Читаем без скачивания Спичечная фабрика (сборник) - Ульяна Гицарева

Макс стихает. Садятся в ряд. Все громко дышат и смотрят на Макса.

Муха. Я изо всех сил… Я уже не могла!

Сифа. Дак так и надо. Кислород перестает поступать в мозг. Мозг думает, что он в обмороке, паникует и впадает в эйфорию!

Макс. Сначала мне казалось, что стены дышат на меня. Я боялся пошевелиться. Как будто, если я вздрогну, мой мозг коснется черепа. Я точно знал, что от этого мне будет очень больно. Потом я видел радужные круги, как в луже капли бензина. Мы весной как-то играли бумажными кораблями у школы. Будто лужа – это море, а капли бензина – острова… А потом я задохнулся. И умер.

Площадь

Очередь в районной больнице. Узкие синие кушетки вдоль стен и вскрытый в нескольких местах линолеум, обнажающий цементную крошку. На стене нарисованный вручную врачами плакат о здоровом питании: помидор – фломастерами, а капуста – цветным карандашом. Вера Степанна – пенсионерка. Она любит здесь встречать знакомых, посидеть в очереди, поговорить, а потом вместе выйти и прогуляться до площади.

Вера Степанна. Я родилась здесь. В войну знаю, каким был Новоиветск, и после… В нашей школе преподавали краеведение – учили историю города… Уж ничего не помню, только то, что старше мы всех городов на Урале… да что сюда на ярмарку ездили на центральную площадь еще четыреста лет назад за матрешками да ложками. У нас все на дереве стоит, раньше матрешки, теперь спички… И слава Богу… Когда война закончилась, обещали на этой нашей главной площади построить фонтан. Мы тогда думали: уж не мы, так дети наши будут у фонтана гулять… А уж школу внуки кончили, а про фонтан ни слова. Но зато пенек есть. Да. Не выжила я из ума. Не думайте. Просто у нас посреди города пенек. Сначала один из-под елки новогодней остался. На следующий год еще один. Елку в асфальт втиснут, а потом лень убирать, срубили к февралю, и ладно. Что ж так города-то не придумывают, что б в центре каждой главной площади елку садить? Вот у нас за четыреста лет выросла б… Я зятя попросила – он с работы, с фабрики, большой деревянный круг принес. Мы его гвоздями на пеньки, как на ножки, насадили – лавочка получилась. Зимой снимаем с гвоздей, место под новую елку освобождаем, а летом мы с бабками на круге сидим, голубей кормим. Очень у нас голубей в городе много. Перекармливают их. Пшено по полкило покупают да детям кидать дают. Вся площадь в пшене.

Окно

Зимний вечер. За окном давным-давно темно. Андрей уже сделал уроки и не может найти себе места. Так и ходит из комнаты в комнату. Смотрит в тысячный раз то на сервиз в шкафу, из которого ни разу не пили, то на стул с обвязанным бабушкой сидением, чтобы не протереть сидение настоящее, покупное, то на эту темноту в окне. Папа не включает телевизор. Он молча пьет чай с облепиховым вареньем и улыбается чему-то своему. Андрею скучно.

Андрей Петрович. Папа, а почему у нас в городе фонари не горят?

Петр Иваныч. Ну… потому что городские власти, Рюша, экономят электроэнергию. Это же очень дорого – весь город освещать…

Андрей Петрович. А почему в больших городах все улицы освещены?

Петр Иваныч. Потому что в больших городах снег серый и звезд не видно от дыма. А у нас, погляди в окно, как светло! Звезды в снегу отражаются, а снег в звездах. Нам и фонари не нужны.

Андрей Петрович. Папа, а почему про нас в прогнозе погоды не говорят? Про другие города говорят, а нас как будто и нет…

Петр Иваныч. Как это нас нет? Мы есть! Про нас каждый человек в России знает.

Андрей Петрович. Да откуда, папа??

Петр Иваныч (возмущенно). Как же?? А зачем, по-твоему, папа всю жизнь на работу ходит? А спички? Вот захотел человек в Самаре чаю выпить – пошел на кухню, взял коробок, чтоб плиту зажечь, зажег… стоит, задумчивый, ждет, пока чайник вскипит, и коробок в руках вертит. А потом глянул в руку, а на коробке написано: «Новоиветская спичечная фабрика». И человек подумал: «Значит, где-то есть город с таким красивым названием – Новоиветск. Там живут люди, которые выпускают спички».

Андрей Петрович. Нет, папа. Человек взял и нажал кнопку на плите, потому что у него электроподжиг.

Петр Иваныч. Вот какой ты умный у меня вырос… А вот пошел человек в поход… где-нибудь в Челябинской области…

Андрей Петрович. И взял с собой зажигалку на бензине, потому что спички в походе промокнут под дождем!

Петр Иваныч. А вот выключили в доме свет… да хоть в Москве! И никого курящих нет, а если и есть, то зажигалка его куда-нибудь за диван завалилась и в темноте не найти. И зажгли люди свечки, наставили их в чашки, так что свечки туда-сюда болтаются. И ходят как в средневековье… В туалет и то со свечкой.

Андрей Петрович. И им смешно так ходить. И смотрят они на огонек. А огонек сделали мы. В нашем городе.

Петр Иваныч. А огонек сделали мы. В нашем городе.

Занавес

Февраль 2012 г.

Птичье молоко

История одного ток-шоу в восьми сценах, двух песнях и двух снах

«Каждому свои сопли солоны»

Действующие лица

Бабушка, 75 лет

Зоя, 80 лет

Люда, 40 лет

Юра Грыжев, 50 лет

Телевизор, почти новый

Сцена 1

Редакция районной газеты. За письменным столом сидит журналист Люда, напротив нее Грыжев.

Грыжев (раздельно, диктуя). … Потом мы проводили различные наградительные мероприятия по награждению спортсменов.

Люда (записывает). Чем награждали?

Грыжев. Грамотами от экспертов.

Люда. Каких экспертов?

Грыжев. Из экспертного совета. И от меня лично – каждому по авторучке. Можно у вас на принтере фотографии для стенда распечатать?

Люда. У меня чёрно-белый.

Грыжев. Нормально.

Печатают. Грыжев смотрит на Люду. Люда смотрит в окно.

Грыжев. Я вам не нравлюсь?

Люда. Нравитесь.

Грыжев. Не нравлюсь, значит. Это из-за фамилии?

Люда. Какая разница, какая у вас фамилия…

Грыжев. Всё гораздо хуже. Вам на меня наплевать. Потому что если женщину не интересует фамилия мужчины, значит, она её на себя не примеряла.

Люда. Новая мысль. Зачем мне ваша, Грыжев? Мне и моя не жмёт.

Грыжев. Люда-Люда… знаю я таких женщин. И ничего-то вам не нравится… Что вам нравится, Люда?

Люда. Мне нравится кашпо.

Грыжев. Что?

Люда. Кашпо. В киосках продаётся такой журнал «Собери дом мечты». Кукольный в смысле. К каждому выпуску журнала прилагается то маленький пуфик, то маленький столик… Даже ложки, вилки, унитаз…

Грыжев. Унитаз?

Люда. Да, крохотный. Размером с ластик, но совершенно действующий. Всё в английском стиле. Очень красиво. Я почти всё собрала. В сегодняшнем выпуске – кашпо.

Грыжев. Какое-то кашпо… Слово-то какое противное… как пшёнка недоварённая.

Люда (смеется). Я больше всего люблю пшённую кашу с изюмом. Мне мама такую варила. Пока гоняешься за изюминками по тарелке, глядишь, и кашу прихватишь и поешь.

Грыжев. А я не люблю пшённую. Вот в детстве она была жёлтая, зёрнышко к зёрнышку. А сейчас… белая, вязкая… чёрт-те что.

Люда. Это не каша побелела… Дети же все цвета ярче видят.

Грыжев. А старики что ли как чёрно-белый телевизор?

Люда. Просто чем ты старше, тем меньше ты вообще думаешь о цвете. В садике же вечно спрашивают: какого цвета мандарин? Принеси красную машинку. Старше всё это уже неважно. А если уж о чём-то перестаёшь думать, то это перестает существовать…

Грыжев. Наверно, старики поэтому как попало одеваются.

Люда. «Как попало» у нас от бедности одеваются. Всё, допечаталось. Забирайте.

Грыжев. И, так понимать, идите вон. Ладно-ладно. Мы люди не гордые, можем и вон сходить…

В двери стучат. Входит Бабушка.

Бабушка. Можно к тебе, девочка?

Люда. Здравствуйте. Присаживайтесь. Вы свои стихи печатать принесли?

Бабушка (косится на Грыжева). Я не мешаю?

Люда. Вы помогаете.

Грыжев. Я посижу… (открывает окно по-хозяйски, садится в стороне курить).

Бабушка. Я сегодня по другому делу, по важному. Люда… я всё ваши статьи про хороших людей читаю… И знаете, по правде говоря, зачем…

Люда (улыбается). Зачем?

Бабушка. Я выбираю себе дочь.

Люда. Как же?.. Зачем?

Бабушка. Видите ли, мне ведь уже семьдесят пять лет. И жизнь прошла так, что у меня не осталось близких. То есть та семья, которая даётся человеку при рождении, к большому горю, не вечна. А свою семью я не успела завести… Хотела всё, да жизнь такая оказалась стремительная. Вот я и подумала, читая вас, столько хороших и добрых женщин… Вы не подумайте, что я хочу к кому-то крестягой на шею навязаться. Я наоборот хочу помогать, силы ещё есть. Я с детками маленькими сидеть могу, обед могу сготовить – первый сорт… Я вообще человек весёлый до невозможности (вздыхает).