но как только я перевел прицел на отлично видимый силуэт «наводчика», тот скрылся в кустарнике, а мило закусывавшие парной кониной псевдособы, не сговариваясь, кинулись прямо на меня. Этого не могло быть в природе. Зверь, пускай самый хитрый и коварный, это всего лишь животное, раб инстинктов. Этот незнакомец меня срисовал и указал псам цель. Переведя ствол автомата на собак, распластавшихся в разбеге и последовавшем длинном прыжке, я дал по ним длинную очередь. На таком расстоянии почти все пули нашли своих жертв. Прыгнувший пес извернулся, кусая раненый бок, и пролетел у моего левого плеча, с треском вломившись в заросший травой глубокий кювет. Двое других словили по нескольку серьезных ранений конечностей, сломавшись в момент прыжка, а затем покатились кувырком вправо, налетев друг на друга. Не выпуская их из вида и крутанувшись влево, я не целясь дал веерную очередь в том направлении, куда улетел первый подранок. Послышался громкий визг, оборвавшийся на пятом выстреле, очевидно, остальные три пули ушли зря.