Читаем без скачивания Уже мертва - Кэти Райх

«Только не паникуй», — твердила я себе.

— По его мнению, вы перешагиваете черту дозволенного. Вмешиваетесь в чужие дела. И тормозите расследование.

Шарбонно прищурился, глядя на солнечный свет. Я почувствовала, как мышцы моего желудка сокращаются. Внутри разлилось неприятное тепло.

— Продолжайте.

— Клодель считает, что вы… — он запнулся, подбирая слово, наверняка ища замену тому выражению, которое использовал в разговоре с ним Клодель, — что вы слишком бурно на все реагируете.

— Можно поконкретнее?

Он продолжал смотреть в сторону:

— По его мнению, вы стараетесь превратить дело Ганьон в то, чем оно на самом деле не является, пытаетесь приписать ему всякую ерунду, о которой в данном случае не может быть и речи. Он говорит, что из обычного убийства вы стремитесь раздуть настоящую американскую буффонаду.

— Зачем мне это?

Все же мой голос слегка дрогнул.

— Черт возьми, Бреннан! Не я ведь все это затеваю!

Он таки взглянул в мои глаза. Мне стало его немного жаль. Было очевидно, что находиться здесь ему вовсе не хотелось.

Я смотрела на Шарбонно, почти ничего перед собой не видя. О том, к каким последствиям может привести подобная жалоба, я знала не понаслышке. Сама занималась рассматриванием таких обвинений, когда входила в состав комитета по этике. Независимо от того, каким был результат, жалобы доставляли человеку массу неприятностей. Мы оба молчали. «Элен, все, что ты делаешь, сводит меня с ума», — проникновенно пело радио.

«Шарбонно ни в чем не виноват», — сказала я себе.

Взгляд мой упал на поблескивавшие на столе прямоугольники с изображением белоснежного тела в луже крови. Я еще раз рассеянно просмотрела их и взглянула на Шарбонно. Заговаривать об этом с кем бы то ни было я пока не собиралась, чувствовала себя еще не готовой. Но Клодель вынуждал меня сделать решительный шаг. Проклятие! Все складывалось наихудшим образом.

— Мсье Шарбонно, вы помните женщину по имени Франсин Моризет-Шанпу?

— Франсин Моризет-Шанпу, Франсин Моризет-Шанпу… — Он повторил имя несколько раз, роясь в своем сознании. — Это случилось несколько лет назад?

— В январе девяносто третьего.

Я подала ему фотографии.

Он просмотрел их. Уверенно кивнул:

— Да, помню. И что из того?

— Что об этом происшествии запечатлелось в вашей памяти?

— Мы так и не нашли преступника.

— Еще что?

— Бреннан, скажите, что не пытаетесь и это убийство свалить в общую кучу, умоляю вас. — Он еще раз просмотрел фотографии и покачал головой. — Нет. Ее застрелили. Это совсем другое.

— Но убийца распорол ей живот и отрезал руку.

— Она была старой, по-моему сорокасемилетней.

Я холодно уставилась на него.

— Я имею в виду, старше всех остальных, — исправился он, краснея.

— Во влагалище Моризет-Шанпу убийца вогнал нож. Согласно отчету полицейских она потеряла очень много крови.

Я дала ему возможность переварить мои слова.

— В тот момент она была еще жива, — добавила после.

Объяснять ему, что из раны, нанесенной после наступления смерти, столько крови не вытекло бы, не было необходимости. Когда сердце останавливается, кровяное давление резко падает.

— В случае с Маргарет Адкинс это была металлическая статуэтка. Адкинс тоже была еще жива, когда извращенец впихнул в нее статуэтку.

Я молча взяла папку с документами по делу Ганьон, достала фотографии и разложила перед Шарбонно. На них было изображено освещенное предвечерним солнцем туловище жертвы на полиэтиленовом пакете. К тазу крепился вантуз, его деревянная ручка указывала на изувеченную шею.

— Наверное, убийце пришлось приложить немало сил, чтобы так глубоко вставить вантуз.

Шарбонно долго изучал снимки.

— Модель поведения со всеми тремя убитыми одна и та же, — спокойно произнесла я. — Насильственное введение в жертву инородного тела, пока она еще жива. Нанесение увечий после смерти. Полагаете, все это просто совпадения, мсье Шарбонно? Думаете, вокруг нас ходят стаи подобных извращенцев?

Детектив провел рукой по торчащим в разные стороны волосам и принялся барабанить пальцами по подлокотнику:

— Почему вы раньше не высказали нам эти свои соображения?

— О Моризет-Шанпу я вспомнила только сегодня. А только Адкинс и Ганьон — этого было слишком мало.

— Что по этому поводу думает Райан?

— Я с ним еще не разговаривала.

Я машинально провела рукой по заживающей щеке.

— Черт побери! — воскликнул Шарбонно.

— В чем дело?

— Мне кажется, я начинаю с вами соглашаться. Клодель меня придушит. — Он что-то пробормотал себе под нос. — До чего еще вы додумались?

— Ганьон и Тротье расчленены почти одинаково. Совпадают даже следы, оставленные пилой на их костях.

— Да, Райан нам об этом рассказал.

— И на костях трупа из Сен-Ламбера.

— Пятая?

— Вы сообразительны.

— Спасибо. — Он опять что-то тихо пробормотал. — Еще не выяснили, кто это такая?

Я покачала головой:

— Этим занимается Райан.

Шарбонно провел по лицу мясистой рукой, покрытой серыми спутанными волосами, похожими на волосы на его голове.

— И что же вы думаете о принципе выбора этим придурком жертв?

Я подняла ладони:

— Все они — женщины.

— Прекрасно. Возраст?

— От шестнадцати до шестидесяти.

— Внешние характеристики?

— Разные.

— Местонахождение?

— Вся территория на карте.

— Что же привлекает этого сукина сына? То, как они выглядят? Магазин, в котором отовариваются? Или, быть может, их ботинки?

Я промолчала.

— Хоть что-нибудь объединяет пять этих женщин?

— То, что какой-то подонок их убил.

— Верно. — Наклонившись вперед, Шарбонно опустил руки на колени, сгорбился и тяжело вздохнул. — Клодель дерьмом изойдет.

Как только он ушел, я позвонила Райану. Ни его, ни Бертрана не оказалось на месте, и я оставила для них сообщение. Потом приступила к просмотру остальных дел из архива. Ничего заслуживающего внимания. Двое наркодельцов, которых прикончили и изрезали бывшие дружки. Человек, убитый, распиленный электропилой и отнесенный в подвал собственным племянником. Прибитое к берегу туловище женщины в хоккейной сумке. Ее голову и руки нашли тоже на берегу, но в другом месте. Осудили мужа.

Я закрыла последнюю папку и осознала, что страшно голодна. Еще бы! Уже без десяти два. Купив в кафетерии на восьмом этаже кусок ветчины с хлебом, круассан с сыром и диетическую колу, я вернулась в офис и приказала себе передохнуть. Но тут же наплевала на этот приказ и еще раз попыталась дозвониться до Райана. Он не появился.

«Перерыв так перерыв», — решила я, откусывая кусок бутерброда.

«Гэбби, — прозвучало в моей голове. — Нет уж!»

Клодель. Пошел он к черту!

Сен-Жак. Нет.

Кэти. Как я могу помочь ей? В данный момент никак.

Пит.

В моем животе привычно защекотало. Я вспомнила приятное покалывание на коже, учащенное биение сердца, влагу между ногами. Да, я всегда питала к нему страсть.

«Ты просто сексуально озабочена, Бреннан», — усмехнулся голос моего разума. Я откусила еще кусок бутерброда.

В моем воображении вдруг возник другой Пит. Ночи, проведенные в гневе. Нескончаемые споры. Ужины в одиночку. Холодные волны обиды, остужающие пыл страсти. Я хлебнула колы. Почему мысли о Пите посещали меня так часто?

«Если шанс на восстановление отношений у нас есть…» — прозвучало в моем мозгу.

«Нет уж, спасибо!» — воспротивилась я.

Попытка передохнуть и расслабиться не увенчалась успе хом. Я взяла со стола распечатку, сделанную Люси, и еще раз просмотрела списки, стараясь не капнуть на них горчицей. Меня заинтересовали те строчки, которые Люси, по-видимому посчитав лишними, зачеркнула карандашом. Из чистого любопытства я стерла ее пометки ластиком и прочла написанное под ними. В двух случаях речь шла о телах убитых, засунутых в бочку и залитых кислотой. Это касалось выяснения отношений торговцев наркотиками.

Третий пункт озадачил меня. Дело 1990 года, вскрытие трупа производил Жан Пелетье. Коронер не указан. В колонке «имя» значилось: обезьяна. Других данных, в том числе даты рождения, даты проведения аутопсии и причины смерти, не указывалось. Это дело было включено в список, который Люси получила, введя в качестве ключевых слова «расчленение после наступления смерти».

Съев круассан, я опять направилась в центральный архив и нашла папку с документами по этому делу. Она содержала всего лишь полицейский отчет, единственный лист с пометками патологоанатома и конверт с фотографиями. Я просмотрела все это и пошла искать Пелетье.

— Можно вас на минутку? — обратилась я к его спине.

Он выпрямился, отстраняясь от микроскопа. В одной руке очки, в другой — ручка.