Читаем без скачивания Моя сестра живет на каминной полке - Питчер Аннабель

Если бы сегодня в парке на мне была эта новая футболка, я бы не испугался тех девчонок. Побежал бы за Джас, запрыгнул на качели одной ногой и встал бы твердо как вкопанный. И раскачивался бы выше всех и сильнее всех, а потом прямо на лету спрыгнул бы и полетел, и те девчонки в один голос ахнули бы: «Вот это да!» А я бы тогда расхохотался, громко так. ХА-ХА-ХА-ХА! И может, даже чертыхнулся или еще что. Уж я бы не стоял в десяти метрах, весь красный, и не дрожал как последний трус.

Открытка была с футболистом в форме «Арсенала». Должно быть, мама решила, что это «Манчестер Юнайтед» – обе же команды играют в красном. На открытке она написала: «Моему большому мальчику в день его десятилетия. С наилучшими пожеланиями, целую, мама». И три огромных поцелуя внизу. Я думал, счастливее уже и быть невозможно, а потом увидел постскриптум: «Надеюсь очень скоро увидеть тебя в новой футболке».

Я повторял, повторял про себя эти слова. Они до сих пор кружатся у меня в голове, как щенок, гоняющийся за своим хвостом. Я сижу на подушке у окна, рядом мурлычет Роджер. Знает, что день удался. Звезды сияют ярко как никогда. Точно сотни свечек на черном именинном пироге. Даже если бы я мог их задуть, мне нечего больше загадывать. День выдался суперский.

Интересно, мама уже заказала билет на поезд? Или, может, у Найджела есть машина и он одолжит ее маме, хотя не думаю, чтобы ей захотелось ехать в такую даль по скоростной магистрали. Она терпеть не может пробки и в Лондоне всегда ходит пешком. Но, так или иначе, она приедет, ей же надо проводить меня в новую школу и сказать: «Ни пуха ни пера» и «Веди себя хорошо» и всякое такое. И уж конечно, ей захочется посмотреть на меня в новой футболке. Не буду снимать ее до тех пор, пока мама не приедет, на всякий случай. И спать в ней буду, потому что супергерои всегда на посту, а мама может приехать и поздно ночью, если поезд опоздает или затор приключится. Не сегодня ночью, и не завтра, и даже не послезавтра, но если мама сказала очень скоро, значит – очень скоро, и я должен быть готов к встрече в любую минуту.

4

Учительница посадила меня рядом с единственной мусульманкой во всей школе. Сказала: «Это Сунья» – и уставилась на меня, потому что я не сел. Глаза у миссис Фармер никакого цвета. Белесые какие-то. Как экран телика, который вдруг перестал показывать. На подбородке у нее бородавка, из которой торчат две волосины. Выдернуть их – пара пустяков. Может, она про них не знает? А может, они ей нравятся.

– В чем дело? – спросила миссис Фармер, и все в классе обернулись на меня.

Я хотел было крикнуть: «Мусульмане убили мою сестру!» – но подумал, что нельзя же начинать с этого. Обычно говорят: «Здравствуйте», или «Меня зовут Джейми», или «Мне десять лет». Поэтому я просто уселся за самый краешек стола, не глядя в сторону этой Суньи.

Папа взбесился бы, если б узнал. Больше всего его радует, что, уехав из Лондона, мы уехали от мусульман. «В Озерном крае никаких тебе чужеземцев, – говаривал он. – Только чистокровные британцы, которые не суют нос в чужие дела».

У нас на Финсберн-парк было видимо-невидимо иностранцев. Женщины расхаживали с такими длинными тряпками на головах, будто нарядились привидениями на Хеллоуин. На нашей улице была мечеть, мы видели, как они идут туда молиться. Мне ужасно хотелось посмотреть, что там внутри, но папа запретил даже близко подходить.

Моя новая школа совсем маленькая. Стоит среди гор и деревьев, а сразу за воротами речка. На площадке только и слышно журчание, как в ванной, когда вода в дырку утекает. В Лондоне школа у самого шоссе, и мы могли сколько угодно слушать, видеть и нюхать проносящиеся мимо машины.

Я вытащил свой пенал, и миссис Фармер сказала:

– Добро пожаловать в нашу школу.

И все захлопали.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Я говорю:

– Джейми.

А она:

– Откуда ты приехал?

Кто-то прошептал:

– Из Лохляндии.

А я ответил:

– Из Лондона.

Миссис Фармер вздохнула и поведала, что с удовольствием посетила бы Лондон, не будь он так далеко. У меня живот просто свело, потому что вдруг показалось, будто мама на другом конце света.

– Твои документы еще не пришли. Может, ты нам что-нибудь о себе расскажешь? – сказала миссис Фармер.

В голове у меня ни одной, даже самой завалящейся мысли. Стою и молчу. Тогда миссис Фармер спрашивает:

– Сколько у тебя братьев и сестер?

А я даже на это не мог ничего ответить, потому что не знал, считать Розу или нет? Все захихикали. Миссис Фармер прикрикнула: «Тихо, дети!» – и спрашивает:

– Ну а какие-нибудь домашние животные у тебя есть?

А я говорю:

– У меня есть кот. Его зовут Роджер.

Миссис Фармер улыбнулась:

– Кот Роджер – очень мило.

Сначала мы писали сочинение на тему «Как я провел лето». На двух страницах, обращая особое внимание на точки и заглавные буквы, чтоб стояли там, где надо. Это как раз было просто. Гораздо труднее оказалось припомнить самые интересные и радостные события, как велела миссис Фармер, которые произошли этим летом. У меня радостными летними событиями были только подарки от мамы и Джас и то, как мы смотрели кино про Человека-паука. Я про это и написал. Хватило на неполную страницу, и то потому что я старался писать ОЧЕНЬ крупными буквами. Потом я сидел, уставившись в тетрадь, и думал о том, как было бы здорово написать о мороженом, или о парке с аттракционами, или о поездке на море.

– Осталось пять минут, – объявила миссис Фармер, прихлебывая кофе и поглядывая на часы. – Каждый должен написать две страницы, а некоторые сумеют одолеть и все три.

Какой-то мальчик поднял голову. Миссис Фармер подмигнула ему. Тот напыжился как индюк, потом нагнулся, только что носом не водил по столу, и принялся строчить с бешеной скоростью. Тысячи слов про замечательные каникулы вылетали из-под его ручки.

– Осталось три минуты.

А моя ручка как прилипла к началу второй страницы, так семь минут и не двигалась с места, даже какая-то каляка под ней образовалась.

– Выдумай что-нибудь.

Эти слова прозвучали так тихо, я даже решил, что мне послышалось. Посмотрел на Сунью, глаза у нее искрились, как речка на солнце. Темно-карие, почти черные глаза. На голове у нее был белый платок, который закрывал абсолютно все волосы. Только у щеки выбивался один волосок – черный, прямой и блестящий, как лакричная нитка. Она была левшой, и, когда писала, на запястье у нее позвякивали шесть браслетов.

– Выдумай, – повторила она и улыбнулась. На фоне смуглой кожи ее зубы казались очень белыми.

Я не знал, как быть. Мусульмане убили мою сестру, но мне же не нужны неприятности в первый школьный день. Я закатил глаза – мол, что за ерунда этот ее совет, – но тут миссис Фармер воскликнула:

– Две минуты осталось!

И я бросился писать как сумасшедший про «американские горки», и про походы на пляж, и про крабов в соленых лужицах под скалами. Написал, как мама хохотала до упаду, когда чайка хотела утащить у нее рыбу с картошкой, и как папа построил мне громадный замок из песка. Я написал, что замок был такой огромный, что вся наша семья могла в нем поместиться, но это походило на вранье, поэтому последнее предложение я зачеркнул. Еще написал, что Джас обгорела на солнце, а Роза – нет. На этих словах я на одну секундочку замешкался. Все остальное тоже неправда, но это уж самое большое вранье.

– Осталось шестьдесят секунд! – рявкнула миссис Фармер.

Моя ручка сама собой заскакала по странице. Я и оглянуться не успел, как накатал целый абзац про Розу.

– Время! – Миссис Фармер пристукнула ладонью по столу. – Кто хочет рассказать классу о своих каникулах?

Сунья вскинула руку, и браслеты звякнули, как колокольчики на дверях магазина. Миссис Фармер указала на нее, потом на мальчишку с надутым лицом, еще на двух девочек и на меня, хотя я и не думал поднимать руку. Я хотел сказать: «Спасибо, нет», но слова застряли где-то в горле. Я все сидел, и тогда она сердито прикрикнула: