Читаем без скачивания В Париж на поминки - Назим Зейналлы

Кинув сумку на полку, я позвонил Максуду. Мобильный сразу ответил:

− Привет, Максуд, − всё, что я успел сказать.

Из телефона послышался истошный крик. Нет, с этой семейкой я точно стану глухим или заикой.

− Давно приехал? − осторожно поинтересовался он. Если бы я ответил что приехал вчера или, не дай Аллах, позавчера, то эта была бы обида на всю оставшуюся жизнь.

− Нет, только что, только вещи положили в номер.

− Молодцы, а где остановились, могли бы у меня остаться. Завтра я уезжаю, вся квартира в вашем распоряжении.

− Да нет, зачем тебя беспокоить, мы всего на один день приехали.

− Давайте, выходите из вашего отеля, мы сейчас подъедем. Где вы остановились? Постой, я сам скажу, в гостинице “Россия”. По старой памяти, конечно. Сколько ты уже не приезжал, лет десять?

− Нет, двадцать с лишним лет. Как женился, так и всё.

Возникла неловкая тишина.

− Ну, ничего, главное, что всё хорошо и все живы − здоровы,− хрипло признался я.− Подъезжайте со стороны Ногина. Мы с Фуадом спускаемся.

− И Фофа с тобой? Ну, вы даёте, ребята. Хорошо, мы здесь рядом, через десять минут спускайтесь.

И я услышал рёв мотора. В этот момент зазвенел телефон на тумбочке. Мы с Фуадом переглянулись, удивлённо подняли брови и выпучив глаза, вместе подошли к кровати.

Из телефона раздался томный игривый голосок:

− Мальчики, не хотите отдохнуть?

− Нет, мы уже уходим, девочки, и разве это отдых, это тяжёлый труд.

В трубке засмеялись и дали отбой. Пора было выходить.

Пройдя по коридору в лифтовый холл, мы спустились на первый этаж, вестибюль выглядел уныло и не радовал глаз, как в прежние времена, когда здесь всё сверкало, и веселье бурлило через край. Вдоль стен одиноко стояли подозрительные личности, смахивающие на сутенёров. Выйдя на площадку перед входом, мы уселись под тент напротив здания, и Фуад заказал по кружке немецкого пива, явно российского разлива. Пить не хотелось и я стал рассматривать фасад отеля, не потерявший свою былую красоту. Стены были того же серого цветы с выступающими эркерными окнами, а снизу по зданию шёл высокий кант из коричневого гранита. Приезд Максуда затягивался, Фуад расплатился за пиво, и мы не спеша пошли в сторону метро. Вдруг меня осенило.

− Откуда у тебя российские деньги? Сознавайся.

− Чего сознаваться. Это сдача таксиста за моральный ущерб, − хитро улыбнулся, сделал непонятный движение рукой и ушёл вперёд.

− Фофа, не убегай, − вежливо, но твёрда начал я. В это время подъехали две машины.

− Хорошо, это мы обсудим позже. Когда только ты успел? − поражённый, спросил я.

− Обсудим и осудим, правильно, но позже, а сейчас садитесь. Хотите к девочкам или ко мне? − говорил он, обнимая и целуя нас.

Максуд был одет в безукоризненно выглаженную белую рубашку с тонкими золотистыми полосками, галстук в косую полоску и кашемировая куртка приятного тёмно-синего цвета.

− Рад вас обоих видеть, если бы вы знали, как я соскучился по вам, ребята. Вслед за ним справа вышел молодой парень.

− Знакомтесь, это Саша, мой помощник и друг.

Конечно, мы сели к нему, и машины, развернувшись, двинулись по Москворецкому мосту на другой берег Москвы-реки. Возле светящегося всеми цветами радуги отеля “Балчуг Кемпински”, на углу у въезда на Пятницкую улицу машины остановились.

Саша зашёл в винный бутик и через минуту появился с коробкой, из задней машины послышались женские крики и аплодисменты. Машины снова рванулись вперёд, благо час пик прошёл и на улицах стало свободнее. За разговорами не заметили, как уже приехали. Мы стояли перед двухэтажным зданием, купеческим, каких на Пятницкой множество. Перед входом стоял ряженый в косоворотке, низко поклонился нам, что-то пролепетал на старорусском и пригласил войти. Комедия для богатых придурков, не знающих, куда девать деньги. Внутри всё также было в стиле

«а ля русс» на стенах висели расшитые полотенца, бубенцы, деревянные петушки и прочая мелочь. Было даже одно ноу-хау − в углу стояла настоящая телега с сеном и стёртыми валенками. Нас провели по слабоосвещённому коридору в довольно большую комнату. В центре стоял столик с креслами, справа и слева располагались кабины, стеклянные двери в бассейн и сауны. Напротив роспись во всю стену— пышногрудые круглолицые “кустодиевские” толстухи в кокошниках, бегающие по полю. С такими формами и босиком далеко не убежишь. Изображение явно была рассчитано на возбуждение аппетита мужского состава. Фуад стоял рядом и внимательно рассматривал приглашенных «живых» девиц, выбирая для себя жертву.−Как тебе? — кивнул я в сторону стены.

Не отрывая взгляда от девиц, он усмехнулся и небрежно махнул рукой.

− Девушки даже очень, особенно вон та с высокой грудью. Я бы не отказался поближе с ней познакомиться, надеюсь, она не девушка Максуда. У меня уже несколько месяцев не было женщины.

− У тебя ещё долго не будет женщины, если ты не успокоишься. Надеюсь, ты помнишь, зачем мы приехали?

Фуад кивнул, слушая вполуха и не сводя взгляда, двинулся в сторону девушек, широко раскинув руки. Пока гулянка не закрутилась, надо принимать решительные меры, потом будет поздно… Обхватив Максуда за плечо, отвел в дальний угол комнаты и коротко объяснил серьёзность нашего приезда. Несколько минут он слушал невнимательно, но по мере разговора я почувствовал, как он внутренне напрягся. Я обнял его, говоря при этом успокаивающие слова. Всё это время он молчал, затем поднял голову и бросив на меня быстрый взгляд, повернулся к Саше и дрогнувшим голосом распорядился:− Проводи девушек и извинись…

Проказник Фуад сидел на подлокотнике кресла, на коленях у него восседала та высокогрудая и заливалась смехом. Как по указке почти голые девицы быстро оделись и также быстро исчезли, к великому сожалению Фуада. Он окаменел и поджал губы, даже хотел возразить, но увидев выражение наших лиц вовремя остановился, только вздох, вырвавшийся у него, говорил о его состоянии. Я усмехнулся, не за тем мы сюда приехали. За улаживание дела Сафа мне обещала авто, не новый, но на «ходу» и ради этого я любому кайф поломаю.

− Ты шутиш? Неужели она могла подумать, что я могу совершить такое.

Минуту постояв, Максуд глубоко вздохнул, повернулся и сел в кресло, достал золотую зажигалку, тёмно-серую пачку сигарет “Gold Marlboro” и закурил. Наступила тишина, мы, видя его состояние, ждали. Максуд поднял голову, обвёл нас взглядом и начал возмущаться:

− Какое объяснение она хочет получить от меня, разве я давал повод для таких обвинений?

Я молча покачал головой. В таком состоянии его не стоило раздражать, главное получить хоть какие — то нужные нам сведения.

− Я тут не при чём, уверяю вас. Вы же не думаете, что я против Сафы мог что— то замышлять, ребята. Я совершенно невыносим и это знаю, но чтобы такое. Да, увлекаюсь женщинами, но кто этим не грешит.

Обвёл всех взглядом, остановился на мне и пробормотал:

− Конечно, ты не то, что мы, извини, но не могут же все быть такими!

− Не понял какими?

− Ты не обижайся, я в хорошем смысле говорю.

− А что, и в Москве об этом знают? − начал закипать я.

Максуд молча протянул руку к ящику, достал несколько бутылок, освободил место для них на столе, отодвинув вазу с цветами и постарался перевести разговор на другую тему:

− Я буду пить венгерский бальзам с водкой. Всем советую. Этот бальзам изготовлен на сорока двух травах. Послевкусие − приятная горечь.

Стараясь держать себя в руках, я ответил ему:

− Наверное. Но я как-то обхожусь без бальзамов, в этом нет необходимости. Но если кто-то нуждается в этом… − ухмыльнулся я, затем развернулся в кресле и взял со стола плоскую бутылку чёрного цвета с крестом на красном фоне.

− На ней ещё и крест, её в аптеках продают? − сквозь зубы заметил я и продолжил добивать его.

Максуд проигнорировал мои слова, но поняв, что я не отстану и деваться некуда, вернулся к разговору о моей персоне.

− Ты извини, Малик, я буду честен с тобой, здесь все бакинцы это знают.

− Чего, у вас в Москве других разговоров нет? Ты хочешь сказать, наши и все другие…? − спросил я и протянул руку к бутылке бренди.

− Ну, раз аккордеонист Валера знает, он и здесь играет на свадьбах, значит получается все,− растерянно произнёс Максуд.

− У меня слов нет. Я больше не хочу говорить на эту тему, у нас более важные дела, чем моя персона. Что ты думаешь об этом деле, вот что главное. Кто может хотеть её…вернее кому нужно это убийство? Получается так и не кому? Максуд, мы понимаем твоё положение, но надо думать.

Он передёрнул плечами.

− Чего здесь думать, может она кому-то дорожку перебежала по бизнесу и поэтому с ней хотят расправиться, такое часто бывает.

− Это у вас в Москве часто так бывает, а мы как-то умудряемся без крайних мер обходиться. Расскажи всё, даже то, что тебе кажется неважным, особенно про близких…