Читаем без скачивания Бес. Покойный дом (сборник) - Таня Иванова

Отец с матерью засмеялись еще громче.

– А у нас телефон… тоже отключили, – выговорила мать, махнув рукой, когда они вдоволь насмеялись.

– Так что пусть звонит. Мы-то уж с ней поговорим, – угрожающе заявил отец.

Света не стала ничего отвечать, отвернулась и пошла к себе в комнату.

– Светка, – испуганным голосом завопил отец. – Ты куда пошла? А ну-ка вернись, – уже приказал отец.

– Светочка, доченька. Папа зовет. Иди сюда, – ласково звала мать.

– Чего вам? – спросила дочь, вернувшись на кухню.

– Сбегай в магазин, – жалостливо протянул отец. – Видишь же, что плохо нам с матерью.

– Да вам всегда плохо. Вы бы хоть накормили сначала. Я с утра ничего не ела.

– А мы тебя накормим, – сразу же заявил отец. – Правда мать? – запросил он поддержки.

– Да-а-а, – кивая головой с огромной амплитудой, как лошадь, подтвердила мать.

– Да уж. И чем вы меня, интересно, накормите? – спросила дочь.

– Чем накормим, чем накормим, – начал кривляться отец. Затем стукнул кулаком по столу. – Не перечь отцу. Если не кормят, значит не заслужила еще. Поняла? – кричал он.

Света молчала.

– Нехорошо, доченька, родителей так огорчать. Мы же тебя любим. Все для тебя. А ты так с нами разговариваешь. Нехорошо это, – с беспокойством в голосе запричитала мать.

– Мать дай ей денег. Пусть сходит и купит нам бутылку. А больше не давай: она сегодня наказана. Будет знать, как разговаривать с отцом, – заключил он.

– Как же она без еды? Ты что уж? – попыталась заступиться за Свету мать.

– Как? Как? Когда научиться разговаривать, тогда и жрать будет, – ответил отец.

– Но ведь она растет. Ей десять лет всего. Что с ребенка-то взять, – говорила мама, гладя Свету по голой ноге.

– Я все сказал, – крикнул отец и опять стукнул кулаком по столу.

Пустая бутылка, стоявшая на нем, упала и покатилась вниз.

Все, как завороженные смотрели, на нее. Первым очнулся отец.

– Ты еще здесь? – злобно смотря на дочь, завопил он.

– Да уже идет, идет уже, – ответила мать, сунув Свете несколько мятых и мокрых купюр, вытащенных с большим трудом из кармана.

– Больше не давай, – закричал отец. – Нечего баловать. А то вон как разговаривать-то их в школе научили. Говорю же, что толковому там ничему не научат.

– Да, ты отец не сердись. Идет она уже, – отвечала мать. – Ты, доченька, беги. Видишь же, что отец уже нервничает. А это вредно для здоровья, – сказала она, повернувшись к Свете.

«А разве водку пить не вредно?» – хотела спросить дочь, но во время одумалась, т. к. с последнего побоища у нее еще не зажили все синяки. Она прикусила себе нижнюю губу и пошла за водкой. Мать все же сунула ей несколько лишних купюр, подмигнув. Это означало, что она могла купить что-нибудь себе. Поэтому зайдя в магазин, она стала рассматривать витрину, чтобы выбрать себе что-нибудь на обед. Денег в ее кармане хватало только на половину булки и небольшой кусочек сыра. За прилавком стояла знакомая продавщица, поэтому, когда Света озвучила полный список того, что ей нужно, то та только сочувствующе посмотрела на нее, вздохнула и пошла за товаром. Она принесла все и еще два банана.

– Это тебе. Покушай. А то совсем же без витаминов. Щеки вон белые аж, – сказала чуть ли не со слезами на глазах продавец.

– Спасибо, – ответила Света, опустив голову.

Она расплатилась за товар и вышла. Раньше ей было стыдно принимать продукты или вещи поношенные, но уже не нужные, т. к. дети выросли, а потом потихоньку привыкла. Она понимала это, как откуп. Можно было бы ее забрать из этого ужасного дома, но нет, проще подкинуть пару бананов, как уличной собачонке, а уж, что дальше с ней будет – не их забота. На самом деле Свету такое положение вещей ничуть не расстраивало. Ей и не хотелось жить в нормальной семье, с нормальными родителями. Напротив, лучше потратить 15 минут на поход в магазин, чтобы купить родителям водку, и затем быть абсолютно свободной, чем каждый день учить уроки и изображать из себя послушную девочку. Нет. Она уже привыкла к тому, чтобы самой решать куда ей идти, когда и с кем. Голодной, если уж правду говорить, она никогда не сидела: вытащить пару купюр из кармана отца, матери, брата или какого-нибудь их дружка, пока те храпят в пьяном сне, для нее было обычным делом. Они все равно, просыпаясь, всегда начинали кричать на нее, что она ворует у них деньги. Поначалу, когда она ничего не брала еще, ей было очень обидно, но потом, она решила, что ей должны оплачивать тот ущерб, который наносят ее неокрепшей детской психике подобными нападками. Кроме того, как говорил ее отец и, она сама считала, за все в этом мире надо платить, а поход в магазин, как никак является действием, которое она совершает не по собственной воле, поэтому те деньги, что сунула ей мать, она воспринимала, как зарплату. Света не считала себя обязанной ходить по магазинам, когда это вздумается ее родителям. Нет. Если они сами говорили, что она должна заслужить еду, то это значит, что она все правильно делает. Света была абсолютно уверена в своей честности. Она даже приносила часть сдачи, что от совершенно постореннего человека нечего было и ждать.

Света не пошла домой, а свернула в другую сторону. Нужно было сначала поесть. Она не могла заявиться домой с продуктами, т. к. их у нее сразу же отобрали бы родители на закуску. Поэтому она пошла в ближайший парк, села на скамейке, достала булку, отломила ломоть, откусила сыра и стала жевать. Рядом в песочнице сидели маленькие детишки, мамашки болтали неподалеку на скамейке, одним глазом смотря на собеседницу, а другим в сторону песочницы. У женщин есть такая удивительная способность – делать сразу несколько дел одновременно. Вот и Света, жуя свой бутерброд, прикидывала в мозгах, сколько сдачи отдать матери. Пусть училась она плохо, но зато ее родители даже с помощью калькулятора умудрялись делать ошибки, поэтому, даже, если она ошибется в расчетах, то этого все равно никто не заметит. Тем более, что калькулятора в их доме уже давно нет – родители продали, когда не хватало денег на бутылку. Они так часто делали, поэтому в их доме периодически пропадали вещи. Света, зная это, носила все самое ценное всегда с собой. Из ценного у нее были золотая цепочка, подаренная ныне покой ной бабушкой, фотография семьи, когда родители еще не злоупотребляли спиртным, и… И все. Небогато, зато это было все ее. Однажды отец среди ночи влетел в ее комнату и стал требовать цепочку.

– Светка, – тормошил он ее. – Светка, вставай.

– Чего тебе? – полусонная спросила Света. Она не испугалась, т. к. это было обычным делом. К ней в комнату также спокойно могли войти и совершенно чужие люди, которых даже ее родители видели сегодня в первый раз в жизни.

– Дай мне цепочку. Горит у меня все, – держась за горло, прохрипел отец.

– Какую цепочку? – спросила, будто не понимая, Света.

– Да, что ты придуриваешься, – закричал отец. – Твою. Я отдам потом.

– Ты, что батя, совсем с ума сошел? – спросила Света, крутя пальцем у виска. – Ты ее еще полгода назад у меня забрал. Обещал между прочим вернуть и до сих возвращаешь, – повышая голос, заявила она.

– Когда это? – удивленно спросил отец, почесывая затылок. – Ты чего мне врешь-то? – закричал он, толкнув Свету в плечо.

– Больно же, – крикнула она. – Ничего я не вру. Сам забрал.

– Ах ты, дрянь маленькая, – завопил отец. – Ну я тебе сейчас покажу.

Он стал избивать ее, требуя цепочку. Света на это отвечала, что ее уже нет, что он сам забрал. Потом перестала что-то говорить, т. к. уже не было сил. Он выбил ей два зуба, и они валялись кровавые около кровати. Мать прибежала, пошатываясь, стала оттаскивать отца. В итоге и ей досталось. Мать рыдала, Света просто лежала на полу, не имея никаких сил встать.

– Ну, ладно, – сжалился отец. – Значит: действительно нет.

Он вышел из комнаты, а потом Света услышала стук входной двери: ушел искать деньги у прохожих на улице.

С тех пор о цепочке он уже не заговаривал. Так что Свете она стоила двух зубов, хорошо, что хоть не передних.

От сухости употребляемой еды она поперхнулась и закашлялась. Сложив в свою сумку остатки булки и хлеба, а также два банана, она поплелась домой.

– Явилась – не запылилась, – заворчал отец, как только Света зашла в квартиру. – Чего стоишь? Давай бутылку, – приказал он.

Света достала бутылку и часть денег заранее заготовленные, чтобы отдать матери, развернулась и молча пошла к себе в комнату.

– Ты сдачу-то проверь. А то у нее лицо что-то уж больно довольное, – сказал отец матери.

– Да, что уж ты. Все правильно она отдала, – замахав руками и смотря на бутылку, которую открывал ее муж, ответила мать Светы.

Он наливал аккуратно, так, чтобы ни одна капля не расплескалась. И, не смотря на то, что руки у него сильно дрожали, он действительно не пролил ни капли.