Читаем без скачивания НИИ особого назначения - 2 - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я в первый раз слышу это имя, — признался я, поняв, что все мои попытки напрячь память, ни к чему не привели. Имя было мне незнакомо, а в указанную дату я провел на тренировке. Еще ел и спал. Во всяком случае, ничего другого я про этот день вспомнить не смог.
— Попробую освежить вашу память, — дама поджала губы. Я рассмотрел ее повнимательнее. Блузка застегнута под самую шею, на воротнике поблескивает скромная серебряная бляха. На лацкане пиджака — значок с древнеегипетским глазом Гора, вписанным в перевернутый треугольник. Что это? Символ какой-то из спецслужб или просто украшение? — Татьяна, передайте товарищу Вершинину вот эти фотокарточки.
Стенографистка с косичками отложила свой блокнот и вскочила. Взяла со стола комиссии несколько глянцевых прямоугольников, шагнула ко мне и вложила их в мою протянутую руку.
Строго говоря, это были не фотографии. Это были отпечатки стопкадров с камеры в нашей столовой. Семь штук. Все сняты с одного ракурса. Ну да, камера спрятана в глаз фигуры совы под потолком, я, собственно, так и думал. На всех семи кадрах был я. С ложкой, зависшей над тарелкой. Откинувшийся на спинку стула. Задумчиво ковыряющий тарелку с рагу. А вот на этом кадре моего лица почти не видно, оно скрыто кружкой, из которой я пью. Другие герои за столом меняются. Вася-Папай, Эмиль, Светка. А на соседнем от меня стуле на всех фото сидит девушка. Светловолосая, очень худая, с треугольным лицом королевы драмы. На паре кадров кажется, что она мне что-то говорит. Яркая такая девица. Красивой я бы ее не назвал, но внимание на такую не обратить просто невозможно.
Вот только…
Я совершенно ее не помнил. На фото мы сидим рядом и даже вроде бы я иногда на нее смотрю. Но в памяти — ни малейшего штриха этой нашей беседы. Да что там… Я вообще ее не помнил! Как будто никогда не видел даже. Неужели я настолько вымотался, что умудрился забыть такую яркую мадам?
— Эээ… — я поднял глаза на даму в красном и нахмурился. — Может быть, это прозвучит странно, но я не помню этого эпизода. Эта девушка и есть Илзе Павловна?
— Опишите, как именно вы не помните? — в глазах дамы в красном загорелся хищный огонек. — Ощущается ли это как провал в памяти?
— Да нет, — пару секунд подумав, ответил я. — День был непростой, я помню, что был в столовой. Судя по тому, что я тут ем на кадрах, это ужин. Эмиль прибежал тогда заполошно, схватил два пирожка и стакан компота и убежал… Если бы вы не показали мне эти фотографии, я бы считал, что с моей памятью все в порядке.
— Ядвига Петровна, это ничего не доказывает, — подал голос третий участник «комиссии» — полноватый мужичок в толстых роговых очках. Из всей тройки он имел самый неформальный вид. Коричневый вельветовый пиджак, темно-бордовая водолазка, волосы несколько длиннее, чем это принято среди официальных лиц. На мизинце правой руки — массивная серебряная печатка. Если бы он жил лет пятьдесят назад, в семидесятых годах двадцатого века, то выглядел бы типичным модником тех лет. Но на лацкане — такая же эмблемка, как и у дамы в красном.
— Напротив, я бы сказала, что это очень многое объясняет, — сухо отозвалась дама.
— Товарищи, давайте вернемся к делу, а обсудим все потом, — призвал всех к порядку «черный костюм». У него не было никаких эмблем и значков.
— Нет, подождите! — напрягся «модник». — В наше время, когда технический прогресс позволяет нам безболезненно узнать правдивые ответы, мы продолжаем полагаться на… на что? Ядвига Петровна, на чем основана ваша убежденность, что здесь не имеет место сговор? На чутье?
— Вершинина, — машинально поправил его «черный пиджак». — Глеб Сергеевич, мы уже об этом с вами говорили…
— И вы меня ни капельки не убедили! — отрезал «модник».
— Сейчас не время и не место, — тихо и зло проговорила Ядвига Петровна.
— Ладно! Ладно! — Глеб Сергеевич привстал и подался вперед. В мою сторону. — Товарищ Вершин, что вы делали в музее минералогии?
— Не понял вопроса, — скучающим тоном ответил я. Этот тип мне не нравился. Какой-то он… истеричка. Судя по выражению его лица и тону голоса, ко мне он тоже не воспылал приязнью и симпатией.
— Согласно штатного расписания, вы должны были находиться совсем в другом месте, — сказал он. — Но в момент инцидента вы почему-то оказались совсем не там, где вам полагалось.
— Согласно штатному расписанию, у меня в этот день был выходной, — огрызнулся я. — И находиться я мог где угодно.
— И как-то так удачно совпало, что вы оказались именно в музее минералогии, — губы Глеба Сергеевича презрительно скривились. — Ах, как удобно!
Конечно же, я помнил, что в музей меня привезли двое из ларца в серых костюмах, которых чуть позже бесцеремонно выставила за дверь Настя. Но этот хрен в вельветовом пиджаке мне так не нравился, что отвечать честно мне совершенно не хотелось. Тем более, что он не мог об этом не знать — весь мой день по секундам уже давно был занесен во все протоколы.
— И часовню тоже я развалил… — пробурчал я.
— Отвечайте внятно! — «вельветовый» Глеб Сергеевич подался еще больше вперед. «Черный костюм» и Ядвига Петровна переглянулись. Женщина виновато развела руками. Похоже, не мне одной этот тип кажется истеричкой.
— Документики покажите, — я подавил смешок. Кажется, у меня даже получилось сохранить на лице убийственную серьезность.
— Вершинин, вы что себе позволяете! — заверещал из угла рядом с дверью Бубнов. — Немедленно отвечайте на вопросы!
— А что я себе позволяю? — я оглянулся на Бубнова. Лицо его покрылось красными пятнами, бороденка воинственно торчит вперед. Эта троица какая-то особенно важная, а я об этом не знаю просто? Впрочем, что это меняет? — Просто хочу увидеть полномочия этого… гм… товарища. Проявляю бдительность. Не буду же я каждому хрену с горы всю информацию вываливать…
— Вершинин… — прошипел Бубнов, но из-за стола вдруг поднялась Ядвига Петровна.
— Олег Игоревич, все в порядке, — сказала она и подошла ко мне. — Товарищ Вершинин, вы можете идти.
— Но как же… — запротестовал «вельветовый».
— Мы узнали все, что было нужно! — отрезала Ядвига Петровна, забирая из моей руки фотокарточки. — Или вы уверены, что это он устроил взрыв в лаборатории?
— Вершинин, вы куда пошли⁈ — заорал мне в спину Глеб Сергеевич. — Вы не ответили на мои вопросы!
— Хорошего дня, — не оборачиваясь, я помахал рукой.
— Ядвига Петровна, вы же понимаете, что это саботаж⁈ — истеричные нотки в голосе Глеба Сергеевича стали доминирующими. — Я доложу… куда следует! Я буду жаловаться!
— Жалуйтесь, — отмахнулась дама в красном.
Я прошел мимо Бубнова, корчащего страшные рожи и взялся за ручку двери.
— Кстати, Вершинин… — раздался от стола голос «черного костюма». — Не могли бы вы передать кое-что Светлане Куркиной? Вы же в одной группе, верно?
— Да нет проблем, — я снова повернулся к комиссии. «Вельветовый» Глеб Сергеевич сидел красный, как вареный рак. Ноздри его раздувались. И вид у него был такой, что когда я выйду, он устроит своим коллегам настоящую истерику.
«Черный костюм» выбрался из-за стола, подошел к шкафу и извлек оттуда элегантный портфель из черной же кожи. Извлек оттуда небольшой сверток. Или скорее плотно набитый конверт.
— Она просила найти дома ее конспекты, — извиняющимся тоном объяснил он. — Собирается закончить высшее образование. А самому мне заехать к вам некогда.
— Я передам, нет проблем, — кивнул я, сунул конверт во внутренний карман и вышел.
Последнее, что я услышал, когда дверь еще не захлопнулась, это переходящий в ультразвук голос Глеба Сергеевича.
— Между прочим, у нас равные полномочия, и вам бы, Ядвига Павловна, сейчас вести не вести себя таким образом!
А удостоверение мне так и не показали. Так что кто это такие были, и почему они спрашивали про эту неизвестную девушку на фотографиях рядом со мной, я так и не выяснил.
Как там ее? Илзе Павловна Борк… Надо будет поспрашивать ребят про нее. Вдруг кто-то еще что-то знает.
И тут я вспомнил, что так и не поел. Хотя желудок мне намекал, что голоден, еще до того, как Борис меня к Роман утащил. А сейчас… Я посмотрел на плюшку. Ого. Уже два часа прошло.
Я решительно направился в сторону лестницы.
Столовых в этом корпусе было целых четыре. Точнее, две столовых были обычные — раздача, подносы, котлеты с пюрешкой. Вот только работали они строго по часам. Полтора часа
