Читаем без скачивания Торквемада и испанская инквизиция - РАФАЭЛЬ САБАТИНИ

Его фанатичная ненависть к израильтянам вновь проявилась в выдвинутом им условии, поддержанном папой Александром VI: потомки евреев или мавров не могли переступить порог этого монастыря, на стенах которого была запечатлена надпись:

В этом монастыре было все необходимое для работы трибунала и содержания заключенных.

Гарсиа Родриго, вознамерившийся опровергнуть широко распространенное мнение, что узники инквизиции пребывали в темных подземных казематах, подробно описывает просторные светлые комнаты монастыря, предназначенные для содержания арестованных. Но Гарсиа Родриго неискренен, когда говорит, что повсюду узники содержались в таких же условиях, что этот монастырь в данном отношении типичен для Испании.

Несмотря на непритязательность и скромность Торквемады, нелепо полагать, что он не испытывал гордости и самонадеянности, свойственных обладателям высоких постов. В делах веры он не смущался диктовать свою волю самим монархам и упрекать их (почти угрожающе), когда они мешкали с выполнением его указаний. Даже принцам королевской крови было небезопасно вступать в конфликт с Великим инквизитором.

В качестве примера могущества Торквемады можно привести случай с наместником в Валенсии. Инквизиция Валенсии арестовала некоего Доминго де Санта-Крус, чье преступление, по мнению наместника, попадало под юрисдикцию военного суда. Руководствуясь этим, он приказал своим подчиненным забрать обвиняемого из тюрьмы Святой палаты, не останавливаясь перед применением силы, если возникнет необходимость.

Инквизиторы Валенсии обжаловали эту акцию в Супреме, и Торквемада приказал наместнику явиться на суд Супремы и держать ответ за содеянное. Его поддержал король, который послал письменный приказ провинившемуся и всем помогавшим ему в захвате узника, требуя сдаться служителям Святой палаты.

Не посмев воспротивиться, этот высокопоставленный сановник смиренно запросил отпущения грехов, и ему оставалось благодарить Бога, что Торквемада не обрек его на публичное унижение, подобное тому, какое выпало на долю принца Наваррского.

Вот другой пример. Блестящий аристократ, рано ставший знаменитым, молодой итальянец Джованни Пико, граф Мирандола, едва не угодил в лапы жестоких инквизиторов. Когда Пико бежал из Италии в Испанию, спасаясь от гнева церковников, вызванного его работами, папа Иннокентий издал 16 декабря 1487 года буллу в адрес Фердинанда и Изабеллы. В ней он указывал, что, по его сведениям, граф Мирандола направился в Испанию с целью преподавания в университетах этой страны вредных доктрин, с которыми уже выступал в Риме, хотя, признавшись в допущенной ошибке, отрекся от них (случай, аналогичный с историей Галилео Галилея). А поскольку Пико знатен, обаятелен и красив, любезен и красноречив, существует серьезная опасность, что его речам будут внимать. Поэтому Его Святейшество предписывал монархам, если его подозрения относительно намерений Пико подтвердятся, арестовать графа, чтобы страх перед страданиями физическими удержал его, раз уж боязни мук душевных оказалось недостаточно.

Монархи переправили эту буллу Торквемаде. Но Пико, быстро разобравшись в том, что может ожидать его в этой стране, и достаточно знавший о бескомпромиссном характере Торквемады, удалился во Францию. Там он написал обоснование своего понимания католицизма, а впоследствии преподал свои доктрины Лоренцо де Медичи.

Говоря о введении инквизиции в Испании, мы упоминали, что она была призвана заниматься делами тех, кто изменил католической вере и покинул ряды паствы римской церкви. Свобода была предоставлена всем религиям, в которых не усматривалось ереси, – то есть если религия не представляла собой отклонившейся от римского католицизма секты. Поэтому иудей или мусульманин мог не бояться Святой палаты. Если же они приняли крещение, а затем вновь обратились к своим первоначальным культам, то их могли подвергнуть гонениям и объявить еретиками или, точнее говоря, отступниками.

Но такой подход, вполне удовлетворявший Рим, отнюдь не удовлетворял Великого инквизитора. Его острая фанатичная ненависть к сынам израилевым, сравнимая с ненавистью к ним декана из Эсихи, жившего в четырнадцатом веке, повелевала ему снести жалкие остатки права, отказаться от показной справедливости и объявить в стране постоянную религиозную войну.

В качестве обоснования своей ужасной непримиримости он выдвигал тот аргумент, что, пока евреи не будут изгнаны с Пиренейского полуострова, объединенная христианская Испания невозможна. Злобные расправы, заключения в тюрьмы и сожжения преследовали евреев. «Новые христиане» вновь возвращались к законам Моисея, а обращению в христианство препятствовало их уважение к своей древней религии. Но на вероотступничестве преступления евреев против христианства не заканчивались. Бывало и так, что они оскверняли символы христианской веры. В этих преступных актах святотатства, полагал Торквемада, находила выражение их ненависть к святой христианской вере.

Примером тому может служить надругательство над распятием в Касар-де-Паломеро в 1488 году.

В этой деревне (епископство Корна) во вторник страстной недели несколько евреев вместо того, чтобы находиться в это время дома за запертыми дверьми, как того требовали законы христианства, пировали в саду. Их заметил человек по имени Хуан Калетридо.

Шпион, ужаснувшийся при одной мысли, что потомки распявших Христа негодяев посмели развлекаться в такой день, рассказал об увиденном нескольким христианам. Группа молодых испанцев, всегда готовых соединить религиозное рвение с освященной веками борьбой с евреями, ворвалась в сад и разогнала собравшихся.

Обидевшись на такое обращение – ведь они уединились в глубине сада, не шумели и не имели намерения открыто нарушать букву закона, – потерпевшие связались с другими евреями, включая раввина.

В результате они, что неудивительно, решили отомстить за свою национальную честь, которую сочли оскорбленной.

Льоренте, опираясь на записи хроникера Веласкеса и откровенно антиеврейски настроенного Торрехонсильо, полагает, что они задались целью в точности инсценировать страсти господни с одним из его изображений. Таким, по крайней мере, могло оказаться и предвзятое мнение Великого инквизитора.

Но гораздо более вероятно, что в отместку за оскорбительный выпад евреи решили уничтожить один из общеизвестных символов христианства. Подробности происшествия не подтверждают предположения, что их намерения шли гораздо дальше.

Утром страстной пятницы, пока христиане находились в церкви, группа евреев вышла на площадь Пуэрто-дель-Гано, где возвышался огромный деревянный крест, опрокинула и разломала это сооружение.

Утверждается, что они дали волю слоим эмоциям и «все, что они делали и говорили, подтверждало их озлобление против Назаретянина».

Христианин-испанец по имени Эрнан Браво увидел эти бесчинства и бросился в церковь. Возмущенные христиане высыпали из храма и напали на евреев. Троих тут же забили камнями до смерти; двое других, одним из которых был подросток тринадцати лет, лишились правых рук. Раввин Хуан был схвачен как инициатор и подвергнут допросу, на котором от него пытались получить признание. Но он отказывался так стойко, а инквизиторы пытали так неистово, что раввин умер на дыбе – проступок, за который всякий инквизитор мог получить отпущение грехов из рук своего коллеги.

Всех, кто участвовал в этом святотатстве, ожидала полная конфискация собственности, а обломки разбитого распятия собрали и перевезли в церковь Касара, где разложили на почетных местах.

Вполне понятно, что история этого надругательства была использована Торквемадой в качестве аргумента, когда он заявил монархам о необходимости изгнания евреев. Он сослался на упомянутый инцидент как на яркий пример необузданной ненависти евреев к христианам, которая вызывает жалобы последних и делает объединение Испании невозможным, пока эта проклятая нация продолжает сеять раздоры в стране. Нет сомнений в том, что подобные утверждения сопровождались старыми россказнями о ритуальных убийствах, осуществлявшихся евреями, о которых говорится в одном из параграфов кодекса Альфонса XI «Partidas».

Нежелание монархов внимать таким аргументам было совершенно очеидным: ри всей своей набожности Фердинанд не мог не видеть, что ведущими предпринимателями в стране были евреи, что большая часть торговли находилась в их руках и что изгнание евреев неизбежно повлечет за собой серьезные потери в испанской коммерции. Их способности и ловкость в финансовых делах приносили ему существенную выгоду, а замечательное оснащение его армии в войне, которую он вел против мавров в Гранаде, обеспечивалось прежде всего договоренностью с подрядчиками-евреями. Эта война полностью занимала все внимание монархов, и потому даже яростные нападки Великого инквизитора не могли поколебать их в тот момент.