Читаем без скачивания Всё страньше и страньше. Как теория относительности, рок-н-ролл и научная фантастика определили XX век - Джон Хиггс

сезон-1965 научно-фантастического семейного сериала телеканала BBC «Доктор Кто». Путешествующий во времени Доктор (Уильям Хартнелл) в Древнем Риме видит, как император Нерон гонится за женщиной с намерением ее изнасиловать. Доктор, не понимая, что эта женщина – его спутница Барбара, усмехается и разводит руками, отходя в сторону. Мотив «погони за женщиной» стал настолько обычным, что комики вроде Бенни Хилла даже переворачивали его, показывая, как юная девица гоняется за стариком. Но и при этом молодые женщины в шоу Бенни Хилла редко говорят и нужны лишь для того, чтобы их разглядывать, щупать и раздевать.

Пожалуй, пиком объективации женщин в начале 1970-х стала песня «Изнасилование» («Rape») Питера Уингарда. Уингард прославился как актер, и самой известной его ролью был шпион – соблазнитель женщин Джейсон Кинг. Этот персонаж с его пышной шевелюрой, густыми усами и броскими костюмами стал главным источником вдохновения для комического образа Остина Пауэрса, созданного Майком Майерсом. В 1970 году Уингард подписал контракт со студией RCA records и выпустил пластинку. В одной из песен исполнитель на фоне легкой музыки и женских криков светски рассуждает о различных удовольствиях изнасилования, обобщая опыт насилия над женщинами разной этнической принадлежности. Такую композицию выпустила крупная студия звукозаписи, а исполнял ее знаменитый артист на пике своей славы. Это показывает, насколько конец шестидесятых и начало семидесятых отличались от наших дней и, в сущности, от всей остальной истории.

Изображение женщины в ту эпоху уникально: в популярной культуре объективация женщины ставится во главу угла и на передний план, а половые преступления, весьма многочисленные, замалчиваются. При старых иерархических общественных моделях мужчины, занимающие важные посты, легко могли злоупотреблять своим положением, почти не рискуя публичным скандалом или судебным преследованием.

В начале 1970-х еще жили многие государственные структуры имперских веков, но теперь они функционировали в культуре индивидуализма, где женщине отводилась роль бессловесного предмета. В этой атмосфере и при прежних структурах смогли процветать широчайшие организованные сети сексуальных преступников. Сейчас лишь понемногу начинают проясняться масштабы организованной сексуальной эксплуатации детей британским привилегированным классом, но уже само существование общественного движения по сбору и распространению данных о педофилах, основанного в 1974 году и получавшего средства от Министерства внутренних дел, о чем-то говорит. Во многих странах стало печальным обычаем растление детей представителями католического духовенства; больше всех для публичного расследования этой мрачной практики сегодня делают Ирландия, США и Канада.

Сети растлителей, действовавшие под покровительством важных общественных институтов, разумеется, не беспокоились о сексуальном согласии. Их не волновало, какой ущерб они наносят своим жертвам. Половая жизнь, которую они вели, ни в коей мере не походила на духовное единение, предложенное Д. Г. Лоуренсом и Мэри Стоупс.

Это крайности, но речь идет об общей схеме. От растлителей из Ватикана и британской элиты до взглядов, провозглашаемых актерами и музыкантами, – в 1960-х сексуальная революция многим виделась сквозь оптику индивидуализма: бери что хочешь, важны лишь твои желания и заботы. Люди наконец получили свободу половой самореализации, но замкнутость на собственной личности заставляла многих выбирать механические, бездушные формы секса.

Среди главных феминистских текстов, созданных в атмосфере тех лет, самый сильный эффект произвела «Женщина-евнух» австралийской писательницы Жермен Грир. Опубликованная в 1970 году, она разошлась миллионными тиражами и была переведена на одиннадцать языков. Перемешавшая полемику и научные исследования, обильнее любых других феминистских текстов насыщенная юмором и откровенными монологами, эта книга сразу нашла благодарного читателя и мгновенно стала бестселлером.

Грир увидела, что вектор, который приняла сексуальная революция, совсем не благоприятен для женщин. «Из того, что сильный берет у бессильного, господин – у слуги, чувственный – у евнуха, секс должен превратиться в форму коммуникации между самостоятельными, деликатными, заботливыми людьми», – писала она. Альтернатива – выхолощенный секс эпохи, в которую «мы как никогда одиноки и как никогда изолированы».

Название книги указывает на то, что женщины, хотя и подверглись неслыханной прежде объективации, не рассматриваются как истинно сексуальные объекты. Они – вроде куколки Барби: красивые, пассивные и без гениталий. «Женщина рассматривается как сексуальный объект для оценки и использования другими чувственными существами, – пишет Грир. – Ее собственная чувственность отрицается, искажается, толкуется как пассивность. В описании женственности не присутствует вагина». Похожие мысли высказывала Бетти Фридан. «Не стоит говорить о сексуальном освобождении, – писала она, – пока в женщине не признают личность. В Америке первая волна так называемого сексуального освобождения, когда женщина рассматривалась как пассивный секс-тренажер, в реальности не была никаким освобождением. Настоящее освобождение для мужчин и женщин не наступит, пока одному из полов отводится роль пассивного объекта».

Грир пишет, что путь вперед для женщины – это пробуждение собственного достоинства и превращение в полноценную чувственную индивидуальность. Женщина таким образом освободится от участи «вещи, которую оценивают». И это станет, отмечает Грир, великим даром для мужчин. После широкого успеха книги Грир кампания за гендерное равноправие, порожденная фрейдистской «Загадкой женственности», охватила весь западный мир, получив имя «Движение за освобождение женщин». После утверждения избирательного права для женщин феминизм сбросил обороты, но это право не стало «универсальной таблеткой», о которой мечтали феминистки первой волны. Возможность отдать голос на выборах раз в четыре или пять лет оказалась негодным инструментом для демонтажа сложных и институционализированных предубеждений. Во многих сферах жизни, например в оплате труда, равенство полов так и не установлено. Мы видим это даже в 2015 году, но все же феминистки многого добились в самых разных смыслах. И объективация женщины в духе 1970-х ныне совершенно неприемлема.

Такие авторы напоминают нам о том, что культура вовсе не настолько сексуализирована, как кажется. В ней зачастую не хватает того эмоционального интеллекта, который необходим для настоящих и глубоких бескорыстных отношений, о которых пишут Стоупс, Лоуренс и Грир. Сколько ни демонстрируй прелестей, культура, не основанная на единении, всегда будет скорее мастурбационной, чем сексуальной. Говоря, что «секс начался в шестьдесят третьем», Ларкин, возможно, ошибался. Похоже, что на культурном уровне мы все еще ждем.

Глава 11. Подростки. Wop-bom-a-loo-mop-a-lomp-bom-bom

Выпущенный в 1955 году сингл Литтл Ричарда «Tutti Frutti» начинается с возгласа «Wop-bom-a-loo-mop-a-lomp-bom-bom!». Затем вступают барабаны, саксофоны и энергичное фортепиано. Этой песней Литтл Ричард, двадцатипятилетний посудомойщик из захолустного городишки в Джорджии, заявил о себе – артисте, красавце и природном явлении. Такого куража публика еще не видела.

В культурном смысле с этого момента началась новая эпоха. Бессмысленные слова совершенно обычны в музыке, но Литтл Ричард, вопящий «уап-бам-а-лу-мап-а-лам-бам-бам», разительно отличался от Перри Комо, нашептывавшего свои «биббиди-боббиди-бу». Песенка Ричарда звучала чуть больше двух минут, но ее эффект ощутим поныне. В списке «100 записей,