Читаем без скачивания Страус – птица русская (сборник) - Татьяна Москвина

С 2003 года в Петербурге утрачен здравый смысл. Здесь возобладали дилетанты и прожектеры, аферисты и рвачи. В результате под безумные проекты нарыто котлованов на миллиарды, и ничего не построено, и не будет построено. Город лишился телевидения, и в этом традиционно обвиняют Москву. Но Москва ли виновата в том, что некие господа два раза с размахом обновляли вещание, а потом выяснилось, что оно по-прежнему никому не нужно, и вдобавок оказалось, что куда-то в лихорадке обновлений делась доля города в акциях Пятого канала?

Где эта доля? Где теперь архив Ленинградского телевидения? Кто персонально виноват в том, что здание на Чапыгина 6 стоит пустое?

Допустим, я это знаю, ну и что? Какая мне радость, если провидение будет медленно и долго наказывать этих корыстных гадин? Ведь наказание приходит так неспешно, что настигает совсем не тех людей, которые грешили. Пока там Высший суд разберет дело, пока оно поступит в Главное управление исполнения наказаний – глядишь, прошли годы, и божий пристав является не к бодрому грешнику, а к побитому молью старичку. «В таком-то году украл, предал? Вот вам по исполнительному листу рак желудка». А ему уже и так по законам физиологии положен рак желудка. В общем, никакого удовольствия.

Меня по роду занятий тревожат не пропавшие миллионы, а судьбы талантливых людей. Неважно у нас они складываются. Пропитаны одиночеством и горечью, окружены равнодушием. Вот прогремел на весь мир Эдуард Хиль со своим «Тро-ло-ло». Это забавный финт, но вспомним, что Хиль прославился здесь, в Ленинграде, где были возможности для старта эстрадного певца. Сейчас никаких таких возможностей нет. Меня часто приглашает на маленькие концерты певица Татьяна Долгополова (пять октав в диапазоне), а я стесняюсь идти – не могу помочь, не имею никаких выходов ни на радио Петербурга, ни на телевидение, нет никакого окна, куда я могла бы выкрикнуть: ребята, у нас сейчас есть потрясающая певица, бегите, слушайте, передавайте из уст в уста радостную весть о таланте…

В Театральной академии гремит выпускной курс Григория Козлова. Потрясающие дети – умные, чистые, вдохновенные – играют первую часть «Идиота» Достоевского, «Старшего сына» Вампилова, «Сон в летнюю ночь», на них сбегается оставшийся в живых театральный Петербург, всем ясно: родился новый прекрасный театр, который пьешь, как клюквенный морс в жаркий день, глоточками, в полном счастье. Но кто ж это озаботится здесь рождением нового театра, когда старые-то девать некуда?

В проклятом марте, который теперь не «первый месяц весны», а месяц кошмаров и катастроф, умер выдающийся поэт – Елена Шварц. Автор десятков поэтических книг, переводчица множества книг, известная всем любителям поэзии у нас и за рубежом. Ни одного сюжета по ТВ, ни одного некролога в местных газетах и инет-порталах. Не знают, не интересно, не важно. Москва знает – Петербург нет! На портале «Культурная столица» («Фонтанка.ру») 15 марта красовалась списанная с РИА «Новости» скупая информация о том, что-де умерла Елена Шварц, и время и место погребения неизвестны, а уже мы Елену отпели и похоронили… Безграмотные редакторы этой «Культурной столицы» не знают даже, кому позвонить, чтоб написать вменяемый некролог, дать интервью, процитировать самого поэта. Фантастика этот портал вообще – в разделе «Книги» за полгода нет, к примеру, почти ни одного сообщения о каком-либо питерском писателе или событии питерской литературной жизни. Переписывают с чужих новостных лент бесконечно ценную информацию о Дэне Брауне и Фредерике Бегбедере, получают в местном комитете по печати субсидии и гордо несут себя.

Такими темпами деградации, поощряя бездарей и рвачей, мы скоро скатимся от «областной судьбы» до убогого райцентра, откуда всякий хоть на что-то способный человек мечтает немедленно сбежать.

Впрочем, уже бегут.

Оставшимся – скидки не будет. Их удел, как всегда, жить в бедности и равнодушии, гордо исполняя свой – неведомо кому – долг.

О чем шелестят листочки

Стоп, я не поняла – так мы больше не удваиваем, что ли, ВВП?

Мы же собирались его, ВВП (внутренний валовый продукт), удвоить к какому-то году. Вот не скажу, к какому, – давно длится русский спектакль, так что не только высокохудожественные детали, но и основной сюжет что-то слабо держится в голове.

Я в экономике не понимаю ничего. Поэтому запомнила только пафосно-торжественный и вдохновенно-самоуверенный вид высоких начальственных лиц, обсуждавших – совсем недавно! – это самое грядущее удвоение ВВП. Что бумаги, электронных полей и эфира извели, удивительно! В результате на днях нам сообщили, что наш ВВП – ликуйте, смертные, – снизится в 2009 году не на двенадцать процентов, как о том твердили пораженцы и диверсанты, а всего на семь…

О-хо-хо… шелестят, шелестят листочки…

Если представить себе русское общество в виде дерева, то я, мать двоих детей, среднего достатка, живущая своим трудом, расположена где-то внизу ствола, ближе к корневой системе. И довольно спокойно, отчетливо понимая, что если я и мне подобные рухнем – рухнет дерево, я слушаю «шелест листочков» – то есть лепет начальства.

Я же понимаю, что листочки нужны для приличия и красоты, что не они определяют жизнь дерева – а жизнь дерева определяет их, и вместе с тем каждый раз изумляюсь их своеобразию. Наши начальственные листочки явно склонны воображать, что они живут самостоятельной жизнью и могут повлиять на ствол и корни. Эту горячечную мечту поселяют в них некие ветры, гуляющие в пространствах, загадочные ветры, о которых нам внизу ничего не понятно. Известно только, что когда ветер дует – листочки шелестят, а когда ветер стихает, листочки умолкают. И даже как будто вовсе забывают, о чем они шелестели только что.

Вот подул ветер, наверное сирокко, – и внезапно зашелестела идея о том, что в России слишком много пьют, вдвое превышая критическую черту потребления, и все это безобразие надо срочно прекратить.

Ужасно!

Немыслимо!

Так пить нельзя!

Дня три шелестели наши листочки. Я на момент даже вздрогнула, вспомнив 1985 год, – ну всё, началось. Ведь вроде бы существует огромная государственная машина пропаганды, сейчас цена бутылки водки превысит стоимость нового романа Марининой, во всех эфирах начнется лютая борьба с алкоголем, и с утра до вечера станут показывать картину Динары Асановой «Беда» 78 года, потому что больше показывать насчет ужасов алкоголизма у нас нечего… Однако картина «Беда» так и осталась в недрах Госфильмофонда, а новый роман Марининой по-прежнему дороже «книжки в стеклянной обложке», как ласково называли водочку интеллигентные алкаши 70-х. Шелест листочков смолк так же внезапно, как начался.

Вместо сирокко задула какая-то трамонтана.

Президент России написал статью о том, что стране надо двигаться вперед, и призвал народ высказывать новаторские идеи насчет целей и направлений Большого Движения.

Правда, его мысли размещались в Интернете, стало быть, значительная часть ствола и корней русского дерева их просто-напросто не услышала. А услышали их, естественно, постоянные обитатели интернет-клиники и, конечно, рьяно принялись высказывать новаторские идеи, поскольку уж чего-чего, а дефицита новаторских идей насчет будущего России в Интернете не предвидится. Эта разновидность абсурда вообще на втором месте по объему инет-испражнений после, разумеется, грязной ругани между инет-мужчинами и инет-женщинами.

Идеи футуриста Калашникова показались президенту настолько занимательными, что он отдал их распечатку своей администрации, дабы та отыскала здоровое зерно и при случае посеяла его в русском поле. Для грядущих всходов.

Русское поле – это же волшебное поле, на нем и не такое прорастало. Подумаешь, Калашников! Испугали! Мы семьдесят лет строили общество, где от каждого будет по способностям и каждому – по потребностям. Почти уже построили, между прочим, потому что правильно догадались, с какого конца долбить это уравнение: довести людей до такого состояния, чтоб у них уже не осталось ни способностей, ни потребностей… И Калашникова мигом воплотим, делов-то.

Администрация, с удовольствием кивая, поняла дело так, что с алкоголизмом мы уже не боремся (ура, пронесло!!!), а отыскиваем зерно в грезах Калашникова, что является в тысячу раз более осмысленным делом. Правда, смысл борьбы с алкоголизмом вообще-то стремится к нулю, так что если стремление к нулю умножить на тысячу, то в результате получится…

Но тут стихла трамонтана и повеял бриз!

Бризом этим сдуло обезумевшего от счастья футуролога Калашникова обратно в инет-клинику, откуда его на нашу голову выпустили, и навеяло куда более нажористую грезу – что США, оказывается, давний друг России, а НАТО – естественный и возлюбленный ее партнер…

О-хо-хо… Из-за близости к корневой системе я знаю, как тяжело, медленно и трудно растет дерево. И дело не в новомодных идейных поветриях, не в скороспелых кампаниях по борьбе, даже не в политической и экономической системе, а в том количестве солнца и воды – то есть РАЗУМА И МИЛОСЕРДИЯ, – что выпадают нашему дереву. Чтобы здесь добиться каких-то заметных результатов, нужна суровая и терпеливая последовательность, а не эйфорический шелест в порывах ветра.