Читаем без скачивания Возлюбленный для Железной леди - Ксения Винтер

— Сахар?

— Не нужно.

Я достала из выдвижного ящичка тумбы очередную кружку, на этот раз с изображением человека-паука, положила в неё чайный пакетик и поставила на стол перед вампиром, поймав направленный на себя искрящийся весельем взгляд Генриха. От него явно не укрылась моя мелочная месть, сводящаяся к издевательству над вкусовыми рецепторами незваного гостя.

— Итак, господин Герр, о чём вы хотели со мной поговорить? — вежливо поинтересовалась я, усаживаясь на диван плечом к плечу с Генрихом.

— В первую очередь, я хотел уточнить ваши предпочтения относительно сотового телефона, — ответил тот. — Модель? Цвет корпуса? Характеристики?

— На ваш вкус, — отозвалась я. — Для меня телефон в первую очередь средство связи, так что можете взять самую простенькую модель. Главное, чтобы звонил и в интернет мог выходить. Остальное неважно.

Ланзо коротко кивнул, принимая такой ответ, похоже, ничуть не впечатлённый моими демократическими замашками. Ну, или ему было наплевать, что выглядело более вероятным.

— Также я хотел обсудить с вами наказание членов моего клана за нападение, — сухо проговорил вампир и прямо посмотрел мне в глаза, практически не моргая. — Вы проявили великодушие по отношению к оборотням. Могу ли я рассчитывать на ваше заступничество и в случае с моими отпрысками?

А вот это стало для меня неожиданностью.

— Почему вы обращаетесь с этим ко мне? — искренне удивилась я. — Я не судья и не от меня зависит, какое наказание будет назначено вашим мальчикам-зайчикам.

— Наказание будет назначать Его Величество, а он вам однозначно симпатизирует. Если вы попросите, он наверняка пойдёт вам навстречу.

Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку дивана, наградив вампира острым взглядом.

— Какая мне выгода заступаться за ваших малолетних преступников? — поинтересовалась я, задраивая метафорические люки и по максимуму отключая функцию «сопереживание».

— За оборотней вы заступились, — напомнил он.

— И что с того? Я похожа на доброго самаритянина, готового поделиться последней рубашкой?

— Я этого не говорил и тем более не просил.

— А чего вы просите? Руслан Игнатьевич, обращаясь ко мне за помощью, хотел справедливого суда и адекватного наказания, тогда как мальчишкам-оборотням грозила смертная казнь. Что же грозит вашим мальчикам, что вы пришли ко мне и желаете, чтобы я воспользовалась дружеским расположением ко мне Его Величества?

— Им грозит то же самое, что и тем мальчишкам-оборотням, — вместо Ланзо ответил Генрих. — Мало того, что они напали на человека на нейтральной территории, где нападать на кого бы то ни было категорически запрещено, так их жертвой ещё и оказалась ты — фактически член клана Зиверс. Разумеется, Виланд будет требовать их головы в качестве платы.

— Бред какой-то, — я моментально растеряла весь запал и растеряно посмотрела на Генриха, переваривая услышанное. — У вас, вампиров, что, все наказания сводятся к смертной казни?

— Не все, — заверил меня он. — Но посягательство на жизнь члена другого клана — очень серьёзное преступление. И наказание за него соответствующее.

— Я практически не пострадала, — заметила я.

— Не пострадала, — согласился Генрих. — Однако юноши признались, что шли именно с намерением убить. Тебе просто повезло суметь дать им отпор. Так что мы имеем покушение на убийство.

— В состоянии наркотического опьянения, — напомнила я. — В истории с оборотнями ты признал это смягчающим обстоятельством. Разве здесь не тот же случай?

Простое решение сложной проблемы

Ланзо сидел, едва ли не затаив дыхание, и внимательно слушал наш спор, переводя взгляд с меня на Генриха и обратно, словно наблюдал за крайне занимательным спортивным матчем вроде настольного тенниса.

— Не тот же, — между тем категорично заявил Генрих. — Конфликт между оборотнями и вампирами остаётся исключительно между нами. А если о нападении вампиров на человека прознают крестоносцы, плохо будет всем. Ланзо, — он требовательно посмотрел на Герра. — Ты был свидетелем прошлого их появления в городе. Хочешь поучаствовать в повторении тех событий?

— Не хочу, — мрачно заверил его Герр. — И как раз заступничество Александры Сергеевны поможет нам сохранить контроль над ситуацией и не допустить новой бойни.

— Я ещё не дала своего согласия, — напомнила я раздражённо. — И меня несколько напрягает, что вы все: что вампиры, что оборотни, — втягиваете меня в свои разборки.

Ланзо недовольно поджал губы и наградил меня хмурым взглядом, однако благоразумно промолчал. А вот Генрих молчать не стал.

— Ты и сама неплохо справляешься, — заметил он. — Смею напомнить, что за Каролину ты вступилась сама. Да и Грога приютила по доброй воле, без чьего-либо постороннего вмешательства.

Вот тут он был прав.

— Туше, — признала я. — Но я всё равно считаю казнь слишком жестокой карой.

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут, — озвучил прописную истину Генрих. — Нападение на человека с целью убийства — самое страшное преступление в среде вампиров. Потому что отвечать за него придётся всем. Крестоносцам наплевать, сам по себе человек или пользуется чьим-то покровительством, невинная жертва он или провокатор. Для них человек — это человек. И их прямая обязанность его защищать или хотя бы жестоко наказать обидчика. Не разбираясь, кто прав, а кто виноват в конфликте. Твой Грог тому яркий пример.

— Но как крестоносцы вообще узнают о нападении?

— У них в каждом населённом пункте есть свои люди, — объяснил Генрих. — Причём как в числе сотрудников МВД, так и среди рядовых граждан, приближённых к вампирам. Так что не сомневайся — Орден Креста и Меча обязательно узнает о случившемся. И единственное, что мы можем сделать, чтобы обезопасить себя от их появления на пороге — разобраться с виновниками самостоятельно.

— Я правильно понимаю: единственная причина, которая вынуждает вас применить в отношении напавших на меня вампиров смертную казнь, это страх перед визитом крестоносцев?

— Не страх, а нежелание иметь с ними дело, — педантично поправил меня Генрих. — Но, да, в целом, всё именно так.

— То есть если бы не угроза их появления, Его Величество бы назначил более мягкое наказание?

— Скорее всего, — подтвердил Генрих. — Во время французской революции Арман насмотрелся на отрубленные и размозжённые головы — он не сторонник убийств.

— Прекрасно, — кивнула я и решительно протянула к Генриху