Читаем без скачивания Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

Но неприятности, липкие, мрачные, больно колющие в сердце и голову, не отставали. Они, похоже, задались целью преследовать кронпринца с утра и до поздней ночи.

У дворцовых конюшен, куда Мелин и Ларик подошли, чтоб выбрать лошадей для выезда в город, с ними опять столкнулись неугомонный принц Патрик и его желторотая свита. Судя по их веселому виду и пышным нарядам, они тоже готовились к верховой прогулке.

— Ага! — весьма ядовито протянул юноша, увидав Мелина. — Ваша милость оправилась от царапины и решилась-таки убраться из дворца, чтоб не получить новых?

— Еще немного, и я сверну ему шею, — сквозь зубы процедил Мелин, останавливаясь.

Его кулаки сами собою сжались — даже перчатки скрипнули кожей, как на арене в доме папаши Влоба, и Патрик это заметил:

— Хо-хо! Господа, посмотрите! — обратился он к своим дворянам. — Кронпринц Лагаро намерен дать нам урок мордобойного дела! Только он забыл: знать предпочитает то, что ей дóлжно — чистую и несгибаемую сталь! — и в который уже раз юноша обнажил клинок против старшего брата. — Мы, кажется, не закончили?

— Раз тебе этого хочется, то закончим, — Мелин согласился, едва сдерживая ярость. — Готовь, малыш, бинты: сегодня сляжешь ты!

— Может не стоит? — встрял Ларик: он увидел, как белое лицо друга покрылось вдруг красными, жаркими, гневными пятнами.

— Эй-эй! — Патрик высокомерно ткнул его кулаком в грудь. — Молчи, деревня!

Этого хватило, чтоб Ларик отказался от роли миротворца.

— Что ж, только маме не жалуйся, когда задница заболит. А то схлопочешь от деревни! — пообещал юному принцу крестьянский сын.

На это Патрик хищно осклабился и щелкнул пальцами своим дворянам:

— Держите его, господа. За такие слова наглеца надо проучить! — и потянул плетеный хлыст из-за пояса.

Молодые люди с хохотом бросились исполнять приказ патрона, но, похоже, совершенно забыли про кронпринца, который на мгновение перестал быть центральной фигурой разгорающейся заварушки. Мелин напомнил о себе, не прибегая к помощи меча. В секунду он раскидал налетевших на приятеля юнцов быстрыми и сильными кулачными ударами, подобными тем, глядя на которые, папаша Влоб восхищенно причмокивал губами в 'Тумачино'.

— Да, братишка! Да! — восхищенно отозвался действиям Мелина Ларик. — Славная буча — мальчики в кучу! — и захохотал, подловив себя на том, что тоже взялся рифмовать.

Ошеломленный Патрик только рот открыл: вся его нарядная и веселая свита, всхлипывая и вытирая разбитые носы и губы, сидела теперь по сугробам, аккуратно сформированным старательными дворцовыми дворниками. Пара щеголей вообще лежала без движения: Мелин по злобе не рассчитал сил и довольно мощно засветил кому в ухо, кому в висок, лишив сознания.

Но Патрик тоже был сыном Лавра Свирепого, и его легкий на сполохи нрав дал о себе знать: через минуту растерянность принца сменилась досадой и яростью, не меньшей, чем у разбушевавшегося кронпринца:

— Ублюдок! — проревел он свой любимый, применимый к старшему брату, эпитет и замахнулся мечом.

Мелин, зарычав, сделал рывок вперед, словно хотел помочь клинку Патрика глубже войти в грудь, но при этом вильнул телом, ловя меч себе под мышку. Ловко вывернув локоть, он зажал руку Патрика и, не обращая внимания на сталь, что все же взрезала куртку и зацепила бок, в тот же миг другим локтем ударил юношу под подбородок, снизу вверх, резко, сильно. Слишком сильно…

Патрик, точнее, шея Патрика ответила тихим, коротким, но ужасным по сути своей хрустом. Сам принц беззвучно обвис в 'объятиях' Мелина. Пальцы его разжались, и меч так же беззвучно упал в снег, оставил красный след на белом.

Тишина сурово обрушилась на место драки. Неожиданная и немая, как смерть, только что забравшая принца Лагаро к себе.

Мелин ошарашено дернулся в сторону, выпустив Патрика. Тот, похожий на огромную тряпичную куклу, рухнул в снег. Его голова была неестественно вывернута на сторону, а серо-голубые глаза, широко раскрытые, изумленно выпучились куда-то в бок. Мимо как раз пробежал крупный рыжий кот, и можно было подумать, что Патрик вылупился на него.

— Капцы! — хрипло выдохнул Ларик, обретая дар речи: надо ли говорить, что он был ошарашен случившимся не меньше приятеля.

— Что ты сказал?! — тонко вскрикнул Мелин, подпрыгивая на месте. — Что ты такое сказал?! Не смей! Он ведь не мертвый!

Бросившись на колени возле убитого, он стал тормошить его, бить по щекам:

— Вставай, гаденыш! Хватит меня изводить! Вставай же!

Но, как сытый не бывает товарищем голодному, так и мертвый не слушает живого.

— Бежим, братишка! — ухватил друга за плечи Ларик. — Бежим, пока нас не хватились. Он мертв и не встанет, а твою голову за такое могут снять в два счета. Бежим!

— О, нет! Разве я этого хотел?! — чуть не плача Мелин оттолкнул приятеля.

— Конечно не хотел. Но Патрик мертв… Ты посмотри на его тощую шею — она попросту не выдержала. Но разве это будет тебе оправданием? Бежим, братишка.

— Господи, я проклят от рожденья! — простонал молодой человек, хватаясь за голову.

Он опять оттолкнул Ларика, но тут кто-то из свиты Патрика, опомнившись от первоначального столбняка, заорал 'Убили! И это словно подстегнуло Мелина:

— Бежим! Прочь отсюда!

Он зачем-то подхватил меч Патрика и бросился, спотыкаясь и поскальзываясь, к конюшням…

Глава четырнадцатая

Никто не смеет упрекать отца за то, что он плачет на похоронах своего сына.

На похоронах Патрика король Лавр Свирепый не прятал слез. В последний раз касаясь губами белого лба юноши, обнимая теперь навечно узкие, так и не успевшие развернуться, плечи, в которых не стало силы, он долго не мог отпустить его, долго шептал в тонкое мраморное ухо 'сынок'.

Плакал Дерек, по-детски всхлипывая и вытирая мокнущий нос. Он любил брата, хоть часто и получал от него тумака. Но разве не так у братьев в любой семье?

Плакала Корнелия. Из-за густой вуали, наброшенной поверх ее меховой шапки, никто не видел, сколь обильны слезы королевы. А они были обильны, но беззвучны. Рыдать и стонать Корнелия не желала, как и разговаривать. Кроме горя она испытывала гнев, темный и бездонный, к тому, кто стал причиной слез и боли…

Святые отцы провели положенные ритуалы, спели прощальные гимны. Все, кто желал, простились с умершим, и тело Патрика, облаченное в расшитые золотом черные одежды, пажи траурной свиты отнесли в королевскую усыпальницу, где он слишком рано стал соседом полуистлевшим телам своих предков. Юного принца укрыли тонким полупрозрачным покровом и бесшумно удалились, стараясь не тревожить пыли склепа и покоя мертвых…

Все приготовления к долгожданному Воротею были прекращены.

Лагаро погрузилось в траур. Долгий и мрачный.

Люди спрятали подальше яркие веселые одежды и звонкие украшения, приняв в постоянное ношение темные и мрачные плащи и платья. Вместо разноцветных лент и гирлянд из веселых фонариков стольный Тильд украсился черными и фиолетовыми полотнищами. Они свисали с балконов и окон, глухо хлопая от ветра, и указывали, что не стоит сейчас чему-либо веселиться. Точно так же были убраны все города и селения в королевстве.

Кроме печали еще и смятение овладело страной. То, что кронпринц Мелин убил (вольно или невольно) сводного брата, не укладывалось во многих головах, как простых, так и знатных.

— Боже, боже, за что мне это? — стонал в своих покоях король на следующий день после похорон сына.

— Он хотел убить Патрика и он сделал это! — необычно низким голосом отозвалась королева на все стоны мужа. — Найти и наказать!

Лавр застыл у окна, обернулся к Корнелии.

Она сидела на диване, тесно сжав колени и уложив на них сцепленные в мертвый замок тонкие руки. Прямая, но вся дрожащая от внутреннего мороза. Облаченная с ног до головы в черный бархат, бледная, с застывшим взором светлых глаз, с лицом, белизной и четкостью подобным лицу мраморной статуи, королева была схожа с вестником смерти.

— Ты этого хочешь? — глухо спросил король.

— Да. Казни его, Лавр. Он убил нашего сына. Убийцы в Лагаро наказываются смертью. Разве не так?

— Мелин тоже мой сын, — еще глуше напомнил Лавр.

— Но он же убийца твоего сына! — сквозь зубы прошипела Корнелия, впиваясь глазами в глаза короля. — И он его убил потому, что Патрик встал ему поперек горла! Они с самого начала были, как кошка с собакой.

— Вот именно! — воскликнул король, теряя самообладание. — Патрик сам его задирал. Патрик ранил его! Мелин защищался…

— Ах, значит, Патрик виноват в собственной смерти? Вот до чего ты договорился?! Ты оправдываешь убийцу! Убийцу своего сына! — Корнелия по слогам произнесла новое звание Мелина.

— Мелин не убийца! Мелину незачем было убивать Патрика. Все вышло случайно…