Читаем без скачивания Краткий курс экономической науки - Александр Богданов

Цена банкнот или бумажных денег, выраженная в металле, носит название курса. Внутри страны курс банкнот не подвержен колебаниям; на иностранном рынке эти колебания ограничены весьма тесными пределами. В международной торговле расплата за товары производится обычно не металлическими деньгами, а векселями, т.-е. определенного рода долговыми расписками, составленными в узаконенной форме. Положим, русский торговец А отправил партию пшеницы английскому купцу С. Английский фабрикант Д продал на такую же сумму машины русскому В. Тогда В покупает у А вексель на англичанина С и посылает англичанину Д, который и получает с С по этому векселю. Пересылать денег вовсе не пришлось, а каждый получил свое; избегнуты издержки и риск двойной пересылки. Подобную же роль играют и банкноты (кредитные билеты), рассматриваемые на международном рынке, как обязательства той страны, которая их выпустила. Если сумма, которую данная страна должна уплатить другим странам в определенный промежуток времени (за привезенные товары, проценты по займам и т. д.), окажется больше той суммы, которую последние должны уплатить, ей, то на международном рынке образуется избыток векселей и банкнот первой страны. Это влечет за собой увеличенное их предложение на иностранных рынках. Охотников покупать их находится мало, и они начинают обесцениваться. Но это обесценение имеет известные пределы.

Положим, что в Германии образовался избыток русских векселей и кредитных билетов, что их больше той суммы, в которых нуждается Германия для покрытия своих текущих обязательств России. В этом случае спрос на наши векселя и кредитные билеты незначителен, и полной стоимости, из рассчета, как это было до войны, 216 марок за 100 рублей, за них никто платить не будет. Курс рублей начнет понижаться. При этом он может дойти до такого уровня, когда собственник нашего кредитного билета предпочтет его не продавать, а отправить в Петербург и разменять на золотые рубли, которые всегда выражаются в одной и той же сумме германских золотых марок. Пересылка русского золота в Берлин, вместе с упаковкой и страховкой, стоила тогда 81 копейку со 100 рублей. Вычет из нормальной курсовой стоимости рубля 0,81% и дает тот предел, ниже которого курс разменных русских кредитных билетов в Берлине упасть не мог. Если бы в Германии оказался недостаток русских кредитных билетов, то изменение курса сложилось бы в пользу России, но выше нормального курс мог бы подняться только на 0,81%. Таким образом курсовые колебания русских кредитных билетов в Германии или германских банкнот в России были ограничены 1,62%, если считать колебания в сторону повышения и понижения. Из приведенного примера ясно, что курсовые колебания зависят от расстояния между странами. Разница между высшими и низшими курсами русских кредитных билетов измерялась в Англии 3 рубл. 61 коп. со 100 рубл., в Париже 4 рубл. 2 коп., в Нью-Йорке 9 рубл. 2 коп., и т. д.

Иначе обстоит вопрос с неразменными бумажными деньгами. Падение их курса не ограничено никакими пределами: курс неразменных бумажных денег, понижаясь под влиянием указанных выше экономических, а также политических причин, т.-е. недоверия к выпускающему их правительств), может падать много ниже их нормальной курсовой стоимости.

Падение курса, естественно, вызывает повышение всех цен внутри страны, а повышение курса, наоборот, падение цен. Но колебания цен не сразу следуют за изменениями курса. Всего быстрее приспособляются к курсу цены тех товаров, которые производятся главным образом для вывоза, и тех, которые ввозятся из-за границы: это именно потому, что курс бумажек определяется прежде всего на заграничном рынке; на внутреннем денежном рынке он не может прямо определяться с точностью, так как там почти не обращаются металлические деньги, по которым устанавливается курс бумажных. Более медленно изменяются цены тех товаров, которые ввозятся или вывозятся только отчасти, а преимущественно производятся и потребляются внутри страны. Всего позже приходят в соответствие с высотой курса цены тех товаров, которые и производятся, и потребляются внутри страны. К числу таких товаров принадлежит и рабочая сила. Поэтому падение курса вообще невыгодно для рабочего класса: цены необходимых средств к жизни повышаются быстрее, чем заработная плата; капиталисты никогда не спешат повысить ее сообразно с повышением цен на средства к жизни.

Неразменные бумажные деньги оказываются таким образом крайне неустойчивым мерилом ценности. Для менового хозяйства они чрезвычайно неудобны, потому что коммерческие расчеты становятся невозможными. Торговать при помощи рубля, который каждый день меняет свою ценность, то же, что мерить аршином, который то и дело меняет свою длину.

Чтобы избегнуть этого ненормального явления, все страны, переживавшие такое бумажно-денежное обращение, стремились к восстановлению металлического обращения и, следовательно, устойчивой денежной единицы. В первые десятилетия прошлого века русские ассигнации сильно упали в курсе, который притом непрерывно менялся. Когда дальнейшие выпуски ассигнаций были прекращены, курс стал более или менее устойчивым и колебался около 27 копеек серебром за ассигнационный рубль. Тогда решено было произвести денежную реформу, которая была проведена рядом последовательных мер, принятых с 1839 г. по 1843 г. 3 руб. 50 коп. ассигнациями были приравнены 1 рублю серебром. Ассигнации в указанной пропорции стали размениваться на «кредитные билеты», т.-е. банкноты, которые, в свою очередь, беспрепятственно разменивались на серебро. Денежное обращение было таким образом упорядочено, но ненадолго. Крымская война снова вызвала усиленный выпуск кредитных билетов, и правительство в 1858 г. вынуждено было прекратить размен. В России опять воцарилось на долгое время бумажно-денежное обращение. Курс опять стал колебаться, и в 80-х годах падал почти до полтинника (когда угрожала война с Германией). В 90-х годах курс, благодаря ряду мер, твердо установился на 66–67 копейках золотом, т.-е. на 2/3 нормальной стоимости. Тогда правительство приступило к реформе, которая была проведена несколько иначе, чем в 1839 — 43 гг. Вместо того, чтобы приравнять неразменный и кредитный рубль 66–67 копейкам, было уменьшено содержание золота в рубле на 1/3, и кредитный рубль стал равен новому золотому рублю, т.-е. по существу 66,6 прежних золотых копеек. Старый рубль равнялся 26,136 долям, новый — 17,424 долям чистого золота.

Описанные методы приведения в соответствие одних денежных знаков с другими носят название девальвации.

Накануне мировой войны крупные воюющие страны все обладали устойчивой денежной системой, в основе которой лежало золото. Банкнотное обращение всюду действовало нормально. Война повлекла за собой во всех воюющих странах прекращение размена банкнот на золото и, следовательно, установление бумажно-денежного обращения. Выпуск бумажных денег достиг всюду колоссальных размеров; в России, например, количество денежных знаков увеличилось в 30–35 раз по сравнению с мирным временем. Установление бумажно-денежного обращения вызвало обесценение денег и было одной из главных причин роста дороговизны в воюющих странах и, в особенности, в России.

6. Распределение общественного продукта между различными капиталистическими классами

а) Прибыль

С тех пор, как возник общественный класс торговцев, установилось особое выражение — «прибыль» — для обозначения его доли в общественном продукте, тогда как долю ремесленника, напр., обозначали словом «заработок». Различие этих терминов ясно указывает на то, что по воззрениям, господствующим среди общества, доход ремесленника является прямым результатом его труда, тогда как доход торговца не находится в такой зависимости от его труда. Принято думать, что торговец ничего не производит, так как продукт выходит из его рук в таком же виде, в каком был им приобретен; труд ремесленника, наоборот, производит очевидные изменения в материале, создает новый продукт.

Взгляд этот основывается на одной видимости явлений и вытекает из ошибочного суждения. Продукт нельзя считать законченным, если он не может быть потреблен там, где он произведен; перемещение его из одной местности в другую или из одного хозяйства в другое есть необходимая заключительная операция «производства». В этом смысле труд торговца ничем не отличается от ремесленного труда; и поскольку прибыль определяется общественно-полезной затратою трудовой энергии со стороны торговца, постольку она есть настоящий заработок.

Но в том-то и дело, что доход купца отнюдь не сводится, вообще говоря, к одному торговому заработку. Купец с самого начала выступает в роли торгового капиталиста. Он подчиняет себе мелкие предприятия, и та прибыль, которую он из них извлекает, находится в зависимости не от количества выполняемого им общественно-полезного труда, а от размеров его капитала и его власти над производителями. Таким образом, в наибольшей своей части прибыль не есть заработок; и чем дальше, тем в большей степени действительный торговый заработок тонет в торговой «прибыли», оказывается ничтожным по сравнению с ней.