Читаем без скачивания Убитый манекен : сборник - Станислас-Андре Стееман

VII

Из газетных сообщений:

Господин Жорж д’Ау, известный клубмен, был найден сегодня утром в своей постели без признаков жизни; он умер в результате выстрела в висок из револьвера.

В изголовье обнаружено письмо, в котором он заявляет, что покончил с собой.

Выражаем наши искренние соболезнования его вдове, госпоже Катрин д’Ау, и родственникам покойного».

VIII

Венцеслав Воробейчик — друзья называли его мсье Венс — собирался сесть в свою машину, «ягуар» пастельно-голубого цвета, когда его окликнула молодая женщина, собиравшаяся позвонить в дверь дома, где он жил:

— Мсье Воробейчик? Могу ли я поговорить с вами без свидетелей?

Он «сфотографировал» ее с первого взгляда: внешне добропорядочная, начинающая увядать, но еще соблазнительная блондинка.

— Садитесь… Что вы скажете насчет поездки в Булонский лес?

Он открыл ей дверцу машины. Дама прошла мимо него и, когда она садилась, узкая юбка обнажила ее ноги, более молодые, чем все остальное.

Обойдя автомобиль, мсье Венс уселся за руль. Она подождала, пока он заведет мотор, а затем украдкой взглянула на него.

— Говорят, вы необычайно ловкий человек… Я слышала также, что вы дорого берете за услуги?

— Так уж и ловкий? — мсье Венс обернулся, разглядывая ее.

Она была надушена, но слегка («Каноэ», отметил мсье Венс), и едва накрашена, как и подобает порядочной женщине.

— Меня зовут Бонанж, Клара Бонанж, — заговорила она после паузы. — Я была подругой Жоржа д’Ау в течение многих лет… Я хочу, чтобы вы доказали, что Жорж был убит, и нашли убийцу.

По-видимому, ей и в голову не приходило, что мсье Венс может не знать об этой смерти, и действительно, он знал о ней, поскольку имел привычку прочитывать газеты целиком, вплоть до объявлений.

— Я… Я заплачу, сколько нужно! — поспешно добавила она, прижимая к себе сумочку.

Мсье Венс скорее представил ее жест, чем его заметил, машинально задаваясь вопросом, какие мотивы движут этой женщиной. Любовь? Маловероятно. Должно быть, она «любила» Жоржа д’Ау так же, как душилась духами. Умеренно. Со сдержанностью.

— Разве полиция не установила факта самоубийства? — осторожно спросил он.

— Полиция пошла по ложному следу! Жорж слишком любил жизнь — и свою жену, — чтобы покончить с собой.

— Свою жену! Но не вы ли только что сказали мне…

— …что я была его любовницей?

Клара Бонанж улыбнулась горькой и разочарованной улыбкой, однако другую улыбку на ее лице представить было трудно. Вероятно, она улыбалась не столько из желания улыбнуться, сколько повинуясь некоему автоматизму.

— Жорж никогда не любил меня по-настоящему. Он взял меня из вызова, подсознательно стремясь к реваншу. Я была для него всего лишь дублершей, у которой он любил надевать свои тапочки, лечить свою печень и создавать себе иллюзию безмятежного счастья.

Мсье Венс не ожидал ни такой откровенности, ни такого смирения.

— Разве он не оставил письмо, в котором заявляет о своем намерении покончить с собой?

— Что ж, поговорим об этом письме!

Клара Бонанж судорожно порылась в сумочке, совершенно гладкой, без ненужных побрякушек.

— Держите! Вот копия, — сказала она. — Полиция показала мне его на допросе, и мне удалось восстановить письмо по памяти, слово в слово!

— Минутку! — сказал мсье Венс. — Сейчас подъедем и присядем на солнышке…

Это воскресенье в апреле выдалось необычайно приятным. Все казалось отшлифованным, вымытым, заново отлакированным.

Вплоть до продававшихся на лесной поляне «манхеттенов», которые и на цвет, и на вкус были не такими, как обычно!

Прощальное письмо Жоржа д’Ау, переписанное рукой Клары Бонанж на бумаге авиакомпании, гласило:

«Прощай, Катрин!

Я только что передернул в карточной игре. Более того, я смухлевал по-глупому. Двойной предлог для того, чтобы свести счеты с жизнью.

Я оставляю Вас другому, который, надеюсь, сумеет сделать Вас счастливой.

Что касается меня, то я сожалею лишь об одном — что так дурно прожил жизнь.

Чтобы избавить невиновного от всяких подозрений, прилагаю к настоящему письму карту, с помощью которой я тщетно пытался вырвать удачу».

— Звучит убедительно! — прокомментировал мсье Венс.

Клара Бонанж поспешно забрала у него копию письма, словно недооцененное сокровище.

— Убедительно?.. Разумеется!.. Но не в том смысле, в каком вы это понимаете! Жорж скорее дал бы отрубить себе обе руки, чем сжульничать в карточной игре! Он также никогда не оставил бы свою жену — свою дорогую Кэт — другому человеку! Наконец — а он умел жить — Жорж никогда не ушел бы из жизни, не написав нескольких слов и мне тоже!.. — Она опять улыбнулась своей печальной улыбкой. — Зря, что ли, он вел эту двойную жизнь?..

— По-вашему, оригинал письма является подделкой?

— Безусловно! — Кларой Бонанж, похоже, овладели запоздалые сомнения. — Я должна, однако, признать, что невозможно отрицать подлинность почерка: никому не удалось бы подделать его с таким совершенством.

— Странно. Известно ли вам, кто этот «другой», о котором вскользь упоминает покойный?

— Нет. Любовникам Катрин нет числа. Очевидно, речь идет об Экторе Дезексе, наиболее настойчивом из всех…

Мсье Венс опустошил свой «манхеттен». Решительно, этот «манхеттен» был какой-то не такой!

— Существуют ли, по-вашему, другие причины, позволяющие сделать вывод о преступлении?

— Да, их несколько… Пресса постаралась о них умолчать. — Клара Бонанж отлично знала свой предмет. — Первое: оконные стекла на кухне были разбиты, и кто-то, похоже, проник через это окно в дом. Второе: курительная комната, а также спальня Жоржа были перерыты вверх дном. Третье: спорные ставки, к которым игроки в покер запретили друг другу притрагиваться, исчезли. Наконец, каждый из четверых мужчин, приглашенных Жоржем в тот вечер, так или иначе желал его смерти…

— Каким образом вы узнали обо всем этом?

— От слуг и исходя из вопросов, заданных полицией. Я вспомнила также о некоторых откровениях Жоржа. Жорж рассказывал мне все, даже больше, чем я у него спрашивала, но он любил подвергать испытаниям своих близких… Эктор Дезекс пылал страстью к Катрин, причем настолько, что хотел обладать ею один или хотя бы создать себе такую иллюзию. Анжо и Фредди Доло заняли у Жоржа кучу денег и, кажется, не очень были настроены возвращать долги. Что касается Ясинского, жалкого субъекта, то я уверена, что он совершал бесчестные поступки, доказательства которых имелись у Жоржа в виде писем или долговых расписок…

— Вам известно, почему эти письма находились у вашего друга?

Клара Бонанж теребила свою гладкую сумочку.

— Нет. Возможно, по той или иной причине он опасался Ясинского и думал таким образом держать его в руках…

«И, может быть, еще потому, что слегка шантажировал его? — подумал мсье Венс. — Хорошенькая компания!»

— Гм… Вы не назвали Катрин д’Ау в числе подозреваемых. Если я не ошибаюсь, вы ее не слишком жалуете?

— Я ее ненавижу! — призналась Клара Бонанж с едва сдерживаемой страстью. — Она принесла несчастье Жоржу… и мне! Докажите ее виновность, отдайте ее мне! Я знаю, как с ней поступить!

Мсье Венс погрузился в размышления. Истинные мотивы его клиентки были очевидны. Зависть, обида… Любила она вполсилы, зато ненавидела от всей души… Чего уж проще!

— Ну как? — нетерпеливо спросила Клара Бонанж. — Вы согласны взяться за это дело и провести расследование по моей просьбе?

В ее вопросе слышалось: «Или мне обратиться к кому-нибудь еще?»

Мсье Венс подал знак гарсону, который бродил под деревьями, и сказал:

— Да… Но я не согласен ненавидеть Катрин до того, как увижусь с ней! Сколько я должен? — спросил он у гарсона. — Сдачи не надо.

IX

Мсье Венс любовался детским портретом Катрин д’Ау — на нем была изображена десятилетняя девочка в матроске и носках, — когда дверь отворилась и вошла сама Катрин в траурном одеянии.

— Мсье Венс, знаменитый детектив, в моем скромном жилище? — спросила она чересчур игривым для недавно овдовевшей женщины тоном. — Вот уж не ожидала вас увидеть… Я, конечно, польщена, но и удивлена тоже… — Она указала посетителю на кресло — Чем могу быть вам полезна?

Мсье Венс сфотографировал ее взглядом: распустившаяся, как июньская роза, брюнетка с непринужденными манерами, однако нервы ее были напряжены.

— Одна особа, весьма привязанная к вашему мужу, поручила мне провести неофициальное расследование обстоятельств его смерти, и я хотел бы задать вам несколько вопросов.