Читаем без скачивания Одинокое место Америка. Роман в новеллах - Ирина Борисова

Однако она ощущала, что ее день был пуст (хотя на самом деле он был полон событий), когда она не получала письма по email и не имела возможности отвечать. Она думала, как же избавиться от этого наваждения, когда ее американец неожиданно сообщил ей, что он должен будет по делам приехать в Россию и что они встретятся.

Он оказался человеком с дружелюбной улыбкой, с любопытством смотрел по сторонам, их встреча прошла в суете, но когда они, наконец, сели друг против друга и начали разговор, то делали паузы, вспоминая, не писали ли они уже об этом по еmail. Потом они привыкли друг к другу, и, казалось, их личное знакомство не имело ничего общего с их перепиской. Она водила его по театрам и ресторанам, они говорили, и опять он внимательно слушал, когда она описывала свою реальность, но гораздо более он воодушевлялся, делясь своими сокровенными мыслями о самоусовершенствовании перед лицом Бога, заботой о перенаселенности мира, планами и перспективами бизнеса. И она тоже слушала все это, думая, что отнимает время от собственных неотложных дел, раздражалась, считала дни до его отъезда, понимала, что ей не хватает чего-то необходимого, но никак не могла понять чего именно.

Но, проводив его в аэропорт, она поняла, чего ей не хватало. Это была невозможность переписываться с ним по еmail во время его визита. Проводив его, она была рада, что он скоро вернется домой, займет соответствующее место у компьютера, и что можно будет, наконец, снова писать ему письма.

И поняв это, она знала, что ей дальше делать. Дома она решительно выключила модем, вышла на улицу, села в машину, поехала к своему другу и, войдя в его квартиру, немедленно протянула ему модем, попросила спрятать его на несколько дней и подольше ей не возвращать, что бы она в эти дни ни говорила, и как бы его ни упрашивала.

Фрэнк

Его звали Фрэнк, я переводила его письма. Он писал их маленькой девушке с низким голосом, хотя он и не мог знать, каков ее голос, потому что она не говорила по-английски, а он не хотел звонить с переводчиком, считая, что разговаривать по телефону втроем будет неловко.

Его письма были искренними и милыми. Они соответствовали его имени. Он тщательнейшим образом выбирал девушку, которой станет писать, но, выбрав, безоговорочно решил, что отныне она будет единственным человеком, которому он все про себя расскажет. Но был еще один человек: я переводила его письма и тоже все о нем знала.

Меня тронули его письма. Я переводила, что работая в одиночестве в саду по выходным, он ощущал собственную неприкаянность. Я знала, что его единственный друг был далеко. Я знала и историю его неудачного брака, знала про его бывшую жену, которая не хотела в молодости иметь детей, потому что у нее у самой была злая мачеха, а потом, поняв свою ошибку, подарила всю невостребованную нежность племянникам. Он писал, что сам не возражал бы против детей в новом браке, но мог бы обойтись и без них, он предоставлял решать этот вопрос человеку, который должен был стать для него важнее всех, – девушке, которой писал.

Письма его девушки были довольно бесцветны. Они были описательны и безэмоциональны. Много места в письмах отводилось красотам Санкт-Петербурга. Некоторые письма были написаны возвышенным слогом, я заподозрила, что девушка посещает литературную студию и вырабатывает стиль, переписываясь с Фрэнком. По ее письмам было трудно понять, что она за человек.

Фрэнк, однако, был рад вверить свою судьбу хотя бы кому-то. Он писал о проблемах с работой, ему хотелось поменять работу, он писал, почему бывшая работа его не устраивала. Мне было очень интересно читать о работе в Америке. Переводя его письма, я рассказывала об этом своим домашним за ужином. Я также рассказывала о ситуации с работой в Америке друзьям, и мы все изумлялись, как похожа она на ту, что была у нас при социализме. И, конечно, родственники, и друзья знали, что все это происходит с человеком по имени Фрэнк.

Фрэнк все же ушел со старой работы, но вскоре он понял, что и новая работа ему не подходит. В конце концов, он остался вообще без работы.

В письмах его девушки и в это время не было особенных переживаний за Фрэнка. Как и раньше, она мало писала и о себе, хотя уже успела поделиться таким важным моментом, что ее любимое блюдо – птица. Ей будто не хватало воображения, чтобы понять, что на самом деле происходит в жизни Фрэнка. Она неторопливо начинала каждое письмо неизменным «Дорогой Фрэнк», и заканчивала его красивым описанием загородного или городского пейзажа. Там временем, Фрэнку приходилось трудно. Понемногу он начал делиться со мной, рассказывая о неудачных интервью и о временах полного затишья, полного отсутствия каких-либо предложений. Я ободряла его, как могла. Мои семья и друзья тоже знали, что Фрэнк сидит без работы.

Однажды, когда я ночевала у мамы, сын позвонил мне из дома, чтобы сказать, что в компьютере отчаянное письмо от Фрэнка, на которое тот просит ответить как можно скорее. Сын сказал, что Фрэнк готовится к очень важному интервью и, будучи суеверным, хочет услышать перед ним несколько ободряющих слов.

Ночуя у мамы, я не могла сразу же послать ему еmail. Но, придя домой на следующее утро, я бросила неразгруженную еще сумку с едой в коридоре и первым делом написала Фрэнку, что желаю ему удачи. Первое, о чем спросил меня сын, придя домой из школы, было, как прошло интервью у Фрэнка. Вечером позвонила подруга и в конце разговора спросила: «Кстати, а нашел уже работу этот твой американец, Фрэнк?» Муж, вернувшись из командировки, тоже спросил: «Ну, как Фрэнк? Будь я на его месте, я бы организовал собственный бизнес».

Интервью у Фрэнка прошло неудачно, но очень скоро он нашел другую работу. Его девушка, кажется, вообще не заметила, что с ним произошло, она прислала ему длинное письмо с описанием петербургских мостов, взятым, кажется из городского путеводителя. В следующем письме она пообещала описать монументальную скульптуру Санкт-Петербурга.

В Петербурге много великолепных памятников, которые еще можно описывать, а в библиотеках много книг, откуда можно заимствовать эти описания, так что у девушки Фрэнка еще многое впереди. Фрэнк продолжает писать ей о своей одинокой жизни, я продолжаю переводить. Мы с Фрэнком, кажется, подружились. Моя семья и друзья тоже знают о его существовании и часто спрашивают о нем. И хотя его девушка в последнее время и перешла к описанию научных открытий, сделанных в Санкт-Петербурге, Фрэнк, кажется, уже не так одинок в этом мире.

Ее неудача

Надя приходит ко мне в офис в своем лучшем вишневом костюме. Она приходит прямо от фотографа и показывает мне только что отснятые фотографии. Одна фотография предназначена для резюме, которое она просит меня перевести. Другая, на всякий случай, для брачного агентства, но на это Надя всерьез не рассчитывает. В первую очередь, она хочет послать резюме в какие-нибудь иностранные фирмы, хотя вряд ли в иностранных фирмах возьмут бухгалтера с улицы. Если даже и возьмут, то кого-то помоложе и со знанием английского. И все же, когда ищешь работу, надо пробовать все.

Она потеряла работу три месяца назад. До этого ей везло, она работала заместителем главного бухгалтера на большом заводе. Редкая возможность для немолодой женщины-инженера без специального образования, с трехнедельными бухгалтерскими курсами. Узнав, что ей удалось устроиться на такую работу, я с гордостью всем говорила, что в то время как многие инженеры безнадежно сидят и чего-то ждут на своих умирающих предприятиях, женщина, с которой я сидела за одной партой на бухгалтерских курсах, не сдалась, поменяла профессию и сумела найти место с очень хорошей зарплатой. И вот она это место потеряла.

Прежде Надя верила, что основной фактор успеха – усердие. Надя очень старательно училась на курсах. Она даже не выходила в перерывах перекусить, а жевала свой бутерброд за партой, перелистывая страницы лекций. Она никогда не болтала, не хихикала во время занятий, она лишь укоризненно смотрела на меня и другую болтливую женщину за столом впереди. Сама же она старалась не пропустить ни одного слова преподавателя.

На работе она вела себя точно также. Бухгалтерия у нее была в идеальном порядке. Она отслеживала все изменения в законах и налогах. Она старалась изо всех сил и требовала того же от других. Когда ей однажды показалось, что ее начальник не проявил должной ответственности, Надя честно ему об этом сказала, свято веря в преобладание чувства долга над всем остальным. Ее немедленно последовавшее увольнение разрушило эту веру. Но она все же продолжала вести себя, как раньше.

Каждое утро, не пропуская ни дня, она ходила в бюро трудоустройства, чтобы посмотреть, какие есть вакансии. Потом она возвращалась домой и принималась звонить. Иногда надевала свой лучший темно-вишневый костюм и ходила на интервью. Она возвращалась, и сын встречал ее в дверях, вопросительно на нее глядя.