Читаем без скачивания Нимб над Мефистофелем - Лариса Соболева

Женщина постояла у колодца, потом Арик услышал шаги, но удаляющиеся. Он не смел поднять крышку и посмотреть, где сейчас женщина, – боялся, что она отошла недалеко. Так и сидел, закрыв нос одной рукой, вторую сжав в кулак.

Вскоре какие-то непонятные блики начали проникать сквозь щели крышки в колодец, послышалось потрескивание, а потом гудело, гудело... Раздавался какой-то грохот, будто рядом что-то рушилось... Потом Арик услышал и панические голоса людей, но не выходил из убежища. Мир за пределами стен колодца казался ему враждебным, непонятным, страшным.

Его нашли к вечеру следующего дня, когда двое мужиков случайно присели покурить на колодец и задели крышку, которая сдвинулась. Арика вытащили, он был слабым и ничего не говорил. На месте дома высились почерневшие, обгоревшие стены. Сердобольная соседка взяла мальчика к себе. Как ни пыталась она растормошить его, тот молчал, глядя в одну точку. К соседке приезжали милиционеры, их усилия расспросить Арика о том, что произошло, заканчивались неудачей.

– Да чего вы пацаненка все пытаете? – однажды напустилась на них соседка. – Не видите, не в себе он!

– То-то и оно, гражданка, – сказал самый старший из милиционеров. – Совершен поджог. Родственники мальчика убиты выстрелами, возможно, Аристарх видел, кто это сделал, а также знает, почему.

– Господь с вами! – замахала на него руками соседка. – Кому ж тут стрелять? Мы выстрелов не слышали. Только когда загорелось, люди заметили, подняли народ. Да поздно.

– Ну, ладно, поищем родственников парня. Не найдем – в детдом его определим.

Прошел месяц, Арик оставался молчуном. А когда уже оформляли документы в детский дом, приехала тетя, родная сестра отца. Она целовала его лицо и голову, горько плакала, а потом увезла Арика к себе. Перед отъездом Арик залез в колодец и забрал сумку с зеленой папкой отца. Никому не дал посмотреть, что лежит в сумке.

Тетя и ее муж окружили мальчика заботой, хотя имели собственных детей, определили в школу. Учился он хорошо, но судить о его знаниях можно было только по письменным работам, устно он не отвечал. На переменах не играл в игры, сидел за партой.

– Должно пройти время, – успокаивала приемных родителей учительница. – Мальчик пережил сильный шок, но он пройдет, я о таких случаях читала. Наберитесь терпения. Вы знаете, какие у него были увлечения?

– Конечно, – сказала тетя. – Он с моим братом делал фотографии.

– Вот. Если у вас есть деньги, купите ему все для занятий фотографией. Думаю, это поможет вернуть его в прежнее состояние. Поверьте, все проходит.

Однажды муж тети позвал Арика, открыл дверь кладовки, а там... настоящая фотомастерская. И фотоаппарат «Зенит».

– Ну, Аристарх, придется тебе писать историю нашей семьи в кадрах, – сказал тетин муж, обняв парня за плечи. – Будешь нас снимать и делать фотографии. Это тебе задание, понял? – Арик кивнул. – Ну, хоть нравится?

Аристарх улыбнулся ему, и это была его первая улыбка за полгода.

11

Аристарх выпил рюмку, закурил. После паузы продолжил:

– Я хранил свой старый фотоаппарат в сумке с папкой отца. Конечно, проявил пленку. Снимки убийцы получились достаточно четкими. А поскольку я поставил на автоматическую съемку, фотоаппарат выдал несколько кадров в тот момент, когда она стреляла в сестру. Даже из дула пламя зафиксировал. Позже покажу тебе фотографии, правда, уже обработанные на компьютере. Говорить я начал еще через полгода. Как заново учился. Когда получал паспорт, фамилию взял тетиного мужа, так что я действительно не тот, за кого себя выдаю.

Зоя поежилась, проникнувшись рассказом. А она достаточно живо представляла себе маленького мальчика, спасающегося от взрослой женщины, женщины-убийцы. Разумеется, свою независимость и обиду Зоя, выслушав повествование Аристарха, припрятала для другого случая, хотя и подумала: тем не менее, он не должен был так поступать с ней.

– Скажи, твою маму звали Лидой? – спросила она.

– Об этом после, хорошо?

– Ну, а каким образом все истории связываются? Хотя... Наверное, ты узнал, кто была та женщина.

– Мурка. Та самая Мурка, помнишь? Но на сегодня хватит воспоминаний. Ты устала, у меня тоже был нелегкий день.

– Тогда скажи своим, чтоб отвезли меня домой.

– Нет, Зоя. С сегодняшнего дня ты будешь жить у меня. – Она вскинула брови, мол, так мы не договаривались. – И, пожалуйста, без протестов! Я отвечаю за твою жизнь, раз втянул тебя в свою игру. Но жить будем не здесь, а в той квартире, которая тебе показалась нежилой. Я действительно в ней раньше не жил. Вот и обживем!

– Но почему? Почему я должна жить у тебя?

– Потому что она должна попытаться меня убить.

– Кто?

– Мурка.

– Мурка? Она жива?!

– Жива. Мурка будет охотиться за тобой. Это я вчера понял, когда на тебя напали те двое отморозков. Но встретит меня. Сюда она не рискнет прийти, а туда придет. Или подкараулит рядом с домом.

– И что будет потом? – насторожилась Зоя.

– Посмотрим.

– Хорошо, – сдалась она, хотя не исчерпала вопросы, их просто необходимо было сначала упорядочить в голове. – Где моя комната?

– Спальня наверху.

– Твоя спальня. А я спросила, где моя комната.

– Зоя, ты до сих пор сердишься на меня? Я же рассказал тебе правду. Пойми, так сложились обстоятельства! К тому же ты сама не давала мне возможности объясниться.

– А теперь мне надо пережить обстоятельства, которые ты настроил.

– Наверху еще три комнаты, выбирай любую. Ванная там тоже есть.

Ну надо же, он еще и недоволен! Ишь, прикусил фалангу пальца, глаза отвел. А что хотел? Чтоб Зоя прижала его к груди и утешила в кровати? Во-первых, настроение не то после похищения, когда она была уверена, что ее везут убивать. Во-вторых, Аристарх использовал и подставил Зою, пошел путем обмана, а такое никому не понравится. В-третьих, теперь ей необходимо переосмыслить все – и Аристарха, и его признание, и свое отношение к нему. В-четвертых, она выжата как лимон в соковыжималке, энергия – на отметке ниже нуля.

Зоя пожелала Аристарху спокойной ночи, приняла душ и упала на кровать трупом.

Хорошо просыпаться, зная, что половина кошмара закончилась. Нехорошо просыпаться, зная, что вторая половина еще не раз ударит по нервной системе, а также не зная, чем она вообще закончится. С Аристархом обменялись общими фразами за столом, Зоя чувствовала себя неловко, будто не он, а она воспользовалась им, применив тактику обмана. После завтрака он, облачившись в непрезентабельную одежду, повез ее на студию на драндулете, сзади ехал джип.

Зоя по-новому изучала Аристарха, пытаясь ответить на вопрос: кто он? Одержимый мститель? Но детская память умеет стирать последствия пережитых трагедий. И все же другого объяснения нет.

– Значит, ты хочешь отомстить Мурке, – сказала Зоя, не спуская с него глаз.

– Это не так просто. – «А прямо-то он не ответил...» подумала Зоя. – Давай вернемся к данному вопросу вечером? Я заеду за тобой. Обещай, что без меня ты не выйдешь на улицу.

– Обещаю. А теперь скажи, кто ты на самом деле?

– В городе я живу полтора года, меня прислали поднимать производство, так что я не обманул тебя, когда сказал, что занимаюсь трубами.

– Понятно, – с многозначительной интонацией сказала Зоя. – Так это ты тот захватчик, который не любит журналистов, не дал ни одного интервью?

– Нет. Меня наняли те, кто... не захватил вашу металлургию, а выкупил.

– Мне-то не рассказывай, я знаю, какая там война велась.

– Я же сказал: меня прислали. Но прислали не без моего желания и усилий, как ты понимаешь. Помог мне муж моей тети, он из высокопоставленных. Да, я не даю интервью, чтобы лишний раз не светиться. Мурка не должна меня увидеть раньше, чем я запланировал.

– Думаешь, она тебя помнит? – изумилась Зоя, считая, что его меры предосторожности сильно преувеличены.

– Она помнит все, что сделала, значит, помнит и меня. Не внешность, конечно. Понимаешь, когда она выяснит, кто именно взялся за нее, то, узнав мое положение, придумает хитрый ход, который я могу вовремя не просчитать. А думая, что я обычный человек, который ездит на драндулете, она пойдет напролом, как делала всегда.

– О боже! – удрученно вздохнула Зоя. – Ты все-таки маньяк.

– Немножко, – улыбнулся он.

– Кто же она сейчас?

– Потом, Зоя, потом. Ты приехала.

А на канале переполох: зверски избили Вадима Рудольфовича. Зверство налицо: на скуле прилеплен пластырь, под глазом синяк: правая рука шефа лежит на ребрах. Изредка он морщился, показывая, как страдает от боли, в остальном же ничем не отличался от себя самого. На месте происшествия Вадим Рудольфович дал интервью, предоставил журналистам сделанную им запись с угрозами. Заключительную речь шефа сняли у него в кабинете, материал готовили к вечернему выпуску новостей. Все, работать сегодня негде.

Вадим Рудольфович потирал руки, несмотря на вчерашний инцидент, чуть не стоивший ему жизни (как он всем говорил). Милицию, само собой, вызвали. Она осмотрела место происшествия, составила протокол, обещала разобраться. Вадим Рудольфович бил себя кулаком в израненную грудь, мол, охрану мне предоставьте. А менты ему в ответ: пожалуйста, но платите. Платить было неохота. Тогда Вадим Рудольфович, поразмыслив, пришел к выводу, что ситуация работает на него. И развернул собственные меры безопасности, как он их понимает: то есть решил предать гласности акт нападения и угрозы. Во-первых, слыть святым мучеником выгодно, шакалы из администрации поостерегутся отбирать канал перед выборами, а после выборов про канал забудут. Народ-то если не выступает открыто, то ропщет, а тут, проникшись жалостью, не проголосует за мэра, который решил добить человека, пострадавшего за какие-то сюжетики. Во-вторых, дать понять мерзавцам, что они теперь на крючке, тоже не последнее дело. Ведь они что подумают? Вадим Рудольфович под защитой органов, его телефоны прослушиваются, охраной он обеспечен, второе нападение не только предотвратят, но и нападающих похватают. Нельзя сказать, что он эдакий храбрец, но, в конце-то концов, не станут же в него стрелять. Да и деньги от заказчика «сюжетиков» получены, триста тысяч Вадим Рудольфович прикарманил, не поделился с главным редактором. Если тот узнает, тогда и отдаст, извинится и скажет, мол, забыл, не до того было.