Читаем без скачивания Пулковская цитадель - Александр Тестов

— Убью, — невыразительно пообещал Стас.

— Я буду участвовать, — сказала Кошка.

Стас недобро зыркнул на нее, но промолчал.

— Придется пешком. Тут недалеко…

— С ума сошла — недалеко?! По Пулковскому — два километра. Ладно мы, — взорвался Стас, у которого настроение было не просто ниже плинтуса, а стремилось к центру земли, — а дедушка? — Алексей выглядел для своих лет очень неплохо, голова у него варила, дай бог молодому, но вот с ногами было горюшко. — Он будет идти до послезавтра!

— А вы… быстрее никак не можете? — спросила Кошка.

— Увы, — Алексей развел руками.

— Ну, значит пойдем, как можем, — решила Кошка, — лучше медленно идти, чем быстро стоять.

— И мы поплетемся так же, вокруг столба, с ночевкой?

Кошка пожала плечами:

— Скорость эскадры равна скорости самого медленного корабля. Если хочешь, можешь идти вперед. Или назад. В общем, куда хочешь. Я, если что, сама справлюсь. Спасибо и все такое…

Станислав смотрел на нее с все возрастающим изумлением. И с кое-чем еще. И это кое-что было недо-о-брым.

— Справишься? — уточнил он. — С чем угодно?

Кошка кивнула.

— Отлично, — ехидно одобрил Стас и указал рукой за ее спину, — справляйся. Макинтош подержать?

Кошка взглянула в указанном направлении. Из-за угла вывернула компания, навскидку — человек пятнадцать. Все как один в темных свитерах, черных джинсах, высоких ботинках на шнуровке и с короткими стрижками. Кто-то нес обрезок трубы, кто-то тяжелую цепь. У пары руки были заняты бутылками то ли с портвейном, то ли с чем-то более зажигательным. Подчиняясь сигналу лидера, эта небольшая агрессивная стая вломилась в стеклянную витрину и что было сил заработала всеми подручными средствами. Секунды — и огромное стекло с жалобным звоном ссыпалось на асфальт.

— Ты «экклезиаст» читала? — внезапно спросил Стас.

— А при чем тут?..

— Ну, там есть такие мудрые строчки: «Время пить Херши и время делать ноги…». Держи. — Он бросил ей рюкзак. Кошка крякнула, принимая его на усталое плечо, а Станислав подставил закорки.

— Прыгай, дедушка. Да поскорее.

И они рванули крупной рысью, вскоре перейдя на галоп. Мимо мелькали пустые темные витрины, перевернутые урны, два трупа в ободранных кустах. А еще какие-то бочки и тачки, брошенные прямо посреди тротуара. У одной из них передняя дверца была распахнута настежь.

— Проверь, — бросил Стас.

Повинуясь приказу, Кошка сунулась внутрь и вскоре призывно замахала рукой. Тачка была в полном порядке, и бензин был, и даже ключ торчал в гнезде.

Стас прыгнул на сиденье сзади, закинув Алексея вперед себя, словно куль с картошкой.

— Жив, дед?

— Вашими молитвами, — буркнул тот.

— Боженька, ты мой лучший друг, — пропела Кошка, выжимая сцепление.

Дверь Стас захлопнул уже на ходу. И вовремя. Сзади уже отчетливо слышался топот полутора десятков тяжелых ботинок.

Дверца хлопнула, тачка развернулась на пространстве размером с носовой платок и рванула в лучших традициях «Формулы–1». От избытка чувств Станислав запел — заорал во все горло: «Броня крепка и танки наши быстры!..» Это было весьма символично.

Глава двенадцатая

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

16 сентября 2013 года, утро, Санкт-Петербург, улица Внуковская, бизнес-центр «Пулково Скай».

Вернувшись к себе, Никодим обнаружил бурное обсуждение в коридоре офиса. Народ обступил обоих врачей и требовал разъяснений.

— Умер, я вам говорю… — Артем Алексеевич старался перекричать встревоженные голоса людей. — Умер! Только что…

— А на хрена вы его тут держали?!

— Они его режут!

— За борт его!

— Разводят нам тут заразу…

— Да, мы проводили вскрытие, — признался Артем Алексеевич.

— Это нужно для науки… — вмешалась Юлия Петровна.

— Знаем вы вашу науку! Ваша наука это все и придумала.

— Да тише вы! — Артем Алексеевич повысил голос, но тут же, слегка смутившись, отступил назад от наседавших на него людей.

— Что за шум, а драка все откладывается? — Никодим, как ледокол, прорвался сквозь строй. — По какому поводу дискутируем, господа?

— Эти чудики красноглазого прирезали, а выбрасывать не хотят. Берегут его…

— Понятно, — прервал докладчика Никодим.

Его не смутили пристальные взгляды защитников цитадели. Он продолжил:

— Интересно, не правда ли. Так чего орать? Давайте спокойно выслушаем врачей.

Из соседней комнаты донесся призывный плач ребенка.

— Тише вы тут, — цыкнула тетушка Тортилла и заспешила на призыв Демки.

— Давайте пройдем на площадку, — предложила Галина.

Народ послушно покинул офис и вышел на лифтовую площадку.

— Ну?

— Мы препарировали труп этого… — начал Артем Алексеевич, — дабы установить изменения внутренних органов при поражении организма вирусом. Мы тщательно изучили…

— Откуда у тебя такой роскошный фингал под глазом? — шепотом спросила Екатерина, склонившись над самым ухом Никодима.

Никодим машинально ощупал глаза.

— А я думаю, чего они на меня так пялятся? — Он ехидно улыбнулся. — Это я из-за девушки подрался.

— А с кем?

— Да с женой! — отшутился Никодим.

— Шутишь все…

— Не сердись. Это нам пришлось Петра угомонить. Да и потом еще была встреча… — Молодой человек тут же сделался серьезным. — Степан погиб.

— …Одним словом почти все органы в той или иной степени подвержены мутации, включая и сердце, — меж тем продолжал доктор свою лекцию, — мышцы на удивление постоянно в тонусе, даже после смерти.

— Вирус смертельный… он убьет всех нас, — встревожено зашептался народ.

— То, что мы еще живы — это чудо, — подхватила речь коллеги Юлия Петровна, — и у нас нет точного ответа на главный вопрос — умрем мы или нет…

— Ага, — хмыкнул здоровяк с битой на плече, — или будем бегать, как сумасшедшие.

— Или так, — серьезно ответила докторша. — У нас с Артемом Алексеевичем есть только предположение… — Она замолчала и глянула на коллегу.

— Не томите, — Никодим потер шею. После удавки остался след, и он постоянно чесался.

— Кто-нибудь слышал о людях-крысах? — вскинув голову, вопросил Артем Алексеевич.

— Это че — мутанты?

— Нет, это факт, — ответил доктор, — небольшой процент людей на Земле неподвержен почти никаким болезням. Такой процент ничтожен, но научно доказан. Так что самое разумное объяснение тому, что мы еще живы, одно… либо у нас небывало крепкая иммунная система, либо мы люди-крысы. Это если, конечно, в ближайшие двое-трое суток никто не заболеет.

— Ничего смешнее не придумали?

— А я верю.

— Да вы с ума сошли. Сказки!

— И я верю… хочу верить.

— Дурдом!

— Нет, вы слышали?

— Я согласен.

— Жить-то всем хочется…

Народ принялся бурно обсуждать и переваривать полученную новость. Кто-то тут же внушил себе мысль, что пусть хоть люди-слоны, лишь бы не заразиться, кто-то решил, что пора прорываться из города от греха подальше. А кто-то просто не знал, кому и чему верить.

— Док, — Никодим привлек внимание Артема Алексеевича, — а каков процент этих людей-крыс?

— Не более пяти процентов от общего населения.

Никодим возвел очи горе и принялся вычислять в уме.

— Это если в Питере около семи миллионов, то теоретически может остаться тысяч… триста-триста пятьдесят.

— Возможно меньше.

— Триста тысяч — это не так уж и мало, — заметил Лиза. — Нормальная такая толпа…

В это время на площадку вышел Костя. Его было трудно узнать. Лицо осунулось, взгляд пустой. Народ был уже в курсе, что парень тяжело переживает смерть Ларисы.

— Там во дворе какая-то машина припарковалась, — сказал он негромко.

Его услышала только Лиза.

— Какая машина? Полиция?

— Нет. Обычная машина…

— Эй! — Лиза взяла на себя функцию громкоговорителя. — У нас гости!

Среди мгновенно наступившей тишины зловеще лязгнул затвор. Все обернулись и узрели Тойво, который вместе с Сергеем Сергеевичем заправил в пулемет ленту. Аппарат был готов к бою.

— Ну, где гости? — зло ухмыльнулся главный инженер.

— Во дворе, — спокойно изрек Костя и удалился.

Сергей Сергеевич подмигнул своему финскому коллеге, и они, подхватив станок, поволокли его к окну. Народ засуетился. Женщины разбежались по комнатам, а мужчины начали спешно вооружаться.

— Кошка! — Никодим распахнул объятия. — Добралась все же! Сколько же мы не виделись. Рад видеть тебя живой и… — он заглянул ей в глаза, улыбнулся, — и здоровой.

— Привет, Настырный! — Девушка юркнула в объятия старого друга. — Сейчас ключевое слово — здоровой! А живой — это временно. Все мы смертны. У тебя красивый бланш под глазом. Чего с кем не поделил?