Читаем без скачивания Король Давид - Давид Малкин

– Нет, – вымолвил ангел. – Смертные покидают землю, но ты не уйдёшь из Города Давида никогда. С твоей душой будут говорить здесь души твоих потомков, таких далёких, что тебе их не представить. Они станут петь твои псалмы на другую мелодию и, упоминая твоё имя, благословлять тебя.

– А моё тело? – поднял взгляд старый король. – Оно так и будет болеть и не слушаться меня?

– Уже недолго, – ответил ангел. – Ты потерпи. Уже недолго…

Сразу после осенних праздников Давида вдруг потянуло в Бейт-Лехем. Как бывало раньше, он позвал с собой земляков. Пророк Натан обрадовался: «Едем!» Неожиданно загорелся и Авишай бен-Цруя:

– Пора мне подготовить себе место в нашей погребальной пещере.

Давид с сомнением покачал головой.

– А что, – сказал Авишай, встану и потихоньку, потихоньку. Возьму с собой двух старших внуков, поедут по обе стороны от деда. Видел, какие они! Одной рукой меня вместе с ослом поднимут.

Он действительно вышел навстречу Давиду и пророку Натану рано утром, как договорились. Ковылял, опираясь на древко копья, но улыбался и был очень доволен собой. Пока поили Надёжного и нагружали обозных ослов, Авишай и его гости сидели в саду и смотрели, как поднимается солнце над Городом Давида.

Авишай просил не торопиться. Он специально выбрал для поездки самого мирного осла. Через ворота Пустыни выехали на Хевронскую дорогу, начинавшуюся от высокого берега ручья Кидрон, остановили мулов, и молодые побежали вниз наполнять бурдюки и кувшины. Потом они шумно и весело карабкались на берег. Двинулись дальше. Вскоре к ним присоединился небольшой отряд охраны. Подъехал оруженосец Нахрай и передал, что Иоав бен-Цруя в Бейт-Лехем не поедет.

Некоторое время Надёжный Давида шёл рядом с осликом Авишая, и оба седока беседовали в благодушном настроении перед посещением родного селения.

Авишай спросил, доволен ли король Героями

– И Герои новые, и командиры новые, – сказал король. – Ещё не успел привыкнуть. Бная бен-Иояда командует ими неплохо. Да ведь и он уже не молод.

– Как Бог решит, так и будет, – вздохнул Авишай. – А помнишь, Давид, как мы с тобой были солдатами у Йонатана – да будь благословенна его память? Помнишь охоту в наделе Дана?

– Ещё бы!

Впереди, оглядываясь и прислушиваясь, ехали внуки старого Героя. Давид и Авишай не заметили, как стали рассказывать и для них.

– Король Шауль гнался за нами по пустыне, а мы однажды ночью прокрались в самую середину его стана. Луна была! Никогда такой яркой её не видел.

– Смотрим, – подхватил Давид, – охрана спит сидя, солдаты лежат кругом, а в середине этого круга – сам Шауль и Авнер бен-Нер. Подтянули мы к себе их фляги и копья…

– Я шепчу тебе: Дай всажу в него копьё и не повторю удара! – перебил Авишай. – А ты! За ворот оттащил меня подальше от круга королевской охраны, а когда мы уползли от их стана и поднялись в гору, всё твердил: «Как же ты смел!»

– Что, как смел? – спросил внук Авишая, придерживая мула.

– Как смел поднять руку на помазанника Божьего! Чего ж тут непонятного? – ответил ему дед.

– А-а, – протянул второй внук.

Дорога круто пошла вниз, в долину Источников, названную так из-за родников, которые вырывались здесь из-под земли и, соединившись в ручьи и реки, орошали центральную часть Земли Израиля. На дне долины лежало широкое поле Баал-Перацим. Когда-то на этом поле иврим разгромили армию филистимского басилевса.

Перед началом спуска решили передохнуть. Внуки осторожно сняли Авишая бен-Црую с осла и усадили на валун, так чтобы вершины сосен не заслоняли противоположный крутой склон, покрытый камнями вперемежку с густым кустарником. На поверхности склона можно было рассмотреть тропы, пещеры и даже лесные ямы, из которых вытекали ручьи. Хорошо были видны и каменные террасы: широкие ступени, покрытые коричневой смесью хвои и песка. Из-под нижних ветвей сосен у подножья склона били родники, образуя ручей Лаван. По его берегам виднелись ореховые деревья и усыпанный ягодами дикий инжир. Поле огибал спокойный многоводный ручей, питающий речку Сорек. Давид, Авишай и их спутники молчали, боясь нарушить тишину в долине.

Подошла серенькая лисица, понюхала пятку Натана и не спеша вернулась в кусты.

– Говорят, наш дед убил одним копьём триста филистимлян. Это правда?

– Правда,– подтвердил Давид.

– Это копьё у нас дома, – сообщил внук Авишая. – Его не каждый двумя руками поднимет.

– Давид, а правда, что ты сочинил песню, как Авишай и его Герои побили филистимлян вот прямо здесь, на поле Баал-Перацим?

Давид кивнул

– Мы её услышим?

– Услышите, услышите, – улыбнулся Давид.

– Когда я умру, – заговорил Авишай, – не оплакивайте меня, а соберитесь у костра, как в наши молодые дни, и ты им попой, Давид. Больше ни о чём не прошу. Обещаешь?

– Обещаю.

– О семье моей позаботится Иоав, – продолжал Авишай, – своей-то у него нет, а у меня двенадцать сыновей, а внуков знаете сколько?

– Двадцать, – предположил пророк Натан.

– Тридцать два, – поправил Авишай. – Это побольше, чем у вас, хотя у меня было всего три жены, – он засмеялся, потом насупил брови и вздохнул: – Нелегко будет Иоаву разделить моё наследство на такую ораву, а придётся. Дело к вечеру, друзья, дело к вечеру.

– Я слышал, Иоав хотел взять в жёны вдову лекаря из Текоа? – спросил пророк Натан.

– Хотел, да, видно, снова передумал.

Опять наступила тишина. Солнце приближалось к середине небосвода, пора было начинать спуск, а они всё сидели и смотрели на долину Источников, где зарождались ручьи, и пышная трава окаймляла слоистые, в трещинах и порах, – камни. Трудно было представить, что на дне этой прекрасной долины они дали бой филистимской армии, от которой когда-то откупился сам фараон великого Египта, той армии, в бою с которой пал первый ивримский король – Шауль. Вот в этой долине они накинулись и буквально растерзали её, самую сильную армию на всей Плодородной Радуге. Отряды иврим неслись в атаку, подобно бешеным потокам воды, разрывающим эти склоны во время весенних наводнений. После боя здесь не оставалось ни одного валуна, неокрашенного кровью иврим и их врагов. До сих пор черна поляна, где последним сдавшимся филистимлянам разрешено было перед отступлением в Гат сжечь, по их обычаю, тела своих убитых. Мерзкий запах расходился вместе с дымом по окрестностям, но иврим не обращали на него внимания, собирая трофеи и продолжая поиски своих убитых и раненых.

– Филистимляне появились из-за леса, – рассказывал Авишай. – Видите, куда я показываю рукой? Оттуда. И под музыку прошли вот сюда, где стояли мы. А вон там они поровнялись с пещерами, не догадываясь, что в одной из них прячется Бная со своим отрядом. Наши прожили в пещерах несколько дней, поджидая филистимлян. Пили из ручья, ели инжир с дерева у самого входа в пещеру – только руку протяни. Рай, но пыль там! Через час ты уже весь покрыт с головы до ног, не отличить, где человек, где камень.

– Вот Бная и выпрыгнул, как им показалось, из могилы, – подхватил Давид. – Филистимляне – народ суеверный, и вдруг выскакивают мертвецы из своих погребальных пещер!

Перебивая друг друга, два старых человека вспоминали войну и свою молодость. Свидетелями рассказа лежали камни, в их разломах между тонкими меловыми перемычками виднелась рыхлая коричневая земля.

Заржал Надёжный, ему не терпелось начать спуск вниз, к полю битвы Баал-Перацим.

В тот день им не суждено было попасть в Бейт-Лехем. На окраине города их заметили иудеи из военного стана, располагавшегося на месте старого филистимского лагеря, и упросили присоединиться к солдатскому ужину.

«До чего же похожи все солдатские станы!» – думал Давид.

Скалу, под которой стояли палатки, разрисовали охрой то ли иудеи, то ли филистимляне, то ли кто-то до них. И солдатские рисунки были такими же, как повсюду, и разговоры за кашей – как везде.

– Говорят арамейские женщины бородатые.

– А я вот слышал, что они ядовиты. Их маленькими девочками приучают к укусам змей, и потом они не боятся яда, даже пьют его. Если арамеянка укусит солдата, тот сразу умирает.

– Меня женщины кусали только по любви, – отшучивался Авишай.

Принесли невель. Несколько солдат уже барабанили пальцами по глиняным мискам, а повар – по медному котлу. Незнакомые люди, совсем ещё молодые, они вели себя так, будто встретили товарищей: орали и требовали поскорее начать пение. Пророк Натан хотел напомнить солдатам, что перед ними король, но Давид удержал его:

– Ведь это – иудеи. Бога они почитают, а больше никого.

И он запел.

Струны невеля не могли перекрыть грохота глиняных мисок и медного звона. Но через несколько минут звучало только пение Давида. В этот вечер молодые иудеи услышали, как через их стан, где в ту пору был лагерь филистимлян, трое Героев в полдень прошли к бейт-лехемскому колодцу, зачерпнули из него шлемом воды и принесли своему командиру Давиду. Но он не стал пить эту воду, а выплеснул её на землю. «Ибо, – пел Давид, – не кровь ли это людей, рисковавших жизнью своею?»