Читаем без скачивания Предательства - Лили Сент-Кроу

Обожаю. Просто обожаю сидеть взаперти в четырех стенах, пока снаружи идет бой.

Я поправила пакет на переносице, лед снова хрустнул. Оказывается, у меня синяк еще и на щеке, а я и не заметила.

— Попробуйте объяснить. Я вроде умная девочка.

— Дрю, дело не в уме. Вопрос в том, где для тебя безопаснее, особенно сейчас, когда Кристоф заподозрил, что в Братстве действует «крот». Ты единственная светоча, которую мы смогли спасти за последние тридцать лет — ты на вес золота! Другие гибли еще до того, как нам удавалось забрать их к себе. Мы хотим обеспечить твою безопасность. А для этого тебе нужно учиться и тренироваться с нуля. Хотя зачем тебя отправили сюда и дали такие противоречивые указания…

Он опять осекся. Бесит уже. С ним всегда так: остановится на середине фразы и больше ничего не говорит, только скорбно смотрит в пол. Даже как-то жалко его.

Я бросила пакет со льдом на колени. Джинсы сразу промокли, холодная струйка добралась до кожи.

— Почему же ни у кого нет времени со мной заниматься, если я такая, черт возьми, бесценная? Зачем ждать Кристофа, если у этого вашего Совета столько к нему вопросов? И почему…

— У Совета нет к нему вопросов. Они есть у значительного меньшинства, что не одно и то же, и тебе не стоит забивать этим голову. У тебя и так много забот. — Он внимательно посмотрел на меня. — Чтобы не распухло больше, тебе нужно выпить ибупрофен и принять ванну.

Иными словами, трам-тарарам, «вы свободны».

— Вы так и не ответили на мои вопросы. — Я поднялась со стула и вновь прижала кулек со льдом к лицу. — Благодарю!

— Пожалуйста. По крайней мере, за то, что я не применю к твоему другу взыскания за самовольное вмешательство и усугубление ситуации. — Видимо, он тут же пожалел о сказанном, потому что со стуком захлопнул рот. Но тут, наконец, очнулся Грейвс — сгреб меня за плечи и вытянул из кабинета мимо двух стоящих у двери рыцарей в ржавых поблескивающих доспехах, в затихший коридор.

— Забудь, Дрю, — выпалил он, когда мы оказались уже на другом конце коридора, где маячила закрученная улиточной спиралью лестница. — Пустые угрозы.

Дар речи вернулся?

— Огромное спасибо. Без тебя знаю.

— Пожалуйста. Ладно, пошли в ванную.

Он отпустил меня и, пошарив в карманах длинного черного плаща, вытащил помятую пачку «Уинстона».

Ему дозволялось выходить за пределы школьной территории хоть каждый день. Он мог тусоваться с другими оборотнями и не слышать за спиной противный шепоток. Он участвовал в спарринге наравне со всеми, посещал занятия, уже начал понимать местные шутки и даже завел новых друзей.

А я? Я единственная девочка в школе для мальчиков, и меня, словно какого-то хомячка, держат взаперти, а сами гуляют и развлекаются. Не сказать, что мне хотелось бы куда-то идти, особенно после того, как меня вытащили из снега и спасли от безумия. Кормили здесь неплохо, специально для меня заказывали одежду. Бумаги для рисования и всего остального тоже хватало. Достаточно было сказать Дилану или кому-то еще из «кураторов», и — рраз! — желаемое появлялось у моей двери на следующее утро. Или вечером. От этого было не по себе. А каждый раз, когда я вылезала прогуляться по мощеным дорожкам спящего замерзшего сада, из-за куста появлялся какой-нибудь «куратор». Чаще всего Дилан, который даже не пытался притворяться, что осматривает посадки или просто вышел пройтись. Нет, он разглядывал меня с беспокойством и озабоченностью. Это должно было наводить на размышления. Только я не знала, на какие именно.

— Сколько мы уже здесь? — Я взглянула на Грейвса из-за пакета со льдом. — Неделю, верно?

С чопорным выражением лица — как и всегда, когда он поправлял меня — Грейвс обронил:

— Девять дней. Не больше и не меньше.

И ссутулил узкие плечи. Из-за них и заостренного носа он всегда напоминал мне птицу. Но сегодня что-то новое появилось в его лице — он стал обеспокоенным и каким-то более взрослым.

— Тебе срочно надо в ванну. Вон как разнесло.

Пакет со льдом потек. Холодная вода пробиралась по запястью в рукав моего жакета — вернее, папиной куртки — это была его запасная армейская. А его бумажник лежал у меня под кроватью. Не самое надежное место, но…

Эта мысль пронзила мне грудь. Где-то там, под ребрами, стал разрастаться комок ярости и чего-то еще. С трудом сдержавшись, я затолкала комок глубоко-глубоко внутрь. Резко выдохнула.

— Ладно. Пойду в ванную. Кстати, а зачем ты все-таки на него накинулся?

Как будто сама не знаю. Но может быть, на этот раз скажет.

Но он не сказал. Отведя взгляд в сторону, он ссутулился еще больше, теребя длинными пальцами пачку сигарет.

— У тебя кровь шла.

Я открыла было рот, чтобы сказать, что на тот момент еще нет. Но, снова шмыгнув носом, почувствовала медный запах засохшей крови и подумала: если уж оборотень смог учуять носовое кровотечение до его начала, то лупгару и подавно.

— Ээ… Спасибо.

Я старалась, чтобы прозвучало вежливо. Лед снова хрустнул. В рукав вылилось еще немного холодной воды.

Замечательно.

— Да не за что, Дрю. Мы сегодня вечером за гамбургерами. Хочешь, принесу и тебе? — В его голосе звучала надежда.

Мне сдавило грудь.

— Нет. — Конечно, не хотелось омрачать ему день, но что поделаешь. — Пока донесешь, остынут. Я перехвачу что-нибудь в столовке.

Спускаясь по лестнице и слыша за собой его молчание, я корила себя за то, что не сказала «да».

Рядом с часовней, где проходили учебные бои, располагался огромный длинный зал — для мальчиков, — где в пол были вмурованы ванны с каменными бортами. Ванны здесь имелись и маленькие — индивидуальные, — и большие. И, насколько я поняла, они никогда не пустуют.

Для девочек предназначался зал не меньше: четыре вместительные ванны, в каждой из которых можно спокойно утопиться вдвоем-втроем, шесть душевых кабинок, гранитный пол — все сияло и блестело. Но в углах воняло плесенью — видимо, не помогала даже хлорка. Зато было тепло, в ваннах булькало и журчало, над ними поднимался пар. И я тут одна.

Я опустилась в самую дальнюю от двери ванну. Одежда комом лежала у бортика. Пакет со льдом я, не глядя, кинула в ослепительной чистоты мусорное ведро, и теперь он свешивался с края, капая водой на пол. Ну и пусть.

Мутная жидкость — не-совсем-вода — бурлила и пахла минералами, их привкус назойливо приставал к нёбу. Консистенцией жидкость сильно отличалась от воды — вязкая, как желе. Первые несколько секунд она обжигает, а потом обволакивает кожу, и пузырьки становятся совсем прозрачными. Такие ванны в разы увеличивают скорость заживления ран, что очень важно — бои здесь серьезные.

Для мальчиков.

Так странно расхаживать по раздевалке в полном одиночестве. Не менее странно было занимать двухкомнатные апартаменты, тогда как все мальчики спали в общих спальнях. Никто из них не мог похвастаться множеством книжных полок — правда, пустых, — CD-плеером и персональным «куратором», следящим за каждым их шагом. Или компьютером, предоставленным в полное личное распоряжение, с выходом в сеть и с закладками на сайтах интернет-магазинов. И лежащей в аккуратном пакетике тут же на столе из розового дерева кредитной картой, зарегистрированной на ООО «Рассвет». И памяткой, как оформлять доставку товара — с адресом почтового отделения и номером ящика.

Брр. Папа никогда не пользовался кредитками. По крайней мере, своими. Охотнику куда удобнее иметь наличные. Но здесь, чтобы содержать подразделение Братства, нужны большие деньги.

Изнутри Школа не казалась такой огромной, как описал ее Кристоф. Что тоже странно. Я специально не выходила ни на один сайт, который мог бы раскрыть мое местонахождение, например, с GPS-пеленгатором, чтобы узнать точные координаты Школы, или с базой данных собственников, чтобы выяснить, кто владелец земли. И конечно, даже не пыталась проверять, есть ли запросы по поводу исчезновения меня или Грейвса. Знать не помешало бы, но нельзя оставлять следы на общедоступном компьютере. Это перечеркивало весь шопинг, да и сам по себе компьютер. С таким же успехом он мог быть просто куском пластика.

Расписание занятий — мастерство перевоплощения, история, алгебра, граждановедение — я нашла у себя на двери через два дня после приезда. В первый же день выяснилось, что это какая-то коррективная фигня, и я, зашвырнув скомканный листок в дальний угол, стала доставать Дилана, чтобы мне дали серьезные предметы. Даже урок по мастерству перевоплощений ничего особенного собой не представлял: целый час пятеро парней-дампиров травили пошлые анекдоты и краем глаза наблюдали за мной. Историю вел препод-блондин. Этот в паузах между предложениями просто испепелял меня взглядом.

В общем, ни на одном уроке я подолгу не задержалась. Гораздо интереснее было вертеться поближе к арсеналу. Грейвс меня за это отчитывал, мол, пропускать нельзя, это так важно.