Читаем без скачивания Солдаты порядка - Василий Цепков

— Валера — человек, — одобрительно произнес гардеробщик, — никогда не скупится.

На следующий день Потехин и Баварский обменивались добытой информацией.

— Ну как? — спросил следователь.

— Мне кажется, за вчерашний вечер я получил больше, чем за прошедшие два месяца.

— А именно?

— Есть новая колоритная фигура — Валерий Хлыст.

— Хлыст… Фамилия или кличка?

— Это мы выясним… Внешне интеллигент. Почему-то перед ним все заискивали. Мне единственно неясно, какая между ними связь: обычное знакомство или нечто большее… У тебя что?

— Я тут вызвал священников всех церквей, в которых совершены кражи, — Потехин протянул Баварскому протокол опознания, — церковные книги похищены в Гребневе.

— И стихи Рембо мы там же нашли, — сказал Баварский.

Чего только не скупают у населения в большом современном городе: книги, фарфор, меха, полотна художников. Скупочные магазины и приемные пункты разбросаны по всей Москве. Чтобы не бить понапрасну ноги, Баварский и Потехин старательно изучали увесистый справочник. Листая уже последние страницы, они приуныли, но вот наконец адрес найден.

Захватив с собой копию списка похищенного из церквей, инспектор уголовного розыска и следователь поехали на улицу Разина.

Скупка икон располагалась в реставрированной массивной церкви. Приемщик икон, низенький, скромного вида человек, выжидательно смотрел на Потехина и Баварского сквозь стекла очков, оседлавших его горбатый нос.

— Вам вот этих вещей не приносили? — Потехин предъявил ему свое удостоверение и протянул список похищенного.

Приемщик быстро пробежал его глазами, отрицательно мотнул головой:

— Ничего такого через мои руки не проходило. Но если бы и появилось, все равно я не смог бы вам оказать никакой помощи. Нас ведь не интересуют фамилии людей, которые решили расстаться с предметами культа. Дело это, сами понимаете, деликатное…

Когда они вышли на улицу, Баварский предложил:

— Отсюда недалеко до Третьяковки. Давай зайдем.

— Ты думаешь…

— Поживем — увидим…

Циклы лекций и тематические экскурсии по русскому изобразительному искусству организуются в Третьяковской галерее давно. Группы слушателей формируются произвольно. В любом случае работники Третьяковки нигде не фиксируют фамилии своих слушателей. Отмечают лишь общее количество.

Что касается древнерусского искусства, и в частности иконографии, то по этой теме организованы специальные лекции.

У Потехина и Баварского, слушавших эти разъяснения, все меньше оставалось надежды узнать что-либо важное.

Запомнился ли экскурсоводам кто-нибудь из тех, кто проявлял повышенный интерес к иконографии?

Людей проходит много.

Может быть, за последние несколько месяцев кто-либо все-таки бросился в глаза?

Пожалуй, произвел впечатление высокий белокурый молодой человек. Однако мало ли людей, которые читают не только популярную, но и специальную литературу?!

— Меня не покидает ощущение, что Хлыст и молодой человек, прослушавший курс лекций по древнерусскому искусству, одно и то же лицо, — сказал Баварский.

— Чувства, ощущения… Все это эмоции. А нам с тобой нужны запротоколированные факты, — возразил Потехин. — Не проверить ли нам, с кем Коган освобожден из мест лишения свободы?

— Пожалуй.

Администрация мест лишения свободы на запрос Потехина ответила, что 21 марта 1970 года по истечении срока наказания одновременно с Коганом освобождено двенадцать человек. Перечислялись фамилии, сопровожденные краткими биографическими данными. Среди них одна остановила на себе внимание Баварского и Потехина:

«Хлыстов Валерий Иванович, 1946 года рождения, 30 апреля 1968 года был осужден по ст. 206 части II УК РСФСР на 2 года лишения свободы».

Баварский бережно взял этот документ из рук следователя с видом полководца, выигравшего решающее сражение.

— Хлыстов — хулиган, — охладил его пыл Потехин, — а у нас кражи. И отнюдь не простые, не легкие. Квалифицированные кражи из церквей.

— Видел бы ты его в ресторане. Сама корректность, благовоспитанность.

— Что же из этого следует? — Потехин как будто располагал еще какой-то информацией.

— Сегодня же организую его проверку, — сказал Баварский.

— Прежде чем ее начинать, познакомься вот с этим, — Потехин открыл свой сейф и, покопавшись в нем, достал копию приговора. Прислонившись плечом к сейфу, прочел:

— «На ваш запрос народный суд сообщает…», на наш с тобой, Адольф, запрос, «…студент института народного хозяйства имени Плеханова Хлыстов В. И. в пивном баре запустил тяжелой кружкой в голову своего товарища, но, к счастью, промахнулся. Когда его пытались утихомирить, он, разъярившись, пустил в ход кулаки». Поезжай-ка ты в этот институт, поговори там с людьми, заодно возьми характеристику на Хлыстова.

В официальной характеристике было сказано, что в сентябре 1970 года, то есть вскоре после возвращения из мест не столь отдаленных, Хлыстов был восстановлен на втором курсе института. Меньше чем через год — 30 марта 1971 года — последовал приказ ректора исключить студента Хлыстова В. И. за систематические пропуски занятий и академическую неуспеваемость из института.

Баварский установил, что Хлыстов поддерживал дружеские отношения с Каргополовым, который по аналогичным мотивам был отчислен из того же института еще в 1970 году.

Где сейчас Хлыстов? Покинул он пределы Москвы или у кого-то задержался? Проверка по Центральному адресному бюро показала, что вскоре после исключения из института Хлыстов был выписан из столицы. Но куда он мог уехать? Его мать живет в городе Славуте Хмельницкой области. Баварский позвонил туда, ему ответили, что Хлыстов в Славуте не появлялся.

— Где живет Каргополов? — спросил Потехин.

— В Москве, на Черноморском бульваре, в отдельной двухкомнатной квартире.

— У него жена, дети?

— Одинок. С женой развелся… Ты предполагаешь, что Хлыстов временно обосновался у него?

— А почему бы и нет?

— Пожалуй, нужно приглядеться к квартире Каргополова.

— Для обыска у нас с тобой еще нет оснований, — сказал Потехин.

— Никакого обыска, — улыбнулся Баварский. — Как это говорится?.. Журналист меняет профессию.

В подъезд нового кооперативного дома на Черноморском бульваре вошли двое молодых людей в спецовках, с сумками. В сумках позвякивал слесарный инструмент. Они остановились около квартиры 252, один из них надавил на кнопку звонка, безуспешно позвонил еще несколько раз.

Слесари-сантехники собрались уже уходить, когда открылась дверь соседней квартиры и на лестничную площадку выглянула старушка.

— Вам Михаила?

— Нам все равно кого, — сказал один из слесарей. — Лишь бы краны не текли и туалет был в порядке. У вас все в исправности?

— А вы заходите, — пригласила их старушка, — или по выбору ходите?

— Нет, бабуся, осматриваем все квартиры подряд.

Они повозились на кухне около раковины, заглянули в ванную, туалет.

— Вашего соседа когда-нибудь можно застать? Третий раз наведываемся, и все без толку.

— Это верно, это верно, — закивала головой старушка. — А Михаил, что ж ему, человек он вольный. Ходит ли на работу, нет ли — не поймешь. Холостой вроде, но живет не один. Поселился тут у него такой воспитанный паренек. Студент, говорит, Валерием его зовут. Всегда поклонится, справится о здоровье.

— Ну, счастливо, мать.

Баварский вернулся в управление внутренних дел довольный.

— Ну? — Потехин выжидательно смотрел на него.

— Наши предположения подтвердились: Хлыстов живет у Каргополова и успел завоевать расположение соседей своей обходительностью.

— Круг связей Киселева и Когана расширяется, — задумчиво сказал Потехин. — Вдвоем нам при задержании не справиться.

…Позвонил Самохин, заместитель начальника 24-го отделения милиции Сокольнического района.

— Как дела? — Баварский спросил в надежде услышать новое о связях Когана.

— Разбираемся с одним странным случаем, — сказал Самохин. — Двое заспорили, вмешался третий, ранил одного из споривших. Кто он и откуда — пока неясно, но думаем, отыщется… Кстати, Адольф, у Татьяны, с которой встречается Коган, появились какие-то сногсшибательные сапоги. У нее на работе только и разговору, что о них. Прямо фурор произвела.

— При чем здесь сапоги? — Баварский поскучнел. — Какая-нибудь безделушка из золота, похожая на предмет культа, тогда бы другое дело… А то сапоги…

— Подарил-то их Коган.

— Коган? Это любопытно, — Баварский оживился. — Ты думаешь, он на квартиры перекинулся?

— На Ростовской набережной, в Москворечье, в проезде Шокальского недавно были квартирные кражи. Между прочим, среди похищенных вещей числятся и женские сапоги.