Читаем без скачивания Во власти обольстителя - Анна Бартон

Роуз захлопала в ладоши, а Оливия громко закричала:

— Ура! Мы прямо сейчас поговорим с братом и мигом вернемся с хорошими новостями. — Они втроем быстро обнялись, и сестры стремглав выбежали из комнаты.

Шуршание материи заставило Оуэна поднять голову от письма, которое он сочинял к своему управляющему. Сердце заколотилось при мысли о том, что это Белл пришла к нему. Нет, он ошибся. Но все равно было приятно видеть Роуз и Оливию оживленными и счастливыми, пока он не сообразил, что им что-то от него нужно. Внутренне подобравшись, он недовольно посмотрел на оголенные руки Оливии. Ее платье показалось ему чересчур открытым.

— Может, тебе лучше накинуть шаль?

— Господи, конечно, нет! И без нее жарко.

— Исключительно из соображений приличия. Тебя это тоже касается, Роуз.

Оливия пояснила:

— Это платье сшила Аннабелл. Последний крик моды!

— О, молодые люди, разумеется, будут пялиться на него. — Оуэн сделал мысленную отметку держать своих друзей подальше от сестер.

— Нам эти платья нравятся. Красивее их у нас ничего никогда не было.

— Мисс Ханикоут понимает, что не должна экономить на материале? Я в состоянии оплатить и более закрытые платья.

Рассмеявшись, Оливия уселась в кресло напротив письменного стола.

— Все молодые леди носят такие.

— Меня не волнует, во что одеваются все, мои сестры должны выглядеть благопристойно.

Роуз скользнула в кресло рядом с Оливией и невинно улыбнулась.

Холодок нехорошего предчувствия пробежал у Оуэна по спине.

— Наверняка вы пришли ко мне с какой-то просьбой.

— Точно, — призналась Оливия. — Мы хотим, чтобы Аннабелл поехала с нами на прием к лорду Харсби… В качестве компаньонки.

Оуэн принял решение в промежуток между двумя ударами сердца.

— Нет. — И взялся за перо, показывая им, что разговор окончен. Не важно, насколько идея выглядела привлекательной, это было неразумно. Когда вчера он столкнулся с Аннабелл в коридоре, ему потребовались все силы, чтобы, сохранив самообладание, не прижать ее своим телом к стене и не накинуться с поцелуями. Из уважения к ней он должен избегать ее общества.

Оливия вздохнула.

— Ладно, согласна. Полагаю, тогда ты воспользуешься возможностью получить удовольствие, сопровождая нас на все мероприятия.

Ужас накинулся на него, как стервятник.

— Какие еще мероприятия?

Она всплеснула руками.

— О, обычные — шарады, вист, походы в деревню за покупками, еще будем собирать цветы…

— Собирать цветы?

— Ну да. Мы собираем их в полях. А ты будешь носить корзинку. — В глазах Оливии запрыгали чертики.

Оуэн отлично понимал, чего добивается сестра, и почувствовал прилив гордости за ее находчивость.

Но она ему в подметки не годилась.

— Мне очень приятно будет провести с вами больше времени.

Роуз побарабанила пальчиками по плечу сестры и наклонилась к ней.

Оливия кивнула в ответ.

— Не только с нами. На всех мероприятиях будет присутствовать леди Харсби со своей матерью.

Хороший ход! Леди Харсби — это навязчивая гарпия, а у ее мамаши была привычка говорить длинными, бессвязными предложениями, которые никогда не заканчивались. Тем не менее Оуэн не собирался сдаваться.

— У нас не будет недостатка тем для разговоров.

Откинувшись на спинку, Оливия скрестила ноги.

— А тебе известно, что у сестры леди Харсби имеются две дочки на выданье? Не сомневаюсь, тебе придется насладиться тем, как они поют и играют на фортепиано. Может, ты сам споешь дуэтом с…

О черт!

— Отлично!

Оливия сложила руки домиком.

— В каком смысле?

— В том смысле, что я поговорю с мисс Ханикоут насчет того, чтобы она сопровождала вас.

— О, мы…

Роуз положила руку на плечо Оливии, на секунду заставив сестру замолчать, потом та продолжила:

— Это чудесно! Спасибо.

Оуэн смотрел на них и думал, стоит ли расспросить их поподробнее. Тут он услышал звон ключей в коридоре. Мимо его комнаты шла экономка.

— Миссис Потсбери! — крикнул он.

Раскачиваясь из стороны в сторону, экономка появилась в проеме двери, ее немыслимо маленькие ножки задели за порог.

— Да, ваша светлость?

— Передайте мисс Ханикоут, что я хочу немедленно видеть ее.

Экономка торопливо вышла вон, а сестры обменялись понимающими взглядами.

— Вот и прекрасно, — сказала Оливия. — Мы оставим тебя поговорить с Аннабелл. Постарайся быть с ней любезнее.

Оуэн сердито хмыкнул. Сестра что, считает его грубияном?

Девушки направились к выходу, но Оливия неожиданно резко остановилась и повернулась к брату.

— Здесь опять начинаешь нормально себя чувствовать. За все время, пока мы разговаривали, я ни разу не подумала о нем.

Оуэн проглотил возникший вдруг спазм в горле. Казалось, века прошли с того момента, когда они в последний раз говорили об отце. Чувство вины навалилось на него.

— Не забывайте нашего отца. Он был слабым, но очень хорошим человеком. И он любил вас обеих больше всего на свете.

Оливия поджала губы, словно борясь со слезами.

— Не беспокойся. Его я прекрасно помню. Я лишь имела в виду картину его конца. Здесь. Вот это почти исчезло из памяти. — Ее взгляд метнулся к тому месту за письменным столом, где новый ковер прикрывал пол, запятнанный кровью.

— Я рад. — Оуэн поднялся из кресла, обошел стол и, подойдя к сестрам, обнял каждую за плечи. — Вспоминайте пикники с ним на берегу реки и день, когда он подарил вам пони. А остальное выкиньте из головы.

— И маму? — прошептала Оливия.

Боль, прозвучавшая в ее голосе, отозвалась в Оуэне яростью. Не испепеляющей, но холодной как лед. Единственное, о чем он мечтал, чтобы мать оказалась в аду. Но это вряд ли успокоит сестер.

— Герцогиня сделала выбор, который я не могу понять. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить ее за то, что она бросила вас. Но вы можете вспоминать ее, какой захотите. — Оуэн стиснул их хрупкие плечики, а потом отстранил от себя на вытянутую руку, чтобы заглянуть им в карие глаза. — Запомните следующее. Мать смогла оставить вас. Отец по-своему сделал то же самое. Я никогда так не поступлю. Вы будете самыми желанными гостьями здесь, даже когда выйдете замуж. Даже после того, как заведете собственных детей, а потом внуков. Мы — одна семья.

Обе сестры бросились к Оуэну в объятия. Он легонько похлопал их по спинам. Если бы Оуэн знал заранее, что они готовы дать волю слезам, он сменил бы тему и заговорил о шляпках, или об обоях, или о поэзии.

В середине душераздирающей сцены в кабинет вошла Белл. Посмотрев на нее поверх девичьих головок, Оуэн беспомощно пожал плечами. Слава богу, Аннабелл знала, как себя вести.