Читаем без скачивания Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

Кеннит вдруг присел на койку подле нее и, обхватив за плечи, вынудил сесть. Она уткнулась лицом ему в грудь, он обнял ее.

— Я здесь, с тобой, — прошептал он. — Ну, ну, маленькая, не надо. Ох, какое потрясение для тебя… Какое страшное потрясение… Я-то, дурак неуклюжий, вот так взял да тебе все и вывалил. Как тебе сейчас, наверное, одиноко. Но я здесь, с тобой, я тебя не покину. На вот, выпей вина!

Она потянулась губами к чашке, которую он держал у ее лица. Собственно, ей не хотелось вина да еще в таком количестве, но он не отнимал чашку, а у нее совсем не осталось решимости, чтобы воспротивиться. Кеннит поил ее и поил, ласково приговаривая. Когда же вино кончилось, он отставил чашку и снова обнял ее, укачивая как ребенка.

Пышное кружево у ворота его рубашки щекотало ей лоб. Он гладил ее по голове и нес какую-то бессмыслицу о том, что, мол, теперь он о ней позаботится, что все будет в порядке, что со временем все утрясется, что ей всего-то нужно успокоиться и позволить ему залечить ее рану. Потом он легонько поцеловал ее в лоб.

Его пальцы завозились у ее горла, она потянулась туда и обнаружила, что он помогает ей расстегнуть рубашку. Она оттолкнула его руку, смутно соображая: что-то тут не так. Кеннит оставил пуговицы в покое и сочувственно улыбнулся.

— Хорошо, хорошо. Не понимаю только, с какой стати тебе бояться меня? Или ты прямо в одежде собираешься спать? Сама подумай: неудобно же будет.

Как и прежде, звук его голоса погнал ее мысли разбегающимся хороводом. Он осторожно высвободил маленькие пуговки и распахнул на ней рубашку.

— Откинься на подушку, — прошептал он, и Альтия повиновалась без размышлений.

Она просто неспособна была думать сейчас. Он наклонился и стал ласкать ртом ее груди. Губы у него были теплые, язык — умелый и ловкий. На какой-то миг склонившаяся над нею темноволосая голова стала головой Брэшена. Это руки Брэшена освобождали ее от всей прочей одежды… Но нет! Брэшена больше не было. Его взяло море, холодная темная пучина. А значит, происходившее было неправильно и не могло дать ей утешения. Как ни приятны были поцелуи этого человека, она их не хотела!

— Нет! — жалобно закричала она, отпихнула Кеннита и вновь кое-как села.

Лампа, освещавшая его сзади, показалась ей ослепительной. Альтия мучительно сощурилась, вглядываясь в его лицо.

— Это все сон, — сказал он тоном утешения. — Просто дурной сон. Тебе не о чем волноваться, Альтия. Ты спишь, и это снится тебе. А стало быть, то, что сейчас произойдет, не имеет никакого значения. Кто может узнать о случившемся во сне?

Альтия продолжала отчаянно щуриться. Эти бледно-голубые глаза… Она не могла постичь их выражения. Что он сказал? Она больше ни в чем не была уверена. Сон? Ей все это снится? Свет был слишком ярок, и она прикрыла глаза.

Что-то легонько толкнуло ее в плечо, и она безвольно повалилась навзничь. Там, в бесконечной дали, кто-то что-то делал с ее телом. Какая-то ткань сползла по ее ногам сверху вниз. «Нет», — снова подумала она, открыла глаза и попыталась хоть что-нибудь рассмотреть. Мужское лицо было на расстоянии ладони от ее собственного, но, хоть убей, она не могла разглядеть черты. Потом его ладонь скользнула вверх по ее бедру. Пальцы ощупывали, изучали, ласкали ее плоть. Она протестующе вскрикнула, и они отстранились.

— Это просто сон, — снова прошелестел голос. Он подтянул одеяло и укрыл ее. — Тебе ничто не грозит. Ты спишь.

— Сп-пасибо… — пробормотала она, ничего уже не понимая.

Но вот он снова нагнулся и поцеловал ее в губы, властно и жестко, и она ощутила вес его тела. Когда он отстранился, она почувствовала, что плачет. О ком были ее слезы? О Брэшене? Нет, она ничего уже не могла понять, ни на чем задержаться мыслью даже на миг.

— Пож-жалуйста… — из последних сил взмолилась она. Но его уже не было подле нее.

Стало совсем темно. Он что, лампу задул? Он в самом деле ушел или… Альтия стала ждать, но тишины и темноты ничто не нарушало. Сон. Ей все приснилось. Зато теперь она бодрствовала. И она была в безопасности на своем корабле. Легкая качка свидетельствовала о том, что Проказница уверенно режет волну. Альтия узнала этот дивный, словно бы танцующий ход корабля, напоминавший покачивание колыбели. Альтии ни разу не довелось танцевать с Брэшеном. А теперь его больше не было.

Альтия всхлипнула и заплакала, но слезы не принесли облегчения. У нее только больше закружилась голова. Она окончательно разучилась соображать. Все кругом было необъяснимым образом неправильно, и разбираться, что тут к чему, выглядело безнадежным занятием. Она была нужна Брэшену, с нею он становился сильнее. А в итоге она его подвела. И он умер. Умер и ушел навсегда. И папа тоже умер и ушел навсегда. Она вновь стояла на коленях на палубе рядом с телом отца и, как тогда, видела безвозвратную гибель привычного мира.

— Почему? — спросила она в пустоту. — Почему так?

И вот тут внезапно навалившаяся тяжесть выдавила воздух из легких, а рот зажала жесткая ладонь.

— Ну-ка тихо, — прошипел в ухо голос, принадлежавший, казалось, самой темноте. — Лежи тихо, и никто ничего не узнает. Никто и никогда — если у тебя хватит ума!

Вот и вернулся старый кошмар, и Альтию едва не стошнило. Она пустила в ход всю силу, отталкивая насильника, и ей вроде бы даже удалось это, но когда она попробовала отползти, сзади раздался негромкий смешок. Человек схватил ее, стоявшую на четвереньках, и сорвал одеяло. Под одеялом на ней ничего не было. И когда это она успела раздеться? Она не помнила. Ее руки и ноги были какими-то тряпочными, безвольными и бессильными. Как она ни рвалась, тело не слушалось. Она попробовала закричать, но все та же рука накрыла ее рот вместе с носом да еще и запрокинула ей голову. Было больно, она не могла дышать. И вообще ничего уже больше не понимала: где она, что с ней происходит. Она могла думать только о том, как бы вздохнуть. Она ухватилась за запястье душившей руки и бессильно попробовала оторвать ее от лица. Перед глазами во мраке мелькали искры, она чувствовала, как его колени грубо раздвигают ей ляжки. Ее шея должна была вот-вот затрещать, но недостаток воздуха заслонял даже боль. Его рука передвинулась, освобождая ей ноздри. Альтия судорожно задышала, между тем как он вторгся в ее тело, вторгся грубо и глубоко. Альтия беззвучно закричала и принялась извиваться. Но высвободиться не могла. Вот так и Дейвон когда-то держал ее. Прижимая до того крепко, что она дышать не могла. Малоприятное воспоминание о том первом женском опыте выплыло на поверхность, и два кошмара слились воедино, и она боролась с обоими сразу, и боялась закричать, чтобы кто-нибудь не увидел, что с ней творится. Иначе она будет опозорена, о ее позоре узнает отец; и ведь она была сама во всем виновата. Она всегда была сама во всем виновата. Она снова стояла перед Кефрией, и заливалась слезами, и умоляла сестрицу понять: «Я была так напугана, я думала, что люблю и желаю его, а потом поняла, что ошиблась, но не знала, как отделаться от него…» — «Ты сама во всем виновата! — шипела Кефрия. Она пришла в такой ужас от грехопадения младшей сестры, что даже не попыталась пожалеть ее, тем более понять. — Ты сама его соблазнила, тебе некого винить, кроме себя!» Вот так все случившееся оказалось не несчастьем Альтии, а ее злонамеренным преступлением. И теперь тот давний кошмар возвратился и воскрес, и мужская плоть ненасытно пронзала ее снова и снова, и ей нечем было дышать, и панический страх при одной мысли, что кто-то может узнать… Нет, нет, никто не должен узнать! Альтия стиснула зубы и даже не дрогнула, когда свободной рукой он принялся грубо мять ее грудь. Это был кошмар. Сон. Ей следовало проснуться. Она все пыталась ползти, но он крепко впился в нее, и спасения не было. Она только въехала головой в переборку, сильно ударившись. Она снова заплакала. «Брэшен, — повторяла она про себя, — Брэшен!..» Она ведь успела пообещать себе, что других мужчин в ее жизни больше не будет. «Брэшен…» Ладонь насильника по-прежнему зажимала ей рот, а его плоть была ненасытна и не ведала устали. Она содрогалась от боли, она не могла толком дышать.

Она потеряла сознание еще прежде, чем все кончилось. Почувствовав наползающую черноту, она с радостью бросилась в этот омут. Может, это смерть явилась за ней? Вот хорошо-то бы…

Кеннит тщательно запер за собой дверь. Руки у него дрожали, дыхание никак не могло выровняться. О да, это было нечто непередаваемое! Он и понятия не имел, что удовольствие способно быть настолько свирепым… Нет, лучше сейчас совсем об этом не размышлять! Не то, пожалуй, ничего другого не останется, как только вернуться туда и все повторить!

Он заставил себя подумать о том, куда бы пойти прямо сейчас. К себе в капитанскую каюту — нельзя; там сидит эта шлюха, а может, и Уинтроу с ней. Эти двое вполне способны что-нибудь заметить в его поведении и начать строить предположения. Нет, лучше некоторое время побыть одному. И хорошенько поразмыслить о том, что он сотворил… насладиться воспоминаниями. Сжиться с ними, привыкнуть. Кеннит до сих пор толком поверить не мог, что сумел до такой степени раскрепоститься. На бак он тоже пока не мог пойти. Рано еще. Там Молния, и она тоже может догадаться о содеянном им. Если еще не догадалась. Она ведь очень плотно связана как с ним, так и с Альтией; чего доброго, некоторым образом участвовала в их неописуемой встрече.