Читаем без скачивания Хоббит или туда и обратно - Джон Толкин

— Впечатлительный малый, — сказал Гандальф. — Подвержен странным припадкам, но один из лучших, один из лучших. Грозен, что дракон, которого загнали в угол.

Если вы когда-нибудь видели загнанного в угол дракона, вы поймете, что это всего лишь поэтическое преувеличение по отношению к любому хоббиту, даже к двоюродному прадедушке Старого Тука Тарабару, который был настолько велик (для хоббита), что мог ездить на лошади. Он бросился на боевые порядки гоблинов с горы Грам в битве на Зеленых полях и деревянной дубиной снес голову их королю Гольфимбулу. Та отлетела на сотню ярдов и завалилась в кроличью нору. Так была выиграна битва, и появилась игра в гольф.

Тем временем не столь воинственный потомок Тарабара приходил в себя на кушетке. Немного оклемавшись и выпив пару глотков чая, он на цыпочках подкрался к двери, и вот что услышал:

«Хм! — так или примерно так хмыкнул Глоин. — Думаете, он нам сгодится? Хорошо Гандальфу говорить, будто этот хоббит грозен, но одного такого вопля в минуту опасности достанет, чтобы разбудить дракона и его родичей и навлечь гибель на нас всех! По мне это больше смахивает на трусость, чем на впечатлительность! Вообще-то, если бы не знак на двери, я бы решил, что мы ошиблись домом. Едва я увидел, как этот коротышка пыхтит и подпрыгивает на пороге, у меня закрались сомнения. Да он больше смахивает на лавочника, чем на взломщика!».

Тут мистер Бэггинс повернул ручку и вошел. Туковская сторона окончательно взяла верх. Он вдруг понял, что готов обходиться без постели и завтрака, лишь бы прослыть грозным. Что до «коротышки, который пыхтит и подпрыгивает на пороге», тут он и впрямь рассвирепел почти как дракон. Не раз потом его бэггинсовская половинка сожалела о том, что случилось дальше, и он говорил себе: «Свалял же ты дурака, Бильбо. Сидел бы себе тихо, ничего бы не было».

— Простите, — сказал он, — что ненамеренно подслушал ваши слова. Не буду притворяться, будто понимаю, о чем вы говорите, и, в частности, упоминание о взломщиках, но, думаю, что не погрешу против истины, — (это он называл держаться с чувством собственного достоинства), — заключив, что вы усомнились в моей пригодности. Что ж. На моей двери нет знаков (она покрашена неделю назад), и я убежден, что вы ошиблись домом. Как только я увидел на пороге ваши смешные физиономии, у меня закрались сомнения. Однако считайте, что пришли по адресу. Скажите, что вам нужно, и я постараюсь все выполнить, даже если придется отправиться на самый восточный восток и сражаться с дикими змеями-оборотнями в Последней Пустыне. Мой двоюродный прапрапрадед, Тарабар Тук, некогда…

— Да, да, но это было давно, — перебил Глоин. — Сейчас речь о Вас. И уверяю, на двери был принятый знак Вашего ремесла, во всяком случае, принятый раньше. Взломщик ищет хорошую работу, связанную с опасностью, за разумную оплату — вот как это читается. Можете говорить не взломщик, а опытный кладоискатель, некоторые предпочитают именоваться так. Гандальф сказал, что в здешних краях живет охотник на такую работу и что встреча нам назначена в среду за чаем.

— Конечно, знак на двери есть, — сказал Гандальф. — Я его и оставил. И у меня были на то самые веские основания. Вы попросили найти вам четырнадцатого участника экспедиции, и я выбрал мистера Бильбо Бэггинса. Только скажите, что я выбрал не того спутника или не ту дверь, и можете отправляться втринадцатером, навлекая на себя неудачу, или дальше копать уголь.

Он воззрился до того свирепо, что гном Глоин втянул голову в плечи; когда же Бильбо попытался открыть рот, волшебник повернулся к нему и так насупил кустистые брови, что у хоббита пропала всякая охота задавать вопросы.

— То-то, — сказал Гандальф. — Довольно спорить. Я выбрал мистера Бэггинса, и уж извольте с этим смириться. Если я сказал, что он Взломщик, значит, он Взломщик — или станет им, когда придет время. Этот хоббит далеко не так прост, как вам кажется или как он сам думает. Настанет день, когда вы скажете мне спасибо, если, конечно, доживете до тех пор. А теперь, Бильбо, будь другом, принеси-ка огня.

Когда Бильбо принес большую лампу с красным абажуром, волшебник расстелил на столе кусок пергамента, похожий на карту.

— Ее составил Трор, твой дед, Торин, — сказал он в ответ на взволнованные расспросы гномов. — Это план Горы.

— Не думаю, чтобы он нам сильно помог, — разочарованно заметил Торин, взглянув на карту. — Я и без того хорошо знаю Гору с ее окрестностями. И знаю, где Сумрачный лес Мирквуд и Сожженная пустошь, родина великих драконов.

— Дракон отмечен красным, — вставил Балин, — но его и так несложно будет найти, если доберемся до места.

— Вы кое-что пропустили, — сказал волшебник, — и это потайной вход. Видите руну на западной стороне, и к ней — указующий перст от других рун. Она отмечает потайную дверь в нижние чертоги.

— Может, дверь и была когда-то потайной, — ответил Торин, — однако старый Смауг так долго живет в этих пещерах, что давно изучил все входы-выходы.

— Да, но уже долгие годы не мог бы ей пользоваться.

— Почему?

— Потому что ход слишком узок.

«Дверь пять футов высотой, и трое в ряд могут пройти в нее»

гласят руны. Смауг не мог бы туда пролезть даже молодым и юрким драконом, а уж тем более после того, как сожрал столько гномов и людей Дейла.

— По мне так это очень большое отверстие, — пискнул Бильбо (он не был знаком с драконами, только с хоббичьими норами). От волнения и любопытства хоббит забыл, что надо держать рот на замке. Он любил планы, в прихожей у него висела большая карта округи, на которой красными чернилами были нанесены маршруты его любимых прогулок. — Как можно спрятать его ото всех, не говоря уже о драконе?

Не забывайте, что он был всего лишь маленький хоббит.

— Разными способами, — сказал Гандальф. — Однако этого не узнать, пока не побываешь на месте. Из карты я заключаю, что там есть закрытая дверь, неотличимая от скалы. Так обычно делают гномы — верно?

— Совершенно верно, — подтвердил Торин.

— И еще, — продолжал Гандальф, — забыл упомянуть, что к карте прилагается ключ, маленький и весьма необычный. Вот он! — И волшебник протянул Торину длинный серебряный ключ с замысловатой бородкой. — Береги его!

— Буду беречь. — Торин пристегнул ключ к золотой цепи у себя на шее и убрал под одежду. — Что ж, это обнадеживает. До сих пор мы неясно представляли себе план наших действий. Мы думали, что двинемся на восток, как можно тише и осторожнее, и дальше к Долгому озеру. Там начнутся опасности.

— Гораздо раньше, если я что-нибудь знаю о восточных дорогах, — перебил Гандальф.