Читаем без скачивания Избранное. Том 1 - Зия Самади

Тем временем колонна остановилась перед ямынем. Послышались крики:

— Пусть выйдет к народу губернатор!

— Пусть выйдет! Пусть выйдет!

— Губернатора!

— Сам не выйдет — выведем! — подстрекал кто-то.

Народ заволновался еще сильнее.

— Не будем упускать момент, — сказал друзьям Касым и взобрался на каменного льва перёд воротами. Его охватило такое волнение, что он не сразу смог заговорить.

— Дорогие соотечественники! — наконец крикнул Касым. — Во всех уголках нашего края поднимаются знамена освобождения… Если мы не будем сражаться за свободу сами, то никто нам ее не даст!

— Правильно говорит! — раздалось в толпе. Рядом с Касымом встали его друзья.

— До каких пор будем прятать голову? — продолжал Касым. — Так мы никогда не избавимся от рабства!

— Молодец! Настоящий джигит! — вновь раздались голоса, и толпа всколыхнулась. Пламенные слова Касыма придали ей энергии. Откуда-то появились камни, ими начали бить в запертые ворота ямыня.

В эту самую минуту с крыш ударили по толпе заранее установленные там пулеметы. Раздались вопли раненых, люди в ужасе кинулись прочь, давя друг друга. Навстречу им из прилегающих улиц вынеслись вооруженные всадники, рубя шашками направо и налево, сбивая бегущих лошадьми. Ворота ямыня распахнулись, и оттуда хлынули с винтовками наперевес пешие солдаты. Они избивали и связывали всех, кто попадал им в руки…

В этой кровавой трагедии десятки людей были убиты, сотни ранены, многие схвачены. Среди арестованных оказались Касым и его друзья.

Так Шэн Шицай «предотвратил» назревавшее в Кульдже народное восстание.

Глава восемнадцатая

Черные клубки облаков словно гнались друг за другом. Казалось, им не хватает места на небе и они вот-вот продолжат погоню на земле, где померкли все краски, кроме навевавшей грусть желтизны. Листья на деревьях и кустах пожелтели, малейший ветерок срывал их с веток, и, покружившись в воздухе, они падали на землю, устилая ее слой за слоем. Вершины гор окутались, будто чалмой, белыми облаками. А у берегов горной речки искрились прозрачные горошинки льдинок. Все напоминало о том, что скоро наступит хмурое зимнее безмолвие.

Таким же хмурым и безрадостным было настроение Замана и его друга Рози, уже несколько дней пробиравшихся по безлюдным тропам.

— Мы не сбились с пути, Рози-ака? — спросил Заман, когда вдали зачернели кустарники.

— По этим дорогам я пройду даже с завязанными глазами, — шутливо похвастал Рози, хотя дорога измучила и его. — Мы идем правильно: видите, справа — горы Богдо, а слева степи Идигуша. А эти темные кусты впереди расположены под небом Турфана.

За прошедшие несколько дней Заман и Рози добрались от Кульджи до Турфана. Они миновали Аралтюбе, прошли долиной Юлдуза, перевалили через горы и вышли к Турфану. Они торопились в Кумул, к восставшим:-пусть будет, что будет, лишь бы оказаться рядом с Пазылом, пусть смерть, но после того, как удастся выпустить по врагу хотя бы пулю…

Заман думал о том, что произошло в Кульдже: «Был бы я рядом с Касымом и друзьями, может, и не случилось бы такой беды… Что с ними будет? Эх и дурак же я!.. Так сглупил… Сам все испортил. Как посмотрю в глаза Пазылу-ака? Из-за кого пострадали невинные люди, из-за кого, безмозглый Заман?»

— Эй, джигит, погрузившийся в реку дум! — ткнул Замана концом кнута Рози. — Ну зачем так! Теперь хоть о камень бейся головой, не поможешь!

— Если б выдали меня Юнусу, легче было бы, чем сейчас.

— Зачем молоть такой вздор? Рози человек неученый, но и он отличит черное от белого.

— Вы ведь тоже терпите из-за меня…

— Бросьте, говорю, молоть! Кто у меня есть, кроме вас? Что видел я хорошего от баев, хотя всю жизнь проливал пот и прислуживал? Если б я не вас, а луну с неба поймал для Юнуса, все равно заслужил бы лишь сто проклятия.

— Но ведь вы только что женились, а теперь пустились из-за меня по горам и степям.

— Опять не то… Устроив мою жену прислугой в своем доме, Юнус думал превратить нас в своих вечных рабов… Да что мне скрывать от вас? Она, бедняжка, любит другого… Теперь, без меня, может быть, найдет свое счастье…

— Так, значит…

— Я же сказал, что ее, горемыку, насильно выдали за меня.

— А почему вы не говорили мне об этом раньше?

— А если бы вы сказали мне о Халидам-ханум, мы могли бы взять ее с собой!

У Замана при имени возлюбленной сжалось сердце. Перед глазами возник грустный образ Халидам. Вспомнилась последняя встреча в саду. Она сказала ему тогда: «…Буду стоять на своем, даже если мне грозят все муки ада!..»

— Я, похоже, сказал лишнее, не обижайтесь, мой ходжа, — проговорил Рози, взглянув на побледневшее лицо Замана.

— Нет, на что обижаться, Рози-ака? Если бы вы и не напомнили, все равно Халидам и во сне, и наяву со мною.

— Давайте я вернусь и привезу Халидам. Да-да! Не удивляйтесь, мой ходжа! Рози теперь ничего не боится!

— Спасибо, Рози-ака. Освободим родину, тогда и Халидам станет свободной.

— Дай бог… Пусть придут времена, когда и бедняки вздохнут свободно…

Оба замолчали, думая каждый о своем. А уставшие кони, словно почуяв душевное состояние седоков, пошли совсем медленно.

Было еще сравнительно рано, однако улицы Турфана словно вымерли. Ни из-за плотно прикрытых окон, ни из-под дверей не пробивалось ни единой полоски света, Кругом стояла могильная тишина, иногда нарушаемая редким лаем собак.

Обычно гостеприимно открытые, постоялые дворы и чайханы на этот раз были заперты наглухо. Не найдя места для ночлега, Заман и Рози стали стучаться в двери, но никто не открыл им. Путники решили переночевать в мечети — доме аллаха, но ни один мулла не растворил ворот.

— Пожалуй, так мы кроме как в кяризе[24] нигде не найдем пристанища, — сказал Рози.

— Неужели народ до того напуган?..

— Люди пережили ужасы погрома и потому ночью дверей не открывают.

— А почему не видно солдат?

— Не будем искушать судьбу, уедем поскорее отсюда, мой ходжа. Мне что-то становится не по себе…

Они выехали из города и свернули с дороги на боковую тропинку. Рози, как видно, отлично знал эти места, потому что уверенно привел к выходу одного из кяризов между Турфаном и селением Сингим.

— Вы подождите тут, и лошади пусть отдохнут, а я скоро вернусь.

Рози отдал поводья Заману и скрылся. Разнуздав коней и спутав передние ноги, Заман пустил их пастись на ровную лужайку, а сам улегся на спину.

На почти всегда безоблачном небе Турфана и сегодня не было ни облачка. Ярко светились бесчисленные Звезды. Тишина. Все спало кругом, лишь слышно было, как кони рвут траву да изредка пофыркивают. Вот упала звезда, ее хвост, длинно протянувшись, постепенно исчез. А прямо над головой мерцало созвездие Весов… Как-то раньше, дома, они поздно вечером ели во дворе суп с лапшой, мать тогда указала ему на это созвездие и сказала: «На этих весах взвешивают грехи людей перед тем, как отправлять грешников в ад». Зандан вздохнул, вспомнив о близких: «Даже попрощаться не удалось… Как мать, наверное, тревожится! Все время плакать будет. А младшие? Неужели Юнус будет их притеснять?» Сердце Замана сжалось. Он вскочил, в смятении огляделся кругом к начал ходить по поляне. Нежность, любовь к матери, брату и сестре, разлука с любимой терзали его душу…