Читаем без скачивания Возвращение с края ночи - Алексей Свиридов

От «Мангуста» к Воронкову тянулся некий упругий натянутый нерв и ныл, как больной зуб.

«Получается, что я подсел на свое детище, как на наркотик, — удивлялся Сашка, — а теперь у меня ломка… Так?!»

Выходило, что не совсем так, но что-то вроде. Было и разумное — человеческое понимание, что в результате всего пережитого Воронков сроднился с пистолетом, столько раз выручавшим его за эти дни. Служили два товарища, короче… И вот судьба их развела при сомнительных и загадочных обстоятельствах.

И если амбалы на жутковатом внедорожнике «Руссо-Балт» найдут «Мангуста», то, значит, они свое дело сделали, а Сашка проиграл. Вне зависимости от того, какие цели они преследовали.

В любом случае судьба «Мангуста» больше не была в Сашкиных руках (во всех смыслах), и от этого делалось скверно.

Пень был совершенно изумительный. Наверное, на таких деревьях могли бы помещаться города лесных эльфов. Но в том-то и дело, что лесных, а здесь одинокий пень, посреди равнины. И чем-то гладко так спилено… Ровно, горизонтально на полметра над землей.

Сашка вспрыгнул на пенек и не поленился померить шагами диаметр. Получилось около восьми метров. Притопнул, изображая некое подобие чечетки, искусством которой совершенно не владел.

— Какой чудесный пень… — пробормотал он. — Вот про день того же не скажешь. Да и день ли?

Похоже было, что действительно не день. Похоже, был предрассветный час. Небо светлело. Алая полоса у горизонта сделалась нежно-розовой…

Джой бегал вокруг пня и вынюхивал что-то меж исполинских корней.

Сам по себе пень говорил о том, что здесь имеет место цивилизация, которая преобразует окружающую среду. Ведь никакой супербобр так пень не обработает.

Значит, не кратеры… Значит, пни. Однако расстояния между ними преизрядные. Лес одиноких деревьев? А где же серый кролик в очках и в кепочке? Ушел?

До «термитников» было еще далеко, хотя и выросли они изрядно по мере приближения. Видимо, там жили очень крупные термиты. Размером с большую крысу.

— Да и нужно ли мне туда? — риторически вопросил Воронков. — Надо передохнуть. Уже актуально.

Впечатления от зрелища нового мира взбодрили и подвигли на приличный пеший переход. Но все приедается. Мир, что ни говори, был скучноват. И усталость начала брать свое. Да и побаливало местами помятое тело.

— А скажи, знатная была потасовка? — подмигнул он Джою.

«А то!» — согласился с радостью Джой.

Онемение руки давно прошло, и теперь боль пульсировала в кисти, поднимаясь вверх и отдавая в плечо. Придется полечить, пройтись по точкам. Руки-ноги могут понадобиться в любой момент и выдать должны максимум того, на что способны.

Воронков присел на край невероятного пня и принялся за инвентаризацию снаряжения, а также осмотр и оказание первой помощи себе, любимому.

— Какой чудесный я и песенка моя, — мрачно приговаривал он при этом.

Особым богатством инвентаризация не порадовала. Как говорится, нырнул в чем был. Рубаха, джинсы с ремнем, бандана, куртка, кроссовки. Ключи от разгромленной квартиры, с брелоком-компасом, паспорт. Вот нужнейшая вещь! Предъявлять кому на межмировой таможне, к примеру.

523 рубля бумажками и мелочью.

Носовой платок в кармане нашелся. В другом — свернутый вчетверо полиэтиленовый пакет-сумка с изображением Саманты Фокс — квинтессенции внушительного отсутствия добродетели.

Зажигалка-горелка. Двухпредметный складной ножик. Второе лезвие — пилка для дерева. Опустевшая сбруя — снова укол боли.

Хорошо хоть совсем без оружия не остался. С автоматом все ясно — АКСУ. Калибр, ясное дело, 5,45. Два магазина — один полный, другой начатый. «Калашников» он и есть «Калашников», даже если на нем красуется занятное клеймо: «Тульский Императорский имени Петра Великого оружейный завод».

Зато смешной, похожий на игрушечный пистолетик оказался гораздо интереснее. Настолько, что Сашка на короткое время даже забыл, где находится.

Несерьезная пукалка заинтересовала его не на шутку.

«Это у нас, значит, что? — бормотал он себе под нос, взвешивая трофей в руке. — Это у нас, значит, ни разу не металл. Керамика али пластик. ЦэРэУшная штучка типа „Глассгана“? А еще больше похоже на пушку из киношки с Иствудом. Эк ее там? „На линии огня“?

Потому как ствола тоже два. Только расположенных вертикально».

И на части эта штуковина, чтобы удобней прятать было, не разбирается. Похоже, она вообще не разбирается. Кажется, этот пистолетик отлили в форме одним куском. Что получается, он дульнозарядный? Странно, а с виду хай-тек.

Простенько и где-то даже со вкусом. Маленькая на два с половиной пальца, но вся модерново измятая рукоятка из какой-то шершавой синтетики. Над ней крохотный щиток эмблемки с двумя иероглифами. Кажется, единственная металлическая деталь. Или металлизированный пластик. Больше никаких обозначений.

— Иероглифы — это хорошо, — сказал Сашка. — Иероглифы — это просто замечательно. В иероглифах мы ни бум-бум…

Он попробовал осторожно вдавить клавишу спуска. Констатировал: не идет.

На предохранителе? Тогда где оный?

Повертев игрушку в руках, Воронков обнаружил только одну, кроме спусковой клавиши, потенциально подвижную деталь. Какой-то сдвоенный язычок под ствольным блоком. А если потянуть?

Обе половинки язычка вытянулись вниз на удивление легко, неожиданно образовав некое подобие спусковой скобы, до того отсутствовавшей. Логично, рассудил Воронков, к чему предохранительная скоба при блокированном-то спуске. А теперь как? Теперь спуск «дышал». Ну вот и разобрались.

Пистолетик в карман куртки, автомат на шею. Остальное тоже по карманам.

Лучше бы не пригодилось…

Вот и все. Ни аптечки, ни провианта, ни палатки.

Ну, двинулись?

До «термитников» он дошел, когда налитый кровью глаз какого-то усталого, нежаркого солнца выкатился из-за горизонта и завис в раздумье, глядя на бесплодный пейзаж: вставать дальше или завалиться опять туда, откуда вылез.

«Термитники» оказались действительно очень большими. Похоже, здесь все было крупненькое.

Было их шесть, разбросанных на расстоянии от пяти до пятнадцати метров. У основания метров в семь-восемь и высоты, на вскидку хорошо за десять. Почти правильной формы конусы, с наростами и срезанными верхушками, из которых поднимались жидкие дымы.

«Индейская национальная изба — фигвам, только замазанная глиной», — постановил Воронков.

— Джой, назад! — но пес юркнул в трещину входа в «фигвам-термитник», проигнорировав окрик.

Пахло копченым мясом. Ну, тогда понятно…

Почти в ту же секунду пес выскочил обратно с большим шматом сырокопченого мяса в зубах.

«Термиты коптят мясо?» — удивился Воронков.

Из щели-входа вдруг вылез преследовавший пса абориген. Против ожидания никакой не термит, а натуральный гуманоид.

Джой тем временем занял позицию позади Воронкова, так чтобы последний оказался на полпути между ним и аборигеном, и принялся уминать трофей, вскидывая голову и стараясь не уронить кусок в пыль.

Хряпал так, что за ушами трещало на всю округу.

От пса исходил мощный эмоциональный фон победительного удовольствия.

Но все внимание Воронкова было поглощено туземцем. Тот был длинен, тощ и как-то в связи с этим паукообразен. Но человек — точно, только странной породы. Темная, выдубленная, морщинистая кожа обтягивала почти не обремененный мускулами скелет.

Скелет же был пролонгированный какой-то. Длинные руки и ноги.

Узкий вытянутый череп. Уши, совершенно диковинные, растянутые по бокам головы, чуть не от подбородка до гладкого лысого свода. Из-за ушей на плечи свисали черные с проседью волосья.

На подбородке имелась козлиная бородка, так редевшая к скулам, что длинные, прямые, жирные волосы можно было пересчитать.

Глаза на этом лице были какие-то мутные, угарные. И преследовал пса абориген словно в рапиде. Выйдя, он распрямился в почти двухметровый рост. Подумал. Сделал шаг. Увидел Воронкова. Приставил ногу и встал, опираясь на копье.

Копье было полутораметровой тонкой, прямой, но узловатой палкой, с наконечником из длинной — сантиметров сорок, расщепленной кости, насаженной на палку как перо при помощи двух стянутых какой-то жилой костяных же пластин. Воронков догадался, что наконечник был сменным. Он, видимо, оставался в теле врага или добычи, выскальзывая из-под прижимных пластин, и возвращался на место уже после разделки тушки или заменялся новым.

Короткое, рахитично раздутое в области пузика туловище с узкими плечами и такими же узкими бедрами было обмотано в разных направлениях грязной полоской ткани с обмахрившимися краями. Другой одежды на туземце не было.

Тормознутый абориген Подумал, потом взял копье наперевес, не скрывая своих намерений и не торопясь, после чего вяло, анемично ткнул наконечником в сторону Сашки.