Читаем без скачивания Скинхеды - Джон Кинг

— Слишком рискованно. Она ведь должна позвонить в самый ответственный момент.

— Да. И она позвонит слишком рано, от нетерпения. И я взорвусь прямо в пабе, как раз на последней пинте.

— Тогда тебе нужен кто-то, кому больше незачем жить, — не унимался Рэй. — Ему даже не нужно быть храбрецом. Просто слегка морально устаревшим типом.

— Хорошо сказано.

— Я подумывал о ком-нибудь с неизлечимым заболеванием.

— В теории звучит неплохо, но это неправильно. Вот что значило быть британцем, парень из будущего: это значило быть охуительно порядочным.

— Вот что, — сказал Майк, осмелев — я спрошу кого-нибудь в пабе. Люди входят и выходят — и так весь день. Наверняка найдется тот, кого это заинтересует. Я повешу объявление.

Рэй остановился у обочины, и Майк выбрался наружу. С улыбкой на лице он расплатился с Рэем и направился к входу в паб. Спина его выпрямилась, он вырос на добрых шесть дюймов. В его поступи, пока он шел к двери, чувствовалась вновь обретенная энергия. Рэй услышал голос Энджи по радио. Она спрашивала, кто ближе всех к местному «Теско»[23]. Рэй убрал деньги, вернулся в поток автомобилей и стал вникать в детали.

— Дядя в офисе? — спросил он.

— Вышел перекусить.

— Только настоящая английская еда?

— Без всякого сомнения.

Оба рассмеялись.

Рэй проехал по развязке, миновал автобусную остановку, надавил как следует на газ и вскоре он уже пытался прижаться к тротуару, подмигивая левым поворотником машинам, которые отвечали ему правым. Он услышал гудок, и ему пришлось въехать на тротуар, чтобы подобрать женщину, сражавшуюся с тележкой, полной пластиковых пакетов и с двумя маленькими мальчиками. Это было неподходящее место для ожидания — прямо на главной дороге, в облаке выхлопных газов, да еще с детьми. Рэй не понимал, что мешало ей сесть в такси на стоянке у супермаркета. Впрочем, с тем большей охотой он остановился рядом. Он быстро погрузил покупки в машину, уложив их вплотную за багажной дверцей и продолжил движение, снова приходя в себя и перенаправляя движение машины через другую развязку по Веллингтон-стрит, к Мэнор-парку. Он сосредоточился на движении, пока женщина пыталась утихомирить детей. Наконец он остановился у светофора возле паба «Голова Нага». Его уши болели от детских воплей. Он смотрел на Шэгги-Калфлейн, вспоминая пташку из рокабилли, которая там жила. Он был бы не против снова перепихнуться с этой грязной старой телкой.

— Мы сразу же начнем делать торт, как только вернемся домой, — продолжала уговаривать детей женщина.

— Можно я буду помогать? — спросил один из мальчиков.

— А я?

— Будем делать вместе, а затем приготовим желе и сэндвичи. Когда Бэрри придет навестить нас, у нас уже все будет готово. Скоро ему будет двадцать один год. Это особенный день рождения. Он будет очень счастлив. Мы приготовим настоящий сюрприз.

И дети принялись распевать «Happy Birthday».

Когда вновь загорелся зеленый, Рэй повернул налево. Женщина объясняла своим детям, что они будут делать, во всех деталях, и постепенно они сосредоточились на этом, задавая бесконечные вопросы — двое маленьких гербертов в старых рубашках, только что остриженные. Ничего, что они так докучали, Рэй начинал подумывать даже, что неплохо было бы устроить вечеринку с сюрпризом для дяди. Ему не верилось в то, что Терри вскоре стукнет пятьдесят — настоящий шок, но он был в добром здравии, всегда держался молодцом и выглядел на десять — пятнадцать лет моложе. Все дело тут в генах. Рэй и сам должен был скоро разменять четвертый десяток, но он никогда не чувствовал себя так хорошо. Напротив, он даже ждал, когда годы смягчат его — чем раньше, тем лучше. Его дядя всегда отличался добродушием. Он мог держать себя в руках. Он постиг свою силу и оставался спокойным под давлением извне. Парни уважали его, и так было всегда. Терри Инглиш был джентльменом.

Один из мальчиков встал между сиденьями.

— Осторожнее, — предупредил его Рэй. — Если мне придется затормозить, ты улетишь.

— Не страшно.

Рэй улыбнулся. Этот мальчишка ему кого-то напоминал.

— Страшно будет, когда улетишь и разобьешь голову о приборную доску.

— А можешь ехать побыстрее? — спросил на это парень.

— В этой развалюхе? — засмеялся Рэй. — Вряд ли.

— Бьюсь об заклад, ты можешь.

— В новой машине смог бы.

— Почему же у тебя нет новой?

— Может быть, когда-нибудь будет.

— У меня будет быстрая машина, когда я подрасту. Никак не могу дождаться.

— Лучше оставайся ребенком так долго, как только сможешь. Прекраснейшие годы твоей жизни. А теперь садись давай.

Мальчик послушался, и Рэй тут же остановился — какой-то водитель-ученик никак не мог справиться с разворотом. Это было глупостью, но он чувствовал вину перед водителем — женщиной средних лет, обернутой в яркое сари. На ее лице читалась озабоченность. Она остановилась, и Рэй улыбнулся ей, ожидая, пока она успокоится.

Он вспомнил, как однажды в молодости Терри завалился в паб с Хокинзом и всей своей шайкой и как он, Рэй, раздулся от гордости, когда они остановились у барной стойки рядом с ним. Терри не был отчаянным рубакой, но и простаком его назвать было нельзя. Он стал дразнить племянника, когда тот подался в скинхеды, приговаривая, что парень скорее похож на панка, слушающего Oi!. Рэй тогда одевался в свою любимую летную курку и черные «мартинсы», а голову выбривал до блеска. Это была новая по тем временам разновидность скин-прически. Музыка тогда уже успела уйти на миллион миль от реггей первых скинхедов, но он знал, что дядя доволен хотя бы тем, что Рэй не стал гризером[24] или танцором диско. Панки тогда все еще были на слуху, и Рэй отбивался от нападок Терри, говоря, что если уж он панк, то Терри тогда и вовсе мод. Они не собирались уступать друг другу пальму первенства.

Пассажиры снова принялись обсуждать вечеринку с сюрпризом, и Рэй подумал о своей семье, о доме, о том, как он встретит своих дочек. Ученик освободил дорогу, и Рэй продолжил свой путь.

Стандарты

Проливной дождь загнал Терри в ближайший паб. Терри сидел там, потягивая пинту «Тимоти Тэйлор», и ждал, пока ливень стихнет. Доброе английское пиво, любимое эсквайрами, почти совершенный напиток, взбодрило его. Все, что ему было нужно теперь, чтобы стряхнуть с себя неприятности, — это бильярдный стол. Терри любил эту игру и старался играть каждый день. Он знал все столы в радиусе десяти миль. Ближайший находился в десяти минутах ходьбы. С бильярдом он познакомился еще мальчишкой, и с тех пор немногие могли потягаться с ним на равных, но Терри никогда не хвастался своими победами — он просто побеждал. Игра в бильярд была самым лучшим способом расслабиться изо всех, что он знал: измерять угол, рассчитывать свои возможности, планировать заранее. Он кожей впитывал запах сукна, пожирал глазами шары, взвешивал в руках кий и прислушивался к треску, раздававшемуся, когда кий ударял по белому шару, к эху от попадания белого шара в лузу, борт или в черный шар, смаковал ощущения от мела, остающегося на пальцах и от полированной древесины кия в ладони. Окружающий мир исчезал, все чувства Терри внезапно обострялись, и единственное, что еще оставалось в его сознании, — направление следующего удара и место, где должен остановиться белый шар.

В школе Терри не хватало усидчивости, так что покинул он ее без аттестата. Учителя считали его толстым увальнем, и он почти начинал им верить. Его старик разочаровался в нем. Он хотел, чтобы сын взялся за ум и вырвался вперед, но не решался сказать об этом прямо, а только делал намеки. Терри замечал это и улыбался, чтобы скрыть свое смущение, а затем снова убегал к приятелям. Он не чурался тяжелой работы, но ненавидел планировать. Эйприл считала, что у Терри занижена самооценка, что он должен поверить в себя как следует, называла его романтиком, но он-то знал, что способен действовать решительно и принимать ответственные решения, когда на кон поставлено что-то действительно важное. Бильярд был для него способом сосредоточиться, и постепенно стал привычкой. Опыт игры приходил с годами, и бильярд изменил жизнь Терри.

Он поставил кружку на стол и стал смотреть на пиво. Срок аренды офиса подходил к концу, и Терри не знал, продлевать ли ее или переехать в более приятное место. Ему потребовалось бы заказать больше грузовиков, чем прежде: в старом офисе места почти не осталось. Кроме того, он обветшал: Терри должен был принять какое-то решение, но тяжелая пища мешала думать, мысль о продаже фирмы посещала его, но он не мог расстаться со своими парнями. При новом боссе многие из них не продержались бы и десяти минут, особенно такие, как Хокинз. Они привыкли жить по своим правилам. А Терри отчаянно нуждался в переменах. Это нехарактерное для него состояние сильно тревожило Терри, ведь и он тоже был человеком привычки.