Читаем без скачивания Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом - Андрей Анисимов

– Где ты взял столько ваучеров?

– Мака дала.

– А у нее откуда так много?

– Скупила у наших алкашей и поделилась.

– И за это ты позволил ей заграбастать весь цементный завод?

– Почему весь? Половина акций у Коленева. Они с Макой победили на аукционе. Все было по закону.

– При чем тут Олег Николаевич? Он же в Англии!

– Коленев оставил доверенность Маке как своему компаньону.

– И Олег Николаевич в курсе, что его компаньонка скупала ваучеры по дешевке у несчастных пьяниц?

– Этого я не знаю.

– Позвони ему и узнай.

– Не могу.

– Почему?

– Она мне не простит.

– Ты ее так боишься?

– Ленка, я же за тебя боюсь.

– За меня?

– Да, за тебя. Мака страшная женщина. Сама называет себя ведьмой.

– Вот и живи со своей ведьмой.

Лена запустила в него пачку долларов и, открыв шкаф, начала выбрасывать на пол свои вещи.

Трофим поднялся, подошел к жене, растеряно наблюдая за происходящим:

– Что ты делаешь?

– Собираю шмотки и ухожу.

Он упал на колени, схватил подол ее платья и стал его исступленно целовать. Она отвернулась. Трофим обнял ее ноги и теперь покрывал поцелуями их:

– Прости меня, я скотина и трус.

Лена вырвалась, подняла вещи и выбежала из комнаты.

Мака сидела на корточках, гладила своими тонкими пальцами шрамы на груди Олега и смотрела на него немигающим взглядом.

Огромные напольные часы пробили полдень, а они еще не выходили из спальни.

– Чего ты на меня так смотришь? Давно не видела?

– У тебя на груди шерсть седеть начинает? Стареешь, солдатик.

– Не всем же, как тебе, только молодеть, – улыбнулся Голенев.

– Жениться на мне не надумал? И я скоро состарюсь. Мы с тобой уже сколько лет трахаемся?

– Не считал.

– А ты посчитай. Надоело, как девке по вызову, к тебе мотаться. Раньше ты отказывался, ссылаясь на своих малых сынков. Теперь они выросли, что нам мешает?

– Зачем тебе замуж?

– Не понимаю, чего ты боишься? Бабки у нас и так общие. Правда, пока на троих.

– Почему – пока?

Она усмехнулась:

– Бабки такая вещь, которая плохо на троих делится.

– На что ты намекаешь?

– Скоро твой Нелидов потребует долю и начнет разводить розы. Не думал, сколько ему лет? Ему за шестой десяток перевалило.

– Да, порядочно. – Согласился Голенев: – Но держится Алексей молодцом.

– Долго не продержаться. Так что скоро останемся мы с тобой вдвоем, солдатик. Поэтому решайся.

– Давай подождем еще немного, – уклонился он от ответа.

– Радуйся, что я тебя еще люблю, а перестану, берегись.

– Хватит пугать, лучше иди ко мне, – он поднял ее и привлек к себе. Почувствовав его внутри, она закрыла глаза и застыла. Он сжал ее маленькую грудь, положил на спину, прильнул к губам. Она укусила его, вывернулась и снова оказалась над ним. Они сплетались, превращаясь в одно целое, торопили и одновременно продлевали миг, словно вели неистовую борьбу между собой. Акт близости у них превращался в поединок страстных соперников.

– Ты мой желанный кобель, – шептала Мака, трогая кончиком языка его ухо и больно царапая ноготками его спину: – Люби меня. Я ведьма. Я тебе никогда не надоем.

– Замолчи, сучка. – Он зарычал, дернулся и затих.

– Приплыл, мой солдатик. Получил свою девочку?

Он промолчал. Она освободилась от него, встала, взяла со столика сигареты, закурила и снова уселась на постель:

– Недели три будешь жить монахом. Выдержишь?

– Почему так долго? – Спросил Олег, стирая ладонью кровь с прокушенной губы.

– Помимо бизнеса надо с хатой в Москве разобраться. Присмотрела две квартирки на одном этаже. Хочу стены выломать и соединить две хаты вместе. Получится семь комнат.

– Куда столько?

Мака выпустила ему в лицо струйку дыма:

– Много – не мало. Приедешь, у тебя и личная спальня, и свой кабинет.

– Я собираюсь жить в своем доме на Вороньем холме.

– Когда приедешь в гости. Ты же знаешь, в Москве я теперь чаще, чем в Глухове. В нашем захолустье все, что можно, мы уже прихватили.

– Что значит – прихватили?

– Не придирайся к словам. – Она встала, взяла бутылку коньяка, налила себе и ему: – В Глухове и немец справится. Основные дела мои теперь в стольной. Надеюсь, будешь навещать свою девочку?

Олег пронаблюдал, как она мелкими глотками прикончила коньяк, залпом выпил свой и поморщился:

– Одной спальни нам для этого хватит.

– Дурачок. Я становлюсь бизнес-дамой. Иногда за день так натрахаешься с делами, что не до члена А тебе подавай по первому требованию. В отдельной и милому спокойно и мне хорошо.

– Черт с тобой. Делай, что хочешь.

– Я и делаю.

– Пойдем купаться.

– Пошли. Видишь, какая я послушная. – Она затушила сигарету, потянулась и, опустившись на колени, начала его целовать. Голенев прикрыл глаза и вновь ощутил желание. Приподнял ее и снова бросил на постель.

– Завелся?

– Сама завела, – рявкнул он, сжимая ее железной хваткой.

Через полчаса они все еще продолжали валяться. Мака зевнула и положила голову ему на грудь:

– Ты, наконец, доволен?

– Наверно.

– Кто-то собирался в море? Или мне показалось?

– Ты меня до смерти умотала. Сил нет двинуться.

Она встала и потянула его за руку:

– Нечего притворяться.

– Я не притворяюсь. – Он набросил на себя халат и остановился на пороге:

– Пошли?

– Иди первым, я нам полотенца возьму. – Она дождалась, пока он вышел и позвонила Светлане Таториной. – Привет, Светка. Я перевела на твой счет пять штук фунтов. Уеду, следи за каждым его шагом.

– Спасибо, не волнуйся. – Ответила лаборантка профессора Слоуна. Мака положила трубку и, прихватив из ванной два полотенца, вышла в сад. Когда она спустилась с крыльца, он уже плавал. Олег помахал ей рукой и поплыл к берегу. Она бросила полотенца на шезлонг, пачку сигарет на маленький столик и не спеша погрузилась в воду. На ее лице не дрогнул ни один мускул, хотя море еще не так сильно прогрелось, и чтобы окунуться, требовалось некоторое мужество. Она нырнула к нему, и они вместе проплыли метров триста вдоль берега, вернулись и выбрались на пляж. Мака замерзла. Олег взял полотенце и растер ей спину.

– Согрелась?

– Принеси коньяк. Я бы немного выпила.

Он принес бутылку и два бокала, уселся на шезлонг, посадил Маку себе на колени. Она потерлась щекой о его подбородок и потянулась к бутылке:

– Составишь мне компанию?

– Ты слишком много пьешь…

– Не больше тебя. Смотри, сам не спейся в этой английской дыре.

– Постараюсь.

– Сваришь мне кофе?

– Есть проблема.

– Какая?

– Тебе придется встать с моих колен.

– Не сейчас, попозже.

– Как скажешь.

– Купи яхту, – попросила она.

– Зачем? Мы скоро отсюда уедем. Получат ребята дипломы, и вперед. Тут хорошо, а дома лучше.

Она оглядела стриженый газон, что тянулся от особняка до самого пляжа, увитые плющом стены, каменное крыльцо с двумя массивными колоннами:

– Дом не продавай. Еще может пригодиться.

Олег удивился:

– Для чего? Я жду не дождусь дня отъезда. Слава Богу, уже скоро.

– Кто знает, еще бежать из России придется?

– С какой стати?

– Мало ли что… – Ответила она уклончиво.

– Не понял?

– Опять красные вернутся. Помнишь ГКЧП? У меня уже не та грудь, чтобы останавливать ею танки.

– Глупости.

– Насчет моей груди?

– Нет, насчет России. С грудью у тебя все в порядке.

– А с Россией нет?

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Россия сегодня так повязана с Западом, что назад дороги нету. Да и кто хочет этого? Только пенсионеры.

Мака усмехнулась:

– Наши тупоголовые старцы мечтают проснуться в Советском Союзе. Ну ничего, скоро они повымрут и дышать станет легче.

– Откуда в тебе столько злости? Не тупоголовые, а несчастные. Проработали всю жизнь за гроши, а на старости лет их еще и ограбили.

– Сами виноваты. Как говорится, за что боролись… Ну, это я только тебе говорю. В Москве я другая, добрая и отзывчивая. Но все равно, твои старички зашоренные болваны.

– Не надо так о пожилых людях.

Мака сбросила с себя его руки, поднялась, уселась в свободный шезлонг и закурила:

– Подумаешь, обидели дедулек с бабульками. Их кино закончилось, пора кинотеатр освобождать.

– Ты куда лучше, когда молчишь, – вздохнул Голенев.

– Конечно, вам подавай куклу. Трахнул – и в сторону. Нет, мой милый, мы тоже кое-что можем и кое-что понимаем. Нравится вам это или нет. Вот приватизируем отели, увидишь, на что способна твоя Мака.

– Догадываюсь. Кстати, Нелидов прислал письмо, в конце месяца назначили аукцион.

– Без тебя знаю. Я все уже сделала.

– Что ты сделала?

– Припугнула кое-кого, чтобы не вздумали разевать рот на наш каравай. Я в ремонт этих сараев кучу денег впендюрила.

– Опять с бандитами связалась?

– Не волнуйся…

– Хотелось бы поконкретнее.

– Зачем тебе? Занимайся своими сынками, а я уж там как-нибудь разберусь. Ты, солдат, прекрасно устроился. Живешь здесь буржуем, а я на передовой веду сражение за наши общие бабки.