Читаем без скачивания Призрачный всадник - Аннабель Ф. Стедман

Он постарался ободряюще улыбнуться:

– У тебя всё будет отлично.

– Но особо не упоминай имя Скандара, – посоветовал Митчелл.

Пока Фло расписывала им, чего ожидает от первой встречи Серебряного Круга, Скандар про себя радовался, что она увела разговор с темы Ткача.

Подошёл к концу август. Вечер накануне Церемонии сёдел Скандар, Бобби и Митчелл провели в своём доме на дереве – по большей части успокаивая нервы. Митчелл сидел в красном кресле-мешке у книжного шкафа, со злостью листал огромный том под названием «Полный гид по сёдлам», озвучивая разрозненные факты, будто им предстоял экзамен:

– За сёдла всегда платит Гнездо… Вы знали, что мастера сёдел устроили забастовку в 1982 году?..

Бобби, проговаривая себе под нос тактические приёмы для завтрашней утренней гонки в присутствии мастеров сёдел, готовила чрезвычайные сэндвичи с сыром, джемом и «Мармайтом». А Скандар сидел у незажжённого камина, переживал из-за Ткача и Церемонии сёдел и перечитывал последнее письмо от Кенны – то самое, которое она написала перед летним солнцестоянием:

Привет, Скар!

Спасибо, что интересуешься, как у меня дела, но, если честно, рассказывать особо не о чем. У меня всё нормально. И в школе. И с друзьями. И с папой. С деньгами тоже – спасибо папиной работе и деньгам наездников. Ты пишешь, что надеешься, что я счастлива, но, думаю, ты и сам всё прекрасно понимаешь. Я не могу забыть, как летала на Негодяе. Мне грустно, что у меня нет своего единорога, Скар. Вряд ли это когда-нибудь изменится. Мне грустно, что мы совсем не видимся, я ужасно по тебе скучаю, и одного раза в год слишком мало, понимаешь? И мне грустно, потому что раньше у нас никогда не было друг от друга секретов, а теперь ты что-то от меня скрываешь. У тебя наверняка есть причины, но… В общем, по всей видимости, мне просто нужно дождаться, пока в один прекрасный день я снова не почувствую себя счастливой, но до него, похоже, дольше, чем я думала. Как дела в Гнезде? Как Негодяй?

Люблю тебя,

Кенн

Вот уже несколько недель Скандар перечитывал признание Кенны, и всякий раз у него разрывалось сердце. Ей так грустно, что она даже не пытается притворяться, будто всё хорошо, как она делала в детстве. Словно у неё закончились силы изображать оптимизм. И она каким-то образом догадалась, что он не всё ей рассказал. Во время приезда Кенны на Остров в июне она сказала ему: «Наверняка же с этим местом всё далеко не так просто, здесь обязательно должны быть тайны». Он так хотел рассказать ей об элементе духа, поделиться своими предположениями, что она тоже может быть духовным магом, и именно из-за этого ей несправедливо отказали в праве коснуться двери Инкубатора. Открыть ей, что их мама жива. Но… он не стал этого делать. Испугался, что будет только хуже, хотя теперь сомневался в правильности своего решения. Он тут же написал ей ответ, спросил, как она себя чувствует, но с тех пор прошло почти два месяца, а письма от Кенны всё не было. Вся корреспонденция проходила через отдел связей с наездниками, что задерживало её на пару недель, но впервые молчание сестры так сильно затянулось.

БАМ!

Фло практически ворвалась в дом, сияя улыбкой от уха до уха, и поставила, чуть не уронив, на пол четыре полных ведра:

– Сюрприз!

Бобби сощурилась:

– Сюрприз… что ты принесла нам тысячу галлонов молока?

Митчелл поднял глаза от книги:

– Флоренс, завтра нам предстоит очень важный день.

Фло решительно подошла к нему и захлопнула книгу. Можно было подумать, что она его ударила – с таким оскорблённым видом Митчелл на неё уставился.

– Послушайте меня, – обвела их взглядом Фло. – Мы все на взводе из-за того мёртвого единорога и завтрашней Церемонии сёдел. Я подумала, что сегодня нам необходимо развеяться. – Она указала на вёдра и уже не так уверенно добавила: – Я уже давно это задумала.

– Поддерживаю, – сказал Скандар, подходя к ней.

Бобби отложила сэндвич. Митчелл убрал книгу назад на полку, и все четверо встали у вёдер, полных густой жижи, каждая цвета одной из стихий: красная, жёлтая, зелёная и синяя.

– Это что, краска? – спросила Бобби.

Фло энергично кивнула и затараторила:

– Не просто краска. Её намешала моя мама, а она целительница единорогов, поэтому она добавила в неё стихийные травы, что придало им кое-какие магические свойства. Я уточнила у инструкторов, и мне сказали, что правилами это не запрещено, и я подумала: давайте раскрасим изнутри наш дом?

Она говорила так быстро, что Скандару потребовалась минута, чтобы всё осмыслить.

Бобби успела раньше:

– Ну как?

– Да! – выдохнула Фло. – Можем взять каждый по стене и раскрасить её в цвет своего элемента.

– Мне нравится, – серьёзно сказала Бобби.

Фло передала ей ведро с жёлтой краской, символизирующей воздух. Приглядевшись, Скандар увидел, что краска искрит крошечными электрическими разрядами.

– Интересно. – Митчелл поднял ведро с красной краской, которая булькала, как лава, и слегка дымилась.

Бобби выбрала стену напротив входной двери, Митчелл ушёл к той, где был камин.

– Скар, – Фло протянула ему ведро с синей краской, – извини, но с духовной краской не получилось. Мама не знает, как её делать, и ещё я подумала: вдруг кто-то что-то скажет…

– Не переживай. – Скандар постарался придать голосу беззаботности. – Да и потом: белая стена смотрелась бы скучно.

Фло выдохнула с облегчением:

– Хочешь взять стену за книжным шкафом?

Скандар улыбнулся:

– Давай.

Он любил рисовать, но никогда ещё не красил стену – в «Закатных высотах» было запрещено что-то менять в квартире. Немного волнуясь, он окунул кисть в синюю стихийную жидкость. Она плескала, как обычная вода, и от неё слегка пахло солью, и Скандар, подумав, начал рисовать волнующееся море. Краска блестела, как солнечные блики на воде, а внутри нескольких мазков можно было разглядеть мерцающие, как сапфиры, рыбные чешуйки. Наклонившись к стене, Скандар различил далёкий шум прибоя, как из глубин раковины.

Он отошёл, чтобы оценить получившуюся картину целиком, и с удивлением обнаружил, что изобразил вид с пляжа Маргейта. Они с Кенной многие часы просидели там на песке, мечтая о другом будущем. Мечтая о единорогах. Он ужасно по ней скучал. Но сейчас, глядя на это нарисованное море, он почти поверил, что она рядом.

Остальные тоже успели закончить. Жёлтая стена Бобби представляла собой экспрессивную мешанину из стихийных спиралей, острых зигзагов молний и безудержных вихрей. Она была олицетворением духа