Читаем без скачивания Он - Сарина Боуэн

— Разумеется. — Я подмигиваю ей, и она, порозовев, украдкой заценивает мои тату, выглядывающие из-за треугольного воротника футболки. Как большинство женщин и — что еще лучше — мужчин.

— Сейчас посмотрю, что у нас есть.

Она убегает, а я поворачиваюсь к Касселю, который, жуя жвачку, смотрит на меня так, словно я несу полнейшую белиберду.

— Все равно ничего не понял.

Точно.

— В общем, через пару месяцев мне пришла по почте посылка. Без записки. Просто все та же коробка, которую я отправил ему, но набитая до верху фиолетовыми скиттлз.

— Гадость.

— Не-е. Фиолетовые скиттлз — мои любимые. Правда, блин, их было столько, что я целый месяц не мог их съесть. Ну, а спустя какое-то время я отправил коробку обратно.

— С чем?

— С чем-то. Уже не помню.

— Что? — Кассель возмущен. — Я думал, у этой истории есть логическая концовка.

— Да нет. Нету. — Ха. До этой секунды я даже не осознавал, что важен был не подарок, лежащий внутри, а сам факт. Как и все подростки, я был по самые уши загружен школой, тренировками и зубрежкой уроков, а с окружающими коммуницировал в основном хрюканьем и смсками. Когда приходила коробка, это было как Рождество, только лучше. Это значило, что мой друг думает обо мне, что он заморочился и потратил на меня время.

По мере того, как мы взрослели, нелепость шуток стала зашкаливать. Пластмассовая какашка. Подушка-пердушка. Табличка «Пукать запрещено». Мячики-антистресс в виде сисек. Подарок и близко не имел такого значения, как сам акт дарения.

Бетси Росс наконец-то приносит коробку — приблизительно правильного размера, но без откидывающейся крышки, как у нашей старой коробки из-под сигар.

— Годится, — говорю я, хоть и разочарован.

— И что… — Кассель озирается по сторонам. Ему уже скучно. — Ты отправишь ему другую коробку?

— Угу. Придется. Наша старая, кажется, валяется где-то у меня дома. — Не будь я засранцем, я бы знал точно, где. — Я давно уже прервал эту традицию.

— Напишу менеджеру. Может, он уже получил ключи от наших номеров, — говорит Кассель.

— Давай. — Я наблюдаю за тем, как Бетси Росс заворачивает боксеры с котятами в оберточную бумагу и кладет их в коробку.

— Нужна карточка? — спрашивает она, сверкая улыбкой и ложбинкой между грудями.

Сахарная, на меня это не действует.

— Да, спасибо.

Она протягивает мне ручку, и я, написав на прямоугольнике плотного картона одно-единственное слово, роняю его в коробку. Готово. Как только мы вернемся в отель, я отправлю этот подарок ему в номер.

А потом, когда появится возможность отвести Джейми в сторону, попрошу прощения. Урона, нанесенного мною почти четыре года назад, уже никак не исправить. Я не могу отменить ни тот нелепый спор, который навязал ему, ни его очень неловкое завершение. Если б можно было вернуться в прошлое и удержать восемнадцатилетнего себя от того, чтоб ляпнуть ту чушь, я бы сделал это, не раздумывая ни секунды.

Но в прошлое вернуться нельзя. Можно только собраться с духом, пожать ему руку и сказать, что я рад его видеть. Заглянуть в те самые карие глаза, что всегда меня убивали, и попросить прощения за то, что я был таким мудаком. А потом купить ему выпить и попытаться вернуться к спорту и ничего не значащей болтовне. К безопасным темам.

Тот факт, что он был первым парнем, в которого я влюбился, и единственным, кто заставил меня взглянуть в лицо кое-каким пугающим вещам о себе… что ж, всему этому предстоит остаться невысказанным.

А потом моя команда размажет его команду в финале. Но так уж устроен мир.

Глава 4

Джейми

Впереди нас ждет спокойная ночь в отеле — чем крайне недовольны минимум половина моих одноклубников. Особенно первокурсники и второкурсники, которые попали на «Замороженную четверку» впервые. Они думали, их ждет непрерывный дикий отрыв, но тренер быстро не оставил от их надежд и мокрого места.

Во время ужина мы даже не успели взять по меню, как он изложил нам правила: отбой в десять вечера, никакого алкоголя, никаких наркотиков и никакого буйства.

Старшекурсники знали порядок, так что никто из нас особенно не бурчал, пока лифт вез нас на третий этаж, где был блок наших номеров. Завтра нам предстоит играть. А значит ночью нужно отдохнуть и постараться выспаться.

Нам с Терри достался 343 номер около самой лестницы, поэтому, когда мы туда добираемся, в коридоре уже никого нет.

За пару шагов до двери мы замираем на месте.

На ковре у порога — коробка. Светло-голубая. Безо всякой обертки, только сверху пришпилена белая карточка с надписью витиеватым курсивом — Джейми Каннингу.

Что за нахер?

Первая моя мысль — это от мамы из Калифорнии. Но тогда на посылке был бы адрес и штамп, а на карточке — мамин почерк.

— Э… — Терри переминается с ноги на ногу, потом кладет руки на бедра. — Думаешь, это бомба?

Я прыскаю.

— Не знаю. Подойди да послушай. Скажешь, тикает или нет.

Он тоже прыскает.

— Не-а, я вижу, куда ты клонишь. Как это по-дружески, Каннинг, выталкивать на линию огня меня. Забудь, в общем. В конце концов на этой хренотени стоит твое имя.

Мы оба снова утыкаемся взглядом в посылку. Она небольшая, с обувную коробку.

Терри стонет с гримасой притворного ужаса на лице:

— Что в коробке[10]?

— Вау. Цитируешь «Семь», чувак? — Я по-настоящему впечатлен.

Он усмехается.

— Знаешь, сколько времени я ждал этой возможности? Годы.

Мы еще с полминуты дурачимся, давая друг другу «пять», а затем я наконец-таки поднимаю коробку, поскольку все это, конечно, очень смешно, но мы оба знаем, что ничего опасного в этой коробке нет. Засунув ее подмышку, я жду, пока Терри откроет дверь. Мы заходим внутрь, он включает свет и уходит к кровати, а я плюхаюсь на свою и снимаю с коробки крышку.

Морща лоб, я разворачиваю белую оберточную бумагу и вытаскиваю лежащую внутри мягкую ткань.

— Чувак… что за хрень? — восклицает через комнату Терри.

Кто бы знал. Я смотрю на белые боксеры, усыпанные ярко-оранжевыми котятами, на криво пришитую прямо к паху полосатую кошку, и когда расправляю их, держа за резинку, из складок вылетает еще одна карточка. На ней стоит всего одно слово.

МЯУ.

Блядь. И тут я узнаю почерк.

Райан Весли.

Не сдержавшись, я фыркаю и так громко, что у Терри брови ползут на лоб, но я, слишком изумленный и сбитый с толку значением этого подарка, не обращаю внимания.

Коробка. Вес возродил нашу старую шутку. Вот только я без понятия, почему. Из нас двоих я отправлял коробку последним. До сих пор помню, как раздувался от гордости за остроумный выбор подарка — набор сосательных леденцов. Потому что… ну как я мог удержаться?

Вес ничего не прислал мне взамен. А также ни разу не позвонил и не написал — ни через смс, ни на бумаге, ни голубиной почтой. За три с половиной года от него не было ни единого слова.

До этого дня.

— От кого это? — Терри ухмыляется. Нелепый подарок у меня в руках заметно развеселил его.

— От Холли. — Я сам не ожидал, как легко слетит у меня с языка ее имя. Не знаю, почему я соврал. Ответил бы, что это подарок от старого друга или от соперника, если хотите, но по какой-то причине у меня не вышло сказать Терри правду.

— Это какая-то ваша интимная шутка или что? Почему она отправила тебе трусы с котятами?

— Ну… Просто иногда она называет меня котенком. — Блядь, что я несу.

Терри моментально цепляется за последнее слово.

— Котенком? Твоя девушка называет тебя котенком?

— Она не моя девушка.

Но оправдываться уже бесполезно, потому что он согнулся пополам от смеха, и я готов отвесить себе пинка за то, что подарил ему шикарный повод ржать надо мной до скончания века. Надо было просто сказать, что это от Веса.

Так какого черта я этого не сделал?

— Э… извини-ка. — Давясь хихиканьем, Терри быстрым шагом уходит к двери.

Я прищуриваюсь.

— Ты куда?

— Куда надо, котенок.

У меня в горле застревает вздох.

— Собираешься разболтать всем и каждому, да?

— Точно.

Не успеваю я возразить, как его уже нет, но, честно говоря, мне, в общем-то, все равно. Ну поглумятся надо мной несколько дней. Рано или поздно кто-нибудь из ребят выкинет новую глупость, и все переключатся на него.

После того, как за Терри захлопывается дверь, я вновь перевожу взгляд на боксеры, и на губах у меня сама собой образовывается улыбка. Чертов Вес. Не знаю, что это значит, но он точно в курсе, что я приехал сюда ради турнира. Может, таким образом он просит прощения? Протягивает оливковую ветвь мира?

Как бы там ни было, мне слишком любопытно, чтобы проигнорировать этот жест. Дотянувшись до телефона, я вызываю лобби, потом зависаю на линии под офигенную Кэти Перри и ее «Roar»[11]. И хихикаю, потому что, ну вы поняли… РЕВ. МЯУ.