Читаем без скачивания Стоп. Снято! Фотограф СССР - Саша Токсик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот-вот, — Степаниду сбить с толка невозможно, — у всех память останется, что ты размалёванная, как матрёшка.
Лидка краснеет от возмущения и убегает в сторону школьного здания. За ней следом плетётся ещё одна жертва гламура. Надо же, слово "гламур", тут ещё не знают, а жертвы уже есть.
Мой коллега из прошлого выставляет штатив. Сверху взгромождает футуристического вида камеру. Фотик выглядит так, словно сбежал из научно-фантастического фильма. "Человека-амфибии", например. Основательный металлический корпус. "Зализанные" обводы. Вот бы его в руках покрутить, а ещё лучше опробовать…
Грешен, люблю красивые вещи. Такими и пользоваться приятнее, и работают они, как правило, лучше, потому что сделаны с любовью. Не зря итальянцы чтут промышленный дизайн не меньше, чем технологии. Но здесь, явно отечественный производитель, и это заставляет пошевелиться внутри червячку сомнения. Таким ли убогим был "совок", как принято считать?
Он что, переставлять нас не будет? Так и оставит стоять, где физрук построил? Я затылком чувствую, как со спины фигачит солнце. Пересвет же дичайший, в наше время это даже дети знают. Задник за спиной будет беленький, а наши лица — чёрненькие и никаким фотошопом это не вытянешь. Сомневаюсь, что у этого парня будет фотошоп.
Сколько раз выезжая на съёмки мне приходилось слышать: "Какой сегодня отличный солнечный денёк! Повезло вам!". Бесят такие высказывания неимоверно. В солнечную погоду все здания и пейзажи получаются плоскими, словно их рисовал ребёнок, не имеющий представления о перспективе. А на лицах, наоборот, залегают глубокие тени. Чернота под глазами, дыра под носом и куча других приятностей.
В этих случаях выручают тень, отражатели и прямые руки. Но ничего из этого списка я сейчас не наблюдаю. "Отмахнись, как оно есть". Фотограф колдует над своей камерой, выставляя экспозицию, ухватившись за штатив, как за спасательный круг. Беднягу штормит. Да он пьян в хламину!
— Может быть, перенесём съёмку? — с сомнением говорит Степанида. — Товарищу бы передохнуть перед таким ответственным делом.
— Никак нельзя, — встревает виноватая девушка, — у товарища фотографа автомобиль ждёт, товарищу в область сегодня надо.
— Всё намана! — рапортует товарищ фотограф, — Мастерство не пропьёшь.
Смотрю на всё это с умилением, словно вернулся в свою фотографическую молодость. Сколько таких коллег мне пришлось понаблюдать за свою профессиональную жизнь. Мне-то на эту общеклассную фотографию наплевать. Я с этими людьми восемь классов не заканчивал, и сегодня вижу в последний раз. Если всё окружающее, конечно, не бред умирающего мозга и не рассыплется, когда моя душа отправится на собеседование к апостолу Петру.
А вот среди девушек начинается паника. Громче всех слышно оторву Лиду. "Он же пьяный… меня значит, умываться отправили, а сами… что же с фото будет?!".
— Ща! — фотограф завершает процесс подготовки и решительно поднимает руку.
— Улыбочку! Ещё раз! Отлично! — он протягивает вверх большой палец, — Стоп, снято!
— Это всё? Можем расходиться? — послышался гомон.
— Всё стоим, никуда не уходим! — командует классуха
Она подходит к Степаниде и начинает с ней о чём-то шушукаться. К ним подтягиваются остальные действующие лица.
Фотограф сделал своё чёрное дело и пошатываясь бредёт в сторону. Он присаживается на бордюр, потом откидывается спиной на траву и замирает в неподвижности.
— Устал, бедняга, — комментирует Жека.
— Да что это такое?! — со слезой в голосе говорит Лида, —я сегодня два часа накручивалась и всё зря.
— Ребята, спокойнее, — встревает худенькая очкастая блондинка с пышной, как пакля, причёской. — Видите, тут товарищ Комаров из райкома. Он во всём разберётся. Не надо сеять панику!
— А ты, Аллочка, не на комсомольском собрании, — тут же шипит на неё Лиза, — так что не командуй тут. Твой "товарищ Сергеев" что, встанет и нас сфотографирует?
Не знаю, что служит причиной. Может то, что я до сих пор не воспринимаю окружающий мир как реальность и плевать мне пока и на Степанду, и на товарища Комарова. Может профессиональная гордость и презрение к таким вот пентюхам. Ну а может, желание Алика выперндриться перед Лидой и перед всем остальным классом до кучи.
Только ноги сами выносят меня вперёд.
— Ветров, ты чего?! — разворачивается ко мне навстречу учительница, — я не разрешала никому уходить!
— Позвольте, я сфотографирую, — говорю со всей возможной убедительностью, — я умею.
Глава 3
— Это кто вообще такой? — товарищ Комаров смотрит на меня, как на мышь посреди кухни.
— Альберт Ветров, наш отличник и активист, — оправдывается учительница. — он фотографией увлекается, — не слишком уверенно добавляет она.
Училка явно недовольна моей выходкой. Выскочек во все времена не любят.
— А ты сможешь? — восклицает с надеждой кудряшка.
Она сейчас готова схватиться за любую соломинку. Миссию по сопровождению фотографа, судя по всему, доверили ей, и она перестаралась с гостеприимством.
Глаза Степаниды поднимаются на меня как два орудийных жерла. Точно, не женщина, а линкор. В её голове идет сложная мыслительная работа.
— Всего один кадр, — говорю я, — Хуже уже не будет.
— Будет, — изрекает Степанида, — если он фотокамеру сломает. Вещь ценная. Дорогая.
Про меня она говорит в третьем лице, словно я нееспособен и за меня должны отвечать "взрослые".
— Моё дело предложить, — пожимаю плечами я, — Выпускной класс без фотографии останется. Без вариантов. Думаете, у него резкость свелась хоть на что-то?
Я показываю на "товарища фотографа". Тот уже дрыхнет, выдавая носом мелодичные рулады.
— А кто в этом виноват? —неприятный тип из райкома прессует взглядом няшу.
— Сами же сказали "накормить гостя", — по десятому кругу оправдывается она, — Кто ж знал что, он так накушается…
— Это техника профессиональная, надёжная, — продолжаю давить, — и я умею с ней обращаться.
— Под мою ответственность! — выпаливает няша.
Кажется, у меня в советском прошлом появился союзник. И союзник очень симпатичный. Оглядываю её внимательнее. Навскидку ей больше двадцати пяти, но тридцатника ещё нет. Блондинистые кудри рассыпались по плечам в творческом беспорядке, красивые серые глаза на мокром месте. Красоту и молодость не могут скрыть даже отчаянные попытки держаться серьёзно.
— Вам ещё за срыв съёмки предстоит ответить, —не унимается райкомовский.
— Раз под вашу, Марина Викторовна, — расплывается в улыбке Степанида, — тогда другое дело.
У любых "ответственных" товарищей
