Читаем без скачивания Флибустьерское море - Жорж Блон

Что мы знаем? Морган живет на Ямайке, где за это время сменилось несколько губернаторов. Начальство приходит и уходит, а самый знаменитый из «береговых братьев» остается. Отношение к Моргану колеблется от настороженности к откровенной враждебности, ибо королевские наместники не хуже нас с вами понимают, что остепенившийся (внешне) адмирал пиратов втихомолку поощряет, ссужает деньгами и снаряжает мелкие грабительские походы. Речь уже не идет о том, чтобы идти добывать испанца, – не тот размах; в лучшем случае удается пощипать его. Тем не менее эти акции чреваты неприятностями и дипломатическими инцидентами, о чем ретивые чиновники извещают Лондон. Правительство не реагирует. Морган по-прежнему член Совета, вице-губернатор, исполняющий в отсутствие губернатора его обязанности. Более того, на короткое время он даже назначается полномочным губернатором. Свои позиции он сохраняет благодаря разъедающей силе золота, откровенному подкупу и интригам. Канули в прошлое времена эпопеи флибустьерства – бурной, аморальной, подчас отвратительной в своей жестокости, но все же эпопеи. Теперь нам придется стать свидетелями моральной деградации нашего героя. Истина всегда одна, и если читателю показалось, что в описаниях разбойничьих триумфов Моргана у нас невольно проскальзывала нотка восхищения, то сейчас он убедится в обратном.

По отношению к бывшим сотоварищам Морган, в традициях всех выскочек, выказывает особую суровость. В сентябре 1679 года внезапно умирает Модифорд. Моргана возводят в ранг верховного судьи, и вскоре он оказывается замешанным в скверную историю. У некоего Фрэнсиса Мингэма он конфискует за обман ямайской таможни судно (обратите внимание, как обуржуазилось бывшее флибустьерское гнездо – просто диво!). Но вместо того, чтобы внести деньги от продажи конфискованного судна в казну, Морган спокойно прикарманивает их. Мингэм обжалует приговор в Лондоне и добивается решения об отмене конфискации и возмещении всех убытков (ну, уж этого он не получит никогда!). Однако замять скандал не удается. И вот, чтобы как-то сгладить впечатление от столь наглого казнокрадства, пошатнувшего его авторитет, Морган решает заделаться рьяным законником.

В начале 1680 года лорда Карлайла отзывают домой, и мы вновь видим Моргана на посту исполняющего обязанности губернатора. Он немедленно закрывает Порт-Ройял для всех флибустьерских и «подозрительных» судов, а короткое время спустя люди, служившие у него под началом и прошедшие с ним через все опасности, люди, которые по его приказу грабили, жгли, убивали, насиловали и пытали, в изумлении прочитали подписанный Морганом ультиматум:

«Всем, кто оставит пиратское ремесло, обещается прощение и дозволение селиться на Ямайке. Те же, кто по истечении трех месяцев не подчинятся закону, объявляются врагами короны и, будучи задержаны на суше или на море, будут судимы трибуналом Адмиралтейства в Порт-Ройяле и, за неимением смягчающих обстоятельств, повешены».

Морган самолично приписал к копии отправленного в Лондон ультиматума следующую невероятную фразу:

«Я намерен предать смерти, бросить в узилище либо выдать испанским властям всех пиратов, которых мне удастся задержать».

Население восприняло эти меры с удовлетворением. Коммерсанты, разбогатевшие в свое время на перепродаже добра, награбленного предводителем флибустьеров Морганом, теперь громко одобряли Моргана – гонителя флибустьеров. Нужно уметь шагать в ногу с эпохой...

Обращение в новую веру – дело нелегкое, и расстаться с дурными привычками, увы, куда тяжелее, чем с хорошими. В начале лета 1683 года некто Флад, помощник того самого капитана Мингэма, у которого Морган умыкнул судно, повздорил с капитаном Черчилем, командиром корабля флота его величества «Фалькон». Ссора быстро дошла до рукоприкладства, от удара Флада Черчиль слетел с пристани в воду, от чего подхватил воспаление легких и вскорости умер. Морган, которого тайком посетил доверенный человек Флада (видимо, не с пустыми руками), запугал присяжных настолько, что суд, проходивший под его председательством, вынес следующий приговор: «Оправдать за отсутствием состава преступления. Капитан Черчиль умер от бронхита, коим заболел еще на суше». И это после того, как два десятка свидетелей заявили под присягой, что собственными глазами видели, как Черчиль барахтался в воде! Попрание справедливости было столь вопиющим, что прямо у здания суда между сторонниками Флада и Черчиля завязалась кровавая драка. Ямайка была одной из самых процветающих колоний, и Лондону никоим образом не хотелось, чтобы там возникали раздоры. Дело Моргана было передано для разбирательства в Совет острова.

Моргановская «клиентура» (вернее, то, что от нее осталось) считала, что на сей раз адмиралу не выкарабкаться. Самые ярые его приверженцы с пеной у рта утверждали, что Морган – человек необыкновенных достоинств, соглашаясь, правда, что он чрезмерно подружился с Бахусом (Морган оплачивал их долги кабатчикам), не очень щепетилен в финансовых вопросах (они принимали от него деньги, не задумываясь, откуда те берутся) и слишком склонен конфликтовать с властями.

Обвиняемому, явившемуся в зал Совета, где некогда все наперебой спешили почтительно пожать ему руку, было сорок три года, и выглядел он хворым стариком. Адмирал тяжело опирался на трость и говорил с одышкой, прерывающимся голосом:

– Я полагаю, мне не станут вменять чужую вину. Сам я никогда не имел намерения оскорбить чем-либо правительство. Посему я надеюсь на беспристрастное разбирательство.

Жалкая речь была встречена ледяным молчанием. Несколько минут спустя единогласным решением Совета (при двух воздержавшихся) Моргана исключили из его состава и освободили от всех занимаемых им постов.

Минул год полнейшей безвестности. А в 1685 году имя Моргана, как сказали бы сейчас, «получает большую прессу»: оно появляется крупным шрифтом на первых страницах всех газет. В связи с судебным процессом.

Дело в том, что в 1678 году хирург Эксмелин публикует свои записки о похождениях флибустьеров. Книга называлась «Пираты Америки. Подробные и правдивые повествования обо всех знаменитых грабежах и нечеловеческих жестокостях, учиненных английскими и французскими разбойниками над испанским населением Америки». Она имела огромный успех, была переведена на многие европейские языки и переиздавалась чуть ли не ежегодно. Моргану в книге было отведено немалое место.

Конечно, мало кто бывает в восторге от того, что о нем пишут другие, если только произведение не отредактировано им лично или, лучше, не написано под его диктовку. У Моргана подробное повествование хирурга вызвало особое неудовольствие, ибо выход английского перевода совпал с моментом, когда он впал в немилость; более того, перед ним вообще маячил грозный призрак тюрьмы. Нет, автор безусловно выбрал самое неподходящее врежет для напоминаний о грабежах испанских городов и перебитых им испанцах: Англией и всеми английскими владениями в мире правил преемник Карла II – Яков II[22], католик и друг Испании. Все знакомые с историей знают, что подвиги предаются забвению несколько лет спустя, и Морган очень надеялся на это. Увы, получилось иначе.

«Требуйте опровержения и выплаты компенсации за ущерб», – пишет он своему лондонскому поверенному Джону Грину.

Английский перевод вышел в двух издательствах. Владелец одного из них тут же согласился выпустить исправленное и дополненное издание с предисловием, во всем обеляющим Моргана. Но второй заупрямился, справедливо предположив, что судебный процесс окажется для него наилучшей рекламой. Фамилия его была Мальтус.

Все материалы этого процесса сохранились, с их копиями можно ознакомиться в крупнейших библиотеках Лондона. Потребованный Грином текст опровержения удивил всех посвященных в детали похождений его подзащитного:

«Сэр Генри Морган верой и правдой служит ныне здравствующему монарху, равно как он служил покойным государям, проявив себя на суше и на море человеком самых добродетельных устремлений, всегда противясь неправедным деяниям, как-то: пиратству и воровству, к коим испытывает глубочайшее отвращение... Он всегда ненавидел и продолжает ненавидеть буканьеров, промышляющих пиратством, поджогами городов и грабежом имущества подданных короля Испании, попирая тем самым все божеские и человеческие законы».

Судьи в тяжелых напудренных париках невозмутимо выслушали это. Никому в голову не пришло осведомиться, зачем святой апостол добродетели, каким желал предстать Морган, ездил в Маракайбо, Пуэрто-Бельо, Панаму и прочие места и почему испанский посол жаловался на него английскому королю.

– Мы требуем десять тысяч фунтов в качестве компенсации за нанесенный ущерб, – заключил свою речь Грин.

– Слово имеет защита ответчика.