Читаем без скачивания Возлюбленный для Железной леди - Ксения Винтер

— Я уже полностью здоров, — заверил меня Ричард. А затем вдруг подошёл сзади, обнял за талию и прижал к себе, уткнувшись носом мне в макушку. — Не уходи.

— Я и не собиралась, — я несколько растерялась от подобного заявления.

— Я не про сейчас, а в общем. Не уходи от меня к Генриху.

Я повернулась в его объятиях и пристально посмотрела в полные печали глаза.

— Ну, что ты там успел себе напридумывать? — укоризненно покачала я головой, нежно беря лицо Ричарда в свои ладони, поглаживая скулу большим пальцем. — Ни к какому Генриху я уходить не собираюсь.

— Я знаю, он во всём лучше меня, — словно не услышав меня, проговорил Ричард тоскливо. — Он умный, сильный, спокойный и надёжный. А ещё безумно преданный. О таких говорят: «За ним как за каменной стеной», — Ричард тяжело вздохнул и болезненно скривился. — А я эгоистичный и самовлюблённый, мелочный и завистливый. Но я, правда, стараюсь быть лучше! — Он с мольбой посмотрел на меня. — Пожалуйста, выбери меня.

Моё сердце болезненно сжалось. Сейчас я видела перед собой не взрослого мужчину, а маленького, одинокого, недолюбленного мальчика, изо всех сил пытавшегося доказать окружающим, что он ничем не хуже своего двоюродного брата и тоже заслуживает любви.

— Ричард, мы с тобой столько лет вместе, я прекрасно знаю все твои достоинства и недостатки, — с нежностью проговорила я. — Тебе не нужно мне ничего доказывать и в чём-то убеждать. Я уже люблю тебя. Такого, какой ты есть. Эгоистичного и легкомысленного. Но надёжного и весёлого, способного подставить мне плечо в трудную минуту и поднять настроение в паршивый день. — Я улыбнулась, переместила одну руку на шею Ричарду, слегка надавив, вынуждая его чуть наклониться, после чего накрыла его губы своими губами, пытаясь через поцелуй передать всю глубину своих чувств.

Ричард жалобно всхлипнул и теснее прижал меня к себе, рухнув в этот утешающий поцелуй с головой, моментально сделав его более глубоким и страстным.

— Я люблю тебя, — сдавленно проговорил он, отстранившись. — Возможно, начал общаться с тобой я только из-за Генриха, но всё то, что было потом: дружба, забота, любовь — всё было искренним.

— Я знаю, — заверила я его и прижалась щекой к его груди.

— Значит, ты останешься? — с надеждой спросил Ричард, и я почувствовала, как его ладонь спустилась чуть ниже, нагло забираясь мне под футболку и медленно оглаживая талию.

— Я уже сказала, что да, — отозвалась я. — А ты что это сейчас делаешь?

— Намекаю, — явно специально добавив в голос соблазнительные нотки, ответил он. — Позволь мне позаботиться о тебе. Я не сделаю больно, напротив, обещаю, тебе понравится.

Я тяжело вздохнула. Ричард просто неисправим! Только он может секунду назад чуть ли не рыдать, а затем беззастенчиво флиртовать и намекать на секс. Невыносимый человек.

— Хорошо, — сдалась я, мысленно махнув на всё рукой. — И в твоих же интересах, чтобы мне всё понравилось. Потому что если нет, в свою постель ты меня больше не заманишь!

Сожаление

О своём решении я пожалела практически сразу, стоило нам с Ричардом обнажёнными оказаться в одной постели. Однако мне не хватило духу прекратить всё, когда знакомые ладони ласково скользили по коже в попытке доставить удовольствие. Видя огонь страсти в дорогих глазах, я наступила на горло собственному внутреннему голосу, оглушительно вопившему о неправильности происходящего, и просто расслабилась, предпочтя плыть по течению.

Стоит ли говорить, что эта близость не принесла мне ничего, кроме внутреннего опустошения и презрения к самой себе?

— Мне нужно в душ, — коротко бросила я, едва только разгорячённый, покрытый испариной Ричард обессилено рухнул рядом с блаженной улыбкой на губах.

Не дожидаясь ответа, я вскочила на ноги и шустро скрылась за дверями ванной.

«Какая же я дура! — мысленно кричала я, стоя под обжигающими струями и едва удерживая себя от желания побиться головой о плитку на стене. — Зачем я даю ему ложную надежду? Я ведь не люблю его так, как он хочет!»

Сердце болезненно сжалось от отчаянья. Я не представляла, как смогу сейчас выйти из ванной и посмотреть в глаза Ричарду. Я чувствовала себя предательницей.

'Мне нужно было с самого начала сказать, что я не могу принять его чувства, — с горечью подумала я. — Что я люблю его, но лишь как друга. Ну, зачем, зачем я всё это затеяла⁈ Дура! Дура! Дура!

Я таки приложилась лбом о прохладный кафель, пытаясь этой небольшой физической болью перебить боль душевную. Успеха я, разумеется, не добилась, только шишку набила.

Я понимала, что до бесконечности сидеть в душе не смогу, поэтому, немного успокоившись, выключила воду, вытерлась полотенцем и, обмотав его вокруг груди, вышла в комнату. От облегчения у меня подкосились колени, и я была вынуждена ухватиться рукой за стену, чтобы не упасть.

Ричард, обняв руками мою подушку, мирно спал, развалившись звездой посередине дивана.

Неприятный разговор откладывался на неопределённое время. И это меня несказанно радовало. Теперь у меня есть возможность всё хорошенько обдумать и подобрать правильные слова.

На цыпочках пройдя в свою комнату, я вытащила из шкафа нижнее бельё, бледно-зелёную рубашку и джинсы. Быстро переодевшись и забив на сушку волос, чтобы не шуметь, я собрала их в тугой пучок на затылке, прихватила свой кошелёк с тумбочки в коридоре, натянула лёгкие кеды и покинула квартиру.

После небольшой внутренней борьбы я решила, что пока не готова делиться своими проблемами ни с братом, ни с подругами, поэтому направилась в галерею, посчитав, что уж любимая работа точно поможет мне справиться с душевным раздраем и привести мысли в порядок.

До «Млечного пути» на маршрутке я добиралась добрых минут сорок и приехала к самому открытию. К моему удивлению, несмотря на раннее время, в галерее было неожиданно многолюдно. Помимо Кости, заступившего на смену после Андрея, возле будки охраны стояла смотрительница Эльвира — высокая изящная дама на три года старше меня, с густыми, длинными смоляными волосами, которые она вечно укладывала в сложные причёски а ля аристократка девятнадцатого века, — и, Генрих, мрачно следивший за худощавым мужчиной в тёмно-синем рабочем комбинезоне, возившимся возле стены, накануне пострадавшей от чересчур эмоциональных визитёров.

— Всем доброе утро, — поприветствовала я всю