Читаем без скачивания Разрушитель - Алескандер Зайцев

— Доброе утро, уважаемые, — не открывая глаз, произношу я. — Было ошибкой сесть на этот камень, под ним сигнальная ловушка.

Буду не бывалым, а очень крутым. Меня ограничивает только фантазия и чувство самосохранения.

— Ты нас ждал? — В любой опере мира хозяин продал бы душу, чтобы этот голос пел у него. Открываю глаза. Никогда не понимал, что такого в воспетой бардами красоте эльфов? Многие люди красивее. Но вот говоривший поднялся с камня, на котором сидел. И все встало на свои места. Грация и пластика движений завораживали. Любым жестом можно было любоваться. Идеальная гармония. Стряхиваю с себя наваждение: «подумаешь, гипноз движения», но сам себе не верю. Это не гипноз, просто они такие, и никак иначе. Арена, на песке которой приходилось встречаться с эльфийскими копиями, этот аспект передать не сумела.

— Очень надеялся, эта река меня пугает. — Рассказов о Новой Амазонке и правда ходит множество, один кошмарнее другого. Тут и гигантские змеи, и все пожирающие пираньи, и много другого, придуманного падкой на испуг людской фантазией.

— Ты один? — логичный вопрос, одиночки в дикой сельве долго не живут. И испытывающе смотрит своими огромными глазами. Много историй о том, что эльфы чувствуют правду и обмануть их невозможно. Чушь! Да, они более чувствительны ко лжи, чем люди и все. Другое дело Видящие Суть, за громким титулом которых скрывается способность отличать правду, но их очень мало, и в рейд такие не ходят.

— Несколько дней один. — Нагло врать все же не стоит.

— Тебе придется пойти с нами и рассказать свою историю старшему.

— У меня нет выбора, — улыбаюсь. — Но это не расстраивает. Всяко лучше, чем возвращаться в джунгли или плыть на утлом плоту по ЭТОЙ реке.

— Одевайся! — несмотря на всю бархатность голоса, это был несомненный приказ.

— Разрешите представиться! Свободный наемник Эх Даг Ор, — полностью облачившись, сопровождаю слова легким поклоном.

— Первый луч звезды Ларгин Олвий Оль, — вежливость у эльфов в крови, представляться пленнику было совсем не обязательно. Оль — это новый род, образован всего век назад. По меркам ушастых, он совсем юноша и командует такими же. Впрочем, где им набираться опыта как не на безопасном южном берегу? Где встречи, подобные нашей, происходят реже, чем кальмар потеет.

Двигаться за эльфами по зарослям тяжело. Они как бы обтекают препятствия, или растения сами уступают дорогу. Хотя последнее — преувеличение, просто хочется оправдать собственную неуклюжесть. Даже эрм не может двигаться так! Впрочем, глупо расстраиваться, у нас совсем иной стиль, при необходимости я легко обгоню ушастых, это не будет, конечно, так красиво, но более эффективно.

Через полчаса изматывающего перехода по прибрежной полосе мы останавливаемся у гигантского ствола венге. Легкое прикосновение Ларгина к дереву, и то «раскрывается», выпуская на свободу шестиметровое каноэ, выращенное эльфами средство преодоления водных преград. Лодка внешне похожа на полусвернутый огромный лист незнакомого растения. Впрочем, она, может, им и является. С зеленых станется придумать что-то похожее, лишь бы не рубить деревья. Невесомая и очень хрупкая на вид конструкция. И если первое верно, то второе ошибочно, и каноэ легко выдерживает шестерых пассажиров.

Одно плохо — не предусмотрено никаких сидений. И если привычные остроухие устроились на вид быстро и удобно, мне пришлось изрядно повертеться, прежде чем нашел приемлемую позу. Хорошо, грести не заставили, точно бы кувыркнулся в мутный поток. Скоро стало понятно, что старший над этой пятеркой находится на северном берегу. Каноэ уверенно пересекало реку, не делая попыток свернуть в сторону. Показавшийся берег сильно контрастировал с покинутым мной. Никаких чащ и буйных зарослей. Ощущение, что смотришь на загородный парк какого-то вельможи. Все аккуратно, нет, деревья не растут рядами, но их стволы создают несимметричную гармонию. Трава всего по щиколотку, ее разные сорта и виды создают нерукотворный лесной ковер с причудливым узором.

— Сходи на берег, чего ждешь?! — Ларгин недоуменно смотрит на меня. Лодка давно пристала к берегу, а я не тороплюсь ее покинуть.

— Топтать такое чудо ноги не идут. — Почти правда, с удовольствием посидел бы часок-другой, просто наслаждаясь.

— Тут все не такое хрупкое и чувствительное, как кажется, не волнуйся. — Мне кажется или в голосе промелькнула теплота?

Сами эльфы ступают мягко, трава, легонько проминаясь сразу после их шага, опять тянется верх, как будто никто на ней только что не стоял. Так вот откуда россказни о невесомости остроухих! Ступаю на зеленый покров, хм-м-м, после меня остаются отчетливые следы. С горечью смотрю на Олвия, тот понимает правильно:

— По утренней росе все вернется, как было. — Спасибо успокоил. И вообще эта впечатлительность, непонятно откуда взявшаяся у эрмов, меня когда-нибудь до добра не доведет. Странно, при этом полный иммунитет к женским прелестям. Тьфу! Опять меня понесло в эту область. Встречу Творца — обязательно выясню, а то до комплексов определенного вида совсем недалеко.

— Это ваше дело! — огрызаюсь, напустив на себя вид закаленного в боях рубаки, которому наплевать на какие-то там травки. Прокатило. Ларгин купился, снисходительно улыбнувшись, мол «строй, строй из себя крутого, я же видел твое лицо пару минут назад». Младенец почти, что с такого взять, вот со старшим такой трюк явно не пройдет, расслабляться чревато.

Прогулка по эльфийскому лесу напоминала старую детскую игрушку, когда одним глазом смотришь в трубу, которая наполнена цветным стеклом, и каждый поворот составляет новый узор. Так и здесь: за каждым деревом рисунок менялся. Тут мирно сосуществовали березы, ивы и тропические пальмы, северная осока и южные папоротники, простенькие ромашки и благородные лотосы.

— Сколько труда вложено вами в это? — Теперь я по-иному смотрю на эльфов.

— Ты думаешь, мы руками все сажали? Или растили лес магией? — Представитель рода Оль наклоняется погладить пробегающего рядом ежика. — Тут не труд в привычном понимании. Лес — отражение наших душ, он — это мы, а мы — это он.

Эльфы, конечно, привязаны к природе, но не настолько. Интересно, Ларгин специально вешает лапшу мне на уши или их самих так учат? Смотрю в незамутненно-искренние глаза остроухого, скорее, второе.

— Красивая сказка. — Всем видом показываю свое отношение к сказанному.

— Можешь не верить, — фыркает как только что поглаженный ежик Олвий.

А оно мне надо — переубеждать юного идеалиста? Воспитание молодежи — дело самих эльфов, пусть уж лучше верят в это, чем в то, что природу нужно защищать мечом и стрелой во всем Мире, как это было в первое столетие.