Читаем без скачивания «Если», 2010 № 04 - Журнал «Если»

— Проверь подачу кислорода, Проповедник, — посоветовал Дед.

Вскоре после этого я заметил первые вражеские истребители:

— Противник на девять часов, около тридцати миль.

Дед взглянул налево:

— Ату! Взять их! Ладно, парни, приготовьтесь к драке.

Я смотрел на немецкие самолеты и, хотя мне страстно хотелось завалить парочку, ощутил подвох:

— Ну, не знаю, Дед… Это «Bf-109», и не очень-то похоже, что их интересуют наши Большие Друзья.

— Бэ-эф? А по-моему, "мессершмитты".

Я тряхнул головой. Черт, как легко облажаться с терминологией той эпохи. Исторически правильное обозначение этого самолета — "Bayerische Flugzeugwerke" — редко использовалось во время войны.

— Они и есть, Дед, но мне кажется, что это ложная атака. Готов поспорить, что в них сидят неопытные пилоты, которым поручено связать нас воздушным боем, чтобы «фокке-вульфы» смогли без проблем заняться бомберами.

— Понял тебя. — Долгая пауза. — Ложная атака. Согласен. Так, парни, помните о нашем задании.

— Маленькие друзья, говорит Милашка Рози О'Грэди. Вы наш эскорт?

— Слышу тебя, Рози. Будем с вами через пару минут.

— Эй, кто-нибудь видит что-нибудь красное у них на хвостах?

— Не-а, это драчуны с шахматными носами.

— Да, непруха. И не очень-то их много.

Похоже, экипажи бомберов не были в восторге, увидев нас. Мне пришло в голову, что Красные Хвосты сопровождают основную группу бомбардировщиков — тех самых, для которых мы стали отвлекающим маневром.

— Ребята, вы не знаете, почему они высматривают красные хвосты?

— Надеялись, что им придадут 337-ю эскадрилью, а не нас, — ответил Дед. — Я знал кое-кого из этих парней, когда они служили в 99-й. Их присоединили к моему полку в Анцо.

— Этих цветных ребят? И с какой стати им так хочется в эту компанию темнокожих?

— Эй, Реб, ведь твой самолет называется "Черный рыцарь"? Я всегда предполагал, что ты хочешь сойти за одного из них.

— Ты меня достал, Дружбан. Я сокращаю твою норму бурбона.

— Эй, я слыхал, что они не дали вражеским истребителям сбить ни одного бомбера из тех, что сопровождали.

Это было не совсем правдой, но легенда успела окрепнуть и не очень отличалась от реальности. Очевидно, экипажи бомбардировщиков в нее верили — скорее всего, благодаря собственному опыту.

— Я тоже про это слышал, — прокомментировал я. И тут мне пришла идея. Для меня симулированный воздушный бой всегда был игрой — тем, чем я занимался для личного удовольствия и накручивания впечатляющего счета побед. Тогда зачем я потратил состояние, чтобы попасть сюда и на своей шкуре испытать все опасности ужасного времени? Почему только что отказался от возможности сбить несколько пилотов-новичков в ситуации, почти неотличимой от классической миссии "Ас за день"? Мне никогда не нравились симуляции по сопровождению бомбардировщиков: они отнимают кучу времени, трудны, выматывают нервы, и к тому же меня всегда грызет совесть, если кто-то облажается и мы потеряем несколько бомберов. Но даже если теряем, что с того? Всего лишь симуляция.

Но сейчас у меня было четкое ощущение, что никакая это не симуляция. Я остро сознавал, что в каждой из находящихся перед нами "летающих крепостей" сидит по десять человек, которым предстоит сделать свое дело, и если мы не сможем их защитить, большинство погибнет или попадет в плен. А навстречу уже вылетели десятки немецких самолетов, и в каждом из них пилот, у которого на земле тоже остались те, кто ему дорог. Они могут быть нацистами, а могут и не быть. Сейчас они мужчины, защищающие свои дома от тех, кто намерен сбросить на близких им людей огромные железные бутыли, наполненные мощной взрывчаткой.

И эти тонны взрывчатки — надежда поразить какую-то стратегически важную цель и тем самым приблизить конец войны.

И у меня, и у нас есть дело, которое надо сделать.

— Ребята, хотите узнать, как парни из Таскиги добились такого рекорда? Они не гонялись за славой и плевать хотели на то, какой у них счет сбитых фрицев. Дисциплина, понимаете? Они знают, что их работа — держаться возле бомберов и охранять. И не бросать их, чтобы гоняться за истребителями!

Когда несколько раций работает одновременно, точно сказать трудно, но мне показалось, что я услышал радостные вопли наших Больших Друзей. Чертовски сложное и достоверное поведение для искинов. Хотел бы я знать, какую долю персональности Венди ухитрилась скопировать с их оригиналов.

— Даксфордские шельмецы, говорит Дед. Адский Огонь попал в самую точку. Так давайте покажем бомберам, что шахматный нос ничуть не хуже красного хвоста. Фрицы любят атаковать строй спереди или сверху. Если они нападут сбоку или сзади, то плотный строй «крепостей» порвет их в клочки… Желтое и синее звено, займите позицию перед бомберами и рассредоточьтесь парами. Зеленое и красное звено, следуйте за мной. Рассредоточиться вправо и влево.

Значит, у нас есть синее и красное звено? Никто не стал ему возражать, так что, возможно, болтовня по радио все-таки входила в инструктаж. Или так, или в нашей эскадрилье половина самолетов — фантомы.

— Адский Огонь, раз уже ты забыл прихватить ведомого, не хочешь присоединиться ко мне?

— Буду держаться поблизости от тебя, но ведомый мне не нужен.

— Гордыня предшествует падению, — вклинился Проповедник.

— Не хочешь дать мне адресок своей вдовы, пока не началась пальба? Обещаю ее утешить. — Это предложил, кажется, Болтун.

И что я мог им ответить? Что число моих зарегистрированных одиночных побед приближается к численности люфтваффе? Что я учился сражаться на штуковине, называемой компьютер, против симулированных пилотов, которые были тупее пней, и с ведомыми, которые были не лучше? Хороший ведомый способен едва ли не читать твои мысли, и для работы с ним хватает минимального и очень простого общения. Но простые симуляторы, на которых начинал учиться я и на которых учится большинство пилотов-любителей, делают ведомых бесполезными, а то и хуже. Поэтому я разработал тактику одиночных полетов, в том числе умение анализировать ситуацию и знать, где находятся все самолеты вокруг меня и что они собираются сделать. С тех пор я научился летать с ведомым, но в мире найдется лишь с десяток пилотов, которых я счел бы достаточно надежными, чтобы доверить им свой хвост, а если честно, то эти парни (ни у одного не было еще и шестидесяти вылетов) в мой список не входили.

— Я слишком многих потерял. Не хочу за кого-то отвечать. Я сам могу о себе позаботиться.

Даже сквозь рев «мерлина» я сумел ощутить наступившее после моих слов ошеломленное молчание.

Еще со времен Первой мировой полеты с ведомым стали для американских пилотов-истребителей неоспоримой доктриной. Эта тактика хорошо себя оправдала. Она спасала жизни и повышала успешность нашей авиации. Поэтому пилоты верили в нее душой и телом. Но многие известные асы, особенно немецкие, по необходимости отточили мастерство воздушного боя в одиночку. Счет побед лучших американских асов не шел ни в какое сравнение с числом побед пилотов наподобие тех шестерых, что я назвал Венди, когда захотел доказать свою точку зрения. Я превосходил любых пилотов, которых мог выставить противник. Ах да, кстати: я еще и волшебный человек из будущего, вряд ли погибну, что бы там ни говорила Венди.

Я прикинул их вероятную тактику. В отличие от фильмов, в которых лучший пилот возглавляет атаку, умные лидеры обычно принимают роль ведомого на себя. А новичков, только что прошедших тренировки и привыкших стрелять по буксируемым мишеням, выпускают вперед, где они могут бесхитростно сосредоточиться на противнике. И старые профи, достигшие такого статуса за счет умения внимательно следить за всем, что происходит вокруг, защищают задницы агрессивной, но беспечной молоди. У стариков обычно всегда хватает шансов подраться. Новички — хорошая приманка.

Примерно так я и задумал. Стану запасным ведомым для двух верхних истребителей. Но я не могу находиться везде одновременно и не хочу, чтобы они полагались на меня. Подобно Рихтгофену, стану держаться на краю драки, ныряя в нее, чтобы спасти товарища или сбить зазевавшегося врага.

— Противник вверху на двенадцать часов, — объявил Проповедник. — Пятьдесят миль, быстро приближается. У меня на радаре их двенадцать… нет, шестнадцать. «Фокке-вульфы». Судя по скорости, длинноносая модель.

Скверные новости. Ненавижу «фокке-вульфы», особенно поздние длинноносые модели, разработанные для больших высот. Они такие же крутые противники, как и "тандерболты Р-47", и почти такие же уродливые — тупоносые, с круглым носовым обтекателем, как и у всех истребителей с радиальными моторами. Толстый фюзеляж с маленьким обтекаемым фонарем кабины придает самолету мускулистый вид. «Тандерболт» за внешность прозвали «кувшин», и, полагаю, немного меньший FW-190 можно было бы назвать "сифон для содовой". Как и танки, они вооружены несколькими скорострельными пушками, предназначенными разносить в клочья бомбардировщики, они быстрые и маневренные, и в них, как правило, сидят превосходные пилоты. Честно говоря, я предпочел бы сразиться против равного количества реактивных самолетов. А если кто захочет возразить по поводу того, что я назвал их уродливыми самолетами, то пусть попробует обернуться и увидеть «фоккера», нацелившего на него те самые крупнокалиберные пушки, и он очень быстро согласится с моим мнением.