Читаем без скачивания Сталинград - Калинин Даниил Сергеевич

Первым же выстрелом Белов всадил бронебойную болванку в корму сильнейшей в немецкой группе длинноствольной «четверки», проломив броню и что-то повредив в двигателе. Да, калиберные болванки «полковушки» под углом девяносто градусов пробивают всего тридцать миллиметров брони, да только толщина кормы корпуса Т-4 любой модификации составляет двадцать!

Сделав поправку по красному трассеру, установленному в донце снаряда, вторую болванку он всадил точно под основание башни, заклинив ее. А затем еще дважды выстрелил в корму башни, методично добивая танк и экипаж. Спасаясь, немцы уже полезли сквозь люки наружу, но тут снаряд проломил крупповскую броню и угодил в боеукладку. Фонтан огня ударил из открытого люка командирской башенки, выбросив наружу половину человеческого тела, а Николай Иванович, даже не глядя на горящий танк, уже наводил орудие на новую цель.

Кампфгруппа была обречена.

Глава 23

3 октября 1942 года

Декретное время: 10 часов 21 минута

Западные скаты высоты 135,4 Три кургана.

Наблюдательный пункт командира полка

От разворачивающегося на моих глазах действа дыхание буквально перехватывает. У меня получилось! Получилось!!! Сработала артиллерийская засада с дзотами! А уполовиненная батарея «полковушек» и вовсе превзошла самые смелые ожидания. Их командир, старший лейтенант Белов, проявил чудеса находчивости, выправив мой изначальный план, и хотя свою инициативу он со мной не согласовал, победителей, как говорится, не судят. С меня представление на награду…

На относительно небольшом пятачке, простреливаемом с трех сторон, горят уже шесть панцеров. Оставшиеся три машины пятятся, бешено отстреливаясь. Чтобы хоть как-то обезопасить отход, экипажи используют дымовые шашки, обычно имитирующие подрыв танков, а сейчас мешающие моим артиллеристам целиться.

Но немцы – даже разбитые, отступающие немцы – остаются опасным врагом. Вставшая за километр «тройка» с поврежденной фугасным снарядом ходовой открыла меткий огонь по «полковушкам», прикрывая отход камрадов.

Батарейцы, видимо, позабыли о замершем и, казалось бы, выведенном из строя панцере, но, как оказалось, зря. Осколочные снаряды легли довольно близко к одной из пушек, выбивая расчет. И прежде чем уцелевшие бойцы успели бы скатить орудие в ровик, очередной фугас ударил прямо в станину, подбросив «полковушку» и перевернув ее набок. Хорошо хоть второй расчет успел вовремя среагировать, спрятав своего «бобика» в укрытие. А буквально минуту спустя орудие открыло навесной огонь с уже закрытой позиции, нащупывая обездвиженную «тройку».

– Связь с минометчиками, срочно!

Телефонист, молодой парень, справился всего за несколько секунд, тут же протянув мне трубку.

– Игнат, кончай кошмарить пехоту, фрицы все равно уже до траншей добрались. За километр от высоты танк встал, Т-3, его нужно добивать. А за ним еще один панцер жмется, он участия в бою не принимал. Это очевидно, командирская машина. Сожжете его – с меня представления всем отличившимся минометчикам!

Последние несколько минут «самовары» старшего лейтенанта Косухина (между прочим, благодаря мне и повышение в должности, и новый «кубик» на петлицах!) перенесли огонь на панцергренадер, поменявшись ролями с батареей «полковушек». Но сейчас их стрельба уже малоэффективна – фрицы все-таки заняли траншеи, оставленные боевым охранением. В трубке сквозь негромкие потрескивания раздался уверенный голос моего надежного боевого товарища, за время боев ставшего едва ли не другом:

– Есть! А представления начинай писать прямо сейчас!!!

И действительно, меньше чем через минуту мины стали поднимать фонтанчики земли рядом с подбитой «тройкой», уже поймавшей второй фугас от «полковушки». Причем каждый взрыв сопровождается вспышкой пламени. Не иначе дефицитными «зажигалками» долбят! Командирский танк, правда, оперативно рванулся в сторону, уходя из-под обстрела. Ладно, и так наградим отличившихся… Хотя экипаж подбитой «коробочки» продолжает отчаянно сражаться, стреляя теперь по дзотам. Отчаянные, гады, воюют, пока орудие исправно…

Другие налетевшие на мины машины уже эвакуируют бронетягачами, но они-то встали перед траншеями за два километра от высоты и в бою не участвуют. А вот к дерущемуся панцеру пока никто на помощь не спешит – мины рвутся уже совсем рядом! Считай, что батарея Косухина взяла «тройку» в вилку.

Думаю, бой близится к своему логическому завершению. Вырвавшиеся из-под огня сорокапяток, губительного на дистанции в полкилометра, танки пятятся назад, выжимая из движков все силы. Не будь у меня минометов и уцелевшей «полковушки», способных достать врага стрельбой с закрытых позиций, еще неизвестно, как бы все повернулось – встали бы метров за восемьсот и принялись бы расстреливать стены дзотов бронебойными болванками. А что? Все же дерево, не сталь, пусть и бревна в три ряда. Выстрела так с десятого однозначно проломили бы стенки, и, если расчет до того не успел бы вытащить орудие, следующий же осколочный снаряд гарантированно бы выбил людей… К моему глубокому сожалению (и немалому удивлению), дзоты, в принципе, оказались не столь и надежной защитой для артиллеристов: на настоящий момент молчат уже две огневые точки. Не думал я, что фрицы будут столь точно попадать в их небольшие амбразуры…

Полыхнувшее на корме обездвиженной «тройки» пламя прервало мои размышления. Есть контакт, молодцы минометчики! Вон очумевший экипаж еле покидает машину, а вокруг нее уже вовсю огонь бушует. В западню попали, уродцы… Чую, теперь уцелевшие панцеры будут пятиться до самых траншей! А уж там под прикрытием бронетехники начнет откатываться и пехота. С такими потерями средств усиления им нет смысла цепляться за первую линию окопов, учитывая, что мы и там сможем достать «коробочки»…

Неожиданно высота дрогнула, легкий толчок прокатился под ногами. Первый признак взорвавшегося на расстоянии тяжелого снаряда… А потом еще один толчок, и еще. Похоже, фрицы затеяли вторую артподготовку.

– Связь с комбатом «два»!

Комбат «два» у нас старший лейтенант Нечаев Олег Петрович. Второй батальон я недавно ослабил, передав одну из рот Рябчевскому. А учитывая, что главный удар ожидался сегодня в направлении совхоза, более сильный первый батальон Сиделева занял как раз западные скаты высоты. Заодно бойцы Вадима прикрыли одной ротой и танкоопасное направление на стыке со 115-й бригадой, во второй полосе обороны. Соответственно, сейчас часть северных скатов и всю восточную сторону Трех курганов обороняют лишь две роты Нечаева, и именно там, если я верно определил направление, ведется артподготовка.

Телефонист вновь шустро связался со штабом второго батальона. Благодарно кивнув парню, я взял трубку:

– Олег, доложись, какая обстановка?

Первым, что я услышал в ответ, были раздраженные матюги, но потом раздался неестественно бодрый голос комбата «два», свято соблюдающего субординацию:

– Товарищ капитан, по нам открыли плотный гаубичный огонь. Люди в укрытиях.

– Следи за фрицами! Вряд ли мстят за подбитые танки, скорее всего, готовят атаку! Не прозевай!

– Есть!

Протянув трубку коммутатора связисту, я неожиданно для себя спросил:

– Тебя как звать-то?

– Иваном, товарищ капитан!

– Понятно… Вот что, Ваня, вызывай комбата «один». Чую, каша заваривается на правом фланге!

Полминуты спустя я давал указания уже Сиделеву:

– Вадим, выводи два взвода к моему НП. Нужен резерв, немцы артподготовку начали на позициях второго бата.

Раздав указания, я принялся напряженно вслушиваться в грохот разрывов, сливающихся уже в единый давящий гул, одновременно следя за отступающими панцерами. Как я и ожидал, «коробочки» уже практически откатились к траншеям и, по всей видимости, не собираются останавливаться, хотя и минометы, и «полковушка» прекратили огонь, что, в принципе, логично: берегут батарейцы оставшиеся снаряды. Но в любом случае понесенные врагом потери однозначно считаются слишком высокими в панцерваффе.