Читаем без скачивания Ночь волка - Фриц Лейбер

Стоя рядом, они наблюдали, как он степенно и важно пересекает мрачный, неприветливый парк. Гастерсон задумчиво произнес:

— Значит, на этом маленьком чертенке все время был один из этих бессмысленных предметов, а я ничего не заметил. Можешь ли ты себе представить что-нибудь подобное?

На фоне нежно-фиолетовых звезд что-то прочертило короткую яркую черту, которая быстро исчезла.

— Что это? — мрачно спросил Гастерсон. — Предпоследняя ступень летящей сюда ракеты?

— Почему бы тебе не предположить, что это старомодная падающая звезда? — мягко спросила Дейзи. Бархатные губы маски (самоувлажняющиеся) изменили даже звучание ее голоса. Она протянула руку к шее, чтобы снять с себя эту вещь.

— Эй, не делай этого, — обиженно запротестовал Гастерсон. — По крайней мере, сейчас.

— Лады, — хрипло сказала она, поворачиваясь к нему. — Тады на колени, собака!

III

Прошло две недели, и Гастерсон быстрыми темпами продвигался к концу своего романа о безумии в 40 000 слов, когда вновь заглянул Фэй, на сей раз средь бела дня.

Обычно Фэй немного сутулился и имел склонность двигаться скользящей походкой, но теперь он шагал напористо, быстрым, почти строевым шагом, как ножницами, разрезая воздух ногами. Он сорвал с себя солнцезащитные очки, какие днем все кроты носили наверху, и стал хлопать Гастерсона по спине, шумно приговаривая: «Как дела, Гасси, старичок, а, старичок?»

Дейзи вышла из кухни, чтобы посмотреть, почему это Гастерсен закашлялся. Ее тут же схватили и начали неистово целовать под аккомпанемент: «Приветик, роскошнейшая! Ням-ням! Как насчет какого-нибудь экспромта в один из уик-эндов?»

Она изумленно уставилась на Фэя, вытирая тыльной стороной руки рот, в то время как Гастерсон вопил:

— Кончай! Что с тобой, Фэй? Тебя что, перевели из Отдела исследований и развития в Отдел поднятия боевого духа? Они что, выстраивают всех секретарш на перекличку и заставляют тебя целовать их, чтобы ты наделил их энергией на все восемь часов?

— Ха, тебе бы, ясное дело, хотелось узнать? — отпарировал Фэй. Он ухмыльнулся, дернулся, на мгновение замер, а затем торопливо направился к дальней стене. — Внимательно смотрите сюда, — постучал он по фиолетовому стеклу, указывая на промежуток между двумя ближайшими старыми жилыми небоскребами. — Через тридцать секунд вы увидите, как они испытывают новую игольчатую бомбу на другом конце озера Эри. Это в учебных целях. — Он начал отсчитывать секунды, отмечая каждую энергичным взмахом руки: — Два… три. Гасси, я выбил для тебя ваучер на два ярда. Бухгалтерия громко протестовала, но я поднажал на них.

— «Ярды» — это значит тысячи долларов? — взвизгнула Дейзи, а Гастерсон спросил:

— Значит, вы запустили в производство щекотун?

— Да. Да, — ответил на их вопросы Фэй. — …Девять… десять… — он снова ухмыльнулся и дернулся. — Время для сотрудников комитета. Извините за секретность, — отрывисто объявил он, резким движением вынул из-под плаща телефон-блин, прижал его к лицу и неистово, хотя и неслышно, заговорил, продолжая жестикулировать. Внезапно он отбросил телефон в сторону. — Двадцать девять… тридцать… Вот она взрывается!

Ослепительная белая полоса быстро взлетела от горизонта в небо, а над ней появилась и вовсе слепящая точка света, словно Господь поставил точку над «i».

— Ха, это достанет шпионские спутники, прихлопнет их, как мух! — провозгласил Фэй, когда дурное предзнаменование поблекло. — Бодрящее зрелище! Гасси, где твой щекотун? Я принес для него новую бобину, от которой забалдеешь.

— Еще бы, — сухо сказал Гастерсон. — Дейзи?

— Ты отдал его детям, а они начали с ним баловаться и сломали.

— Пустяки, — сказал им Фэй, отмахнувшись. — Лучше подождите новой модели. Шестикратно улучшенной.

— Я так и думал, — сказал Гастерсон, задумчиво глядя на него. — Эта новая модель автоматически впрыскивает в людей кокаин? Доза через каждый час секунда в секунду?

— Ха-ха, хорошая шутка. Гасси, тот же самый эффект достигается без всяких там наркотиков. Послушай, щекотун напоминает тебе об обязанностях и возможностях — о твоих шансах на счастье и успех! Каков следующий очевидный шаг?

— Выбросить его из окна. Кстати, а как это делаете вы, находясь под землей?

— У нас высокоскоростные мусорные выталкиватели. Следующий очевидный шаг — это дать щекотуну сердце. Он не просто напоминает тебе, но и мягко убеждает. Он не просто говорит: «Включи второй телевизионный канал — программа Джойс начинается», — он просто ластится к тебе: «Дружок, дружище, беги скорее к телевизору и включай второй канал! Через одиннадцать секунд начинается отличная передача — ты получишь массу удовольствия. Ухвати билет к кайфу!»

— Бог мой, — изумленно открыл рот Гастерсон, — это он так стимулирует тебя сейчас?

— Неужели ты не понимаешь, Гасси? Ты загружаешь щекотун только тогда, когда исполнен неизбывного энтузиазма. Ты не просто говоришь себе, что делать каждый час следующей недели, ты уламываешь себя. Таким образом, ты не только знаешь наверняка, что подчинишься инструкциям, но и постоянно заряжаешься собственным энтузиазмом.

— Терпеть себя не могу, когда меня переполняет энтузиазм, — сказал Гастерсон. — Впоследствии меня мучает стыд.

— Твои взгляды искажены, и все из-за этой одинокой жизни под открытым небом. Более того, Гасси, подумай, насколько убедительней были бы некоторые из инструкций, если бы для мужчины их произносила его девушка, выбрав для этого самый свой обольстительный тон, или если бы это был голос его доктора либо психоаналитика, или голос Вины Видарссон! Кстати, Дейз, не надевай маску красоты, когда выходишь на улицу. Это судебно наказуемый проступок с тех пор, как десять тысяч подростков, облачившись в маски, бесчинствовали в Таннел-Март. А ВВ возбудила дело против «Трикс».

— Теперь у меня нет такой возможности, — сказала Дейзи. — Гастерсон перевозбудился и откусил маске нос. — И она нежно ущипнула свой собственный.

— Я бы лучше подчинялся самому себе, полному энтузиазма, — вслух размышлял Гастерсон, — чем Наполеону, напившемуся бренди, или святому Франциску в наколках. Подзаряженный своим собственным энтузиазмом? Я бы от этого умер, как от укуса змеи!

— Я же сказал: взгляды искажены, — безапелляционно заявил Фэй, расхаживая по комнате. — Гасси, убеждающие инструкции вместо нейтральных оказались лишь первой ласточкой. Следующий шаг был не таким очевидным, но я его сумел сделать. Используя действующие на подсознание вербальные стимулы в своем щекотуне, человек может получать постоянную поддерживающую эйфорическую терапию 24 часа в сутки! При этом задействуются все неиспользованные нервные связи. Мы вернули к жизни идеи пионера динамического психоанализа некоего доктора Куэ. Например, сейчас мой щекотун говорит мне слишком тихо, чтобы это дошло до моего сознания, но достаточно ясно, чтобы восприняло подсознание: «Изо дня в день я становлюсь все энергичнее и энергичнее». Это перекликается с «круче и круче» и… Впрочем, не стоит об этом. Куэ в основном использовал слова «лучше и лучше», но они слишком общи. И каждый сотый раз эти слова произносятся громко, а щекотун легонько прикасается ко мне, едва пощипывает, чтобы убедиться, что между нами есть контакт.