Читаем без скачивания Мертвые из Верхнего Лога - Марьяна Романова

— Раньше и выращивали. И стадо было, — наконец соизволила пояснить она. — Но ты пойми, милая, здесь задерживаются только те, кто готов к духовной работе.

— А остальных — отбраковывают, да?

Дашин голос невольно зазвенел. Она понимала, что нельзя себя выдавать, но ничего не могла поделать — перед глазами стоял умоляющий взгляд мужчины, которому вспороли живот на ее глазах. Девочка помнила все — как его сочный крик перешел в булькающий хрип, как билось в конвульсиях тело, как в близоруких голубых глазах животный ужас перед близкой смертью сменил недоверие. Он до последней секунды не мог поверить, что такое происходит с ним, в начале двадцать первого века, не в дикой, затерявшейся в джунглях стране, а в нескольких сотнях километров от столицы России. Что это не маскарад, не розыгрыш, что тихие серьезные люди действительно ведут его к каменному алтарю, что среди них есть и женщины, и дети, но никто, ни один человек ему не сочувствует, не пытается его защитить.

— Можно сказать и так, — невозмутимо кивнула Лада. — Раньше мы ели овощи. И даже пили молоко, употребляли масло. Но это было давно, уже больше десяти лет прошло. А потом Хунсаг решил, что путь к спасению — аскеза.

Неприятный холодок шаровой молнией пробежал вниз по ее пищеводу. Аппетит пропал, и Даша отодвинула в сторону почти полную тарелку.

Раньше Лада предпочитала держать язык за зубами. Говорила полунамеками, не смела произносить имени странного мужчины в черном, которому вся деревня поклонялась как безусловному божеству. Казалось, что ей нравится оплетать свой незамысловатый быт туманом. Женщина радовалась Дашиному смущению и страху. Но в последние дни все как-то изменилось. Лада как будто бы стала приветливее. Иногда сама заговаривала с пленницей, порой даже начинала что-то рассказывать о лесном поселке. Так Даша узнала, что деревня существует около тридцати лет, а самому Хунсагу — гораздо больше ста, хоть и выглядит он много моложе. Разумеется, Даша не поверила, что подобное возможно.

Когда-то мама показала ей телешоу о долгожителях, и Даше запомнилась старушка, которой было уже сто пять лет. Она находилась в ясном сознании, но тело ее настолько одряхлело, что бедная женщина давно не могла подняться с инвалидного кресла. Старушка ничего не видела, ее некогда голубые глаза казались белесоватыми. У нее тряслись руки и голова, а голос был похож на скрежетание плохо смазанной двери. Руки все в коричневых пятнах, а смуглая шея морщинистая, как у черепахи. В передаче показывали и ее фотографии в молодые годы — на них она была темноволосой белолицей красавицей, с надменным взглядом, королевской осанкой, в летящих платьях. У Даши в голове не укладывалось, что такое возможно, что слепая черепашка в инвалидном кресле и гордая принцесса на пожелтевшем фото — один и тот же человек. В сказке чудовища превращаются в прекрасных принцев, а в жизни, выходит, все наоборот — принцессы и принцы рано или поздно закончат жизнь беспомощными страшилищами.

Тот, кого называли Хунсагом, не выглядел ни беспомощным, ни тем более страшилищем. Даше казалось, что он едва ли намного старше ее матери. Наверняка Лада врет. И все же… Раньше тюремщица молчала, а теперь посвящает Дашу в подробности, даже когда ее не просят. Не может ли это значить, что она, Даша, обречена? Что ее уже приговорили? Тогда и правда нет смысла хранить секреты от того, кто все равно в ближайшее время унесет их в могилу. Или… или не в могилу.

По поводу того, что случилось с нею в Верхнем Логе, а потом и в лесу, у Даши остались двойственные впечатления. С одной стороны, девочка была уверена в ясности своего сознания и честности восприятия: она в самом деле видела мертвых людей и один из них пытался преследовать ее в лесу. Лада подтвердила, что неуснувшие мертвые есть в здешних краях. С другой стороны, все это настолько не вписывалось в Дашину картину мира, что по прошествии нескольких дней перестало восприниматься реальностью.

— Что же ты не ешь кашу, милая? — ласково спросила Лада, хотя по выражению ее лица было видно, что она все прекрасно поняла и теперь наслаждается эффектом.

— У меня плохой аппетит, — соврала Даша, выходя из-за стола. — Я вообще не очень много ем, да и кашу не люблю.

— Что-то я не замечала раньше… — рассмеялась тюремщица, и Даше захотелось подпрыгнуть и расцарапать ей лицо. — Ладно, можешь немного посидеть во дворе. Только не слоняйся по деревне без дела. Ни к чему тебе.

В какое-то утро Даша заметила, что Лада собрала на деревянный поднос свежеиспеченные ноздреватые булки, несколько румяных яблок, запотевший стакан с домашней ряженкой и отнесла все это в подвал, в котором была заперта Вера. Девочка улучила момент, когда никто на нее не смотрел, и тенью проскользнула к подвалу. Привычно опустившись на четвереньки, тихонько позвала запертую девушку, и та охотно подошла к окну. «Ей гораздо хуже, чем мне, — подумала Даша. — У меня хотя бы есть возможность наблюдать за всеми, гулять. А она вообще ни с кем не общается».

Вере было и радостно увидеть Дашу, и страшно за нее.

— Ты бы не ходила сюда лучше, — с некоторым сожалением произнесла пленница. — Беда будет. С виду-то люди тут улыбчивые, а вообще — чисто звери.

Даша нашла в себе силы промолчать. Нельзя считать человека другом только на том основании, что ему еще хуже, чем тебе. Нельзя доверять кому попало, даже если у него такое приветливое лицо.

— Слушай, — зашептала Даша, — я вот что узнать хотела. Я видела, что тебе носят еду. Почему они сами ничего не едят, а нас кормят?

— Известно почему, — хмыкнула Вера, даже не задумавшись. — Я уверена, ты и сама понимаешь. На дурочку ты вроде не похожа, хоть и дитя.

— Значит, они собираются… убить нас? — У нее все-таки дрогнул голос.

Вера посмотрела на девочку с печальной улыбкой. Она выглядела человеком, который давно уже принял смерть как естественную часть жизни. Почти вобрал ее в себя, как губка воду. К сожалению, такое можно понять только самому, подобным знанием нельзя поделиться.

— От меня никогда и не скрывали, — наконец сказала Вера. — Почти с самого начала я знала, для чего я здесь…

— Почти?

— Долгая история, — поморщилась пленница. — И не нужная тебе… Да я и рада уже все закончить. Сама подумай, что у меня за жизнь.

— Но пока есть хоть какая-то жизнь, есть и надежда, — помолчав, возразила Даша.

— Надежда была, куда ж без нее, — почти весело рассмеялась Вера. — Да только что мне с того… Я родила и выкормила пятерых, ведь в один год у меня двойня была. И всех их увели. Старшую девочку я на днях видела. И даже не поняла, узнала ли она меня. Вроде смотрела внимательно, а глаза — холоднющие. У меня сердце так и подскочило, слезы по щекам потекли. Кричу ей: доченька, родная, как хорошо, что ты цела! А она подошла и плюнула в меня. Прямо через решетку. Я оторопела, а как пришла в себя, ее уж и не было.